Неточные совпадения
С утра погода была удивительно
тихая. Весь день в воздухе
стояла сухая мгла, которая после полудня начала быстро сгущаться. Солнце из белого стало желтым, потом оранжевым и, наконец, красным; в таком виде оно и скрылось за горизонтом. Я заметил, что сумерки были короткие: как-то скоро спустилась ночная тьма. Море совершенно успокоилось, нигде не было слышно ни единого всплеска. Казалось, будто оно погрузилось в сон.
С утра погода
стояла хмурая; небо было: туман или тучи. Один раз сквозь них прорвался было солнечный луч, скользнул по воде, словно прожектором, осветил сопку на берегу и скрылся опять в облаках. Вслед за тем пошел мелкий снег. Опасаясь пурги, я хотел было остаться дома, но просвет на западе и движение туч к юго-востоку служили гарантией, что погода разгуляется. Дерсу тоже так думал, и мы бодро пошли вперед. Часа через 2 снег перестал идти, мгла рассеялась, и день выдался на славу — теплый и
тихий.
Розанов с Араповым пошли за Лефортовский дворец, в поле. Вечер
стоял тихий, безоблачный, по мостовой от Сокольников изредка трещали дрожки, а то все было невозмутимо кругом.
И видит Пахомовна: перед нею святая обитель стоит, обитель
стоит тихая, мужьми праведными возвеличенная, посреде ее златые главы на храмах светятся, и в тех храмах идет служба вечная, неустанная. Поют тамо гласами архангельскиими песни херувимские, честное и великолепное имя Христово прославляючи со отцем и святым духом и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Перед ним прошла снова вся его разбитая жизнь, перед ним
стояла тихая, кроткая Анна, перед которой он благоговел, возле которой он успокоился, ожил, как бы вновь на свет народился.
Неточные совпадения
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и
тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич
постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
Посредине комнаты, на столе,
стоял гроб, вокруг него нагоревшие свечи в высоких серебряных подсвечниках; в дальнем углу сидел дьячок и
тихим однообразным голосом читал псалтырь.
Когда я теперь вспоминаю его, я нахожу, что он был очень услужливый,
тихий и добрый мальчик; тогда же он мне казался таким презренным существом, о котором не
стоило ни жалеть, ни даже думать.
Ассоль некоторое время
стояла в раздумье посреди комнаты, колеблясь между желанием отдаться
тихой печали и необходимостью домашних забот; затем, вымыв посуду, пересмотрела в шкапу остатки провизии.
— Что ж вы
стоите? Сядьте, — проговорил он вдруг переменившимся,
тихим и ласковым голосом.