Сориентировавшись, я спустился вниз и тотчас отправил Белоножкина назад к П.К. Рутковскому с извещением, что дорога найдена, а сам остался с китайцами. Узнав, что отряд наш придет только к вечеру, манзы собрались
идти на работу. Мне не хотелось оставаться одному в фанзе, и я пошел вместе с ними.
Неточные совпадения
Посидев еще немного, я
пошел дальше. Все время мне попадался в пути свежеперевернутый колодник. Я узнал
работу медведя. Это его любимейшее занятие. Слоняясь по тайге, он подымает бурелом и что-то собирает под ним
на земле. Китайцы в шутку говорят, что медведь сушит валежник, поворачивая его к солнцу то одной, то другой стороной.
Предоставив им заниматься своим делом, я
пошел побродить по тайге. Опасаясь заблудиться, я направился по течению воды, с тем чтобы назад вернуться по тому же ручью. Когда я возвратился
на женьшеневую плантацию, китайцы уже окончили свою
работу и ждали меня. К фанзе мы подошли с другой стороны, из чего я заключил, что назад мы
шли другой дорогой.
Начиная с 7 июля погода снова стала портиться. Все время
шли дожди с ветром. Воспользовавшись непогодой, я занялся вычерчиванием маршрутов и обработкой путевых дневников.
На эту
работу ушло 3 суток. Покончив с ней, я стал собираться в новую экспедицию
на реку Арзамасовку. А.И. Мерзлякову было поручено произвести съемку Касафуновой долины и Кабаньей пади, а Г.И. Гранатман взялся произвести рекогносцировку в направлении Арзамасовка — Тадушу.
Когда все бивачные
работы были закончены, стрелки стали проситься
на охоту. Я посоветовал им не ходить далеко и пораньше возвращаться
на бивак. Загурский
пошел по долине Динзахе, Туртыгин — вверх по Тадушу, а я с остальными людьми остался
на биваке.
Через несколько минут
на биваке закипела та веселая и спешная
работа, которая знакома всякому, кому приходилось подолгу бывать в тайге и вести страннический образ жизни. Развьюченные лошади были пущены
на волю. Как только с них сняли седла, они сперва повалялись
на земле, потом, отряхнувшись,
пошли на поляну кормиться.
Дерсу ужасно ругал китайцев за то, что они, бросив лудеву, не позаботились завалить ямы землей. Через час мы подошли к знакомой нам Лудевой фанзе. Дерсу совсем оправился и хотел было сам
идти разрушить лудеву, но я посоветовал ему остаться и отдохнуть до завтра. После обеда я предложил всем китайцам стать
на работу и приказал казакам следить за тем, чтобы все ямы были уничтожены.
Когда Дерсу закончил свою
работу, было уже темно. Подложив в костер сырых дров, чтобы они горели до утра, мы тихонько
пошли на бивак.
Они вновь принялись за дело.
На помощь им я
послал обоих казаков. И только когда
на небе угасли последние отблески вечерней зари, мы прекратили
работу.
Мы промчались по предместью, теперь уже наполненному толпами народа, большею частию тагалами и китайцами, отчасти также метисами: весь этот люд
шел на работу или с работы; другие, казалось, просто обрадовались наступавшей прохладе и вышли из домов гулять, ходили по лавкам, стояли толпами и разговаривали.
Когда в темноте Наташка бежала почти бегом по Туляцкому концу и по пути стучалась в окошко избы Чеботаревых, чтобы
идти на работу вместе с Аннушкой, солдатки уже не было дома, и Наташка получала выговоры на фабрике от уставщика.
Васин, который, как успел рассмотреть Володя, был маленький, с большими добрыми глазами, бакенбардист, рассказал, при общем сначала молчании, а потом хохоте, как, приехав в отпуск, сначала ему были ради, а потом отец стал его
посылать на работу, а за женой лесничий поручик дрожки присылал. Всё это чрезвычайно забавляло Володю. Он не только не чувствовал ни малейшего страха или неудовольствия от тесноты и тяжелого запаха в блиндаже, но ему чрезвычайно легко и приятно было.
Неточные совпадения
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с
работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А
на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с белыми собачками, //
Пошел помещик завтракать, //
Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется //
На самом берегу… // Дивятся наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»
Что шаг, то натыкалися // Крестьяне
на диковину: // Особая и странная //
Работа всюду
шла. // Один дворовый мучился // У двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули с пруда. // В саду ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А было их до пропасти!
До первых чисел июля все
шло самым лучшим образом. Перепадали дожди, и притом такие тихие, теплые и благовременные, что все растущее с неимоверною быстротой поднималось в росте, наливалось и зрело, словно волшебством двинутое из недр земли. Но потом началась жара и сухмень, что также было весьма благоприятно, потому что наступала рабочая пора. Граждане радовались, надеялись
на обильный урожай и спешили с
работами.
Появлялись новые партии рабочих, которые, как цвет папоротника, где-то таинственно нарастали, чтобы немедленно же исчезнуть в пучине водоворота. Наконец привели и предводителя, который один в целом городе считал себя свободным от
работ, и стали толкать его в реку. Однако предводитель
пошел не сразу, но протестовал и сослался
на какие-то права.