Неточные совпадения
Теперь обследованию подлежала центральная часть Сихотэ-Алиня, между 45
и 47° с. ш., побережье моря от того места, где были закончены
работы в прошлом году, значит, от бухты Терней к северу, сколько позволит время,
и затем маршрут по Бикину до реки Уссури.
В апреле все было закончено,
и А.
И. Мерзляков выехал во Владивосток. Надо было еще исполнить некоторые предварительные
работы,
и потому я остался в Хабаровске еще недели на две.
По возвращении с этих
работ я занялся вычерчиванием съемок. Н.А. Десулави ботанизировал на берегу моря, а П.П. Бордаков все эти дни проводил с Дерсу. Он расспрашивал его об охоте на тигров, о религии
и загробной жизни.
На другой день мы выступили рано. Путь предстоял длинный,
и хотелось поскорее добраться до реки Сан-хобе, откуда, собственно,
и должны были начаться мои
работы. П.П. Бордаков взял ружье
и пошел стороной, я с Дерсу по обыкновению отправился вперед, а А.
И. Мерзляков с мулами остался сзади.
Медведь тер морду лапами, кричал тоненьким голосом, валялся по земле
и затем вновь принимался за ту же
работу.
Как произошли осыпи? Кажется, будто здесь были землетрясения
и целые утесы распались на обломки. На самом деле это
работа медленная, вековая
и незаметная для глаза. Сначала в каменной породе появляются трещины; они увеличиваются в размерах, сила сцепления уступает силе тяжести, один за другим камни обрываются, падают,
и мало-помалу на месте прежней скалы получается осыпь. Обломки скатываются вниз до тех пор, пока какое-либо препятствие их не задержит.
После ужина, протерев ружья, стрелки сейчас же легли спать. Я хотел было заняться съемками, но
работа у меня как-то не клеилась. Я завернулся в бурку, лег к огню
и тоже уснул.
Я решил заняться охотой, послал двух стрелков к китайцам на реку Адимил за покупками. За последние пять дней я запустил свою
работу,
и нужно было заполнить пробелы.
За
работой незаметно прошел день. Солнце уже готовилось уйти на покой. Золотистые лучи его глубоко проникали в лес
и придавали ему особенную привлекательность.
Наконец, покончив свою
работу, я закрыл тетрадь
и хотел было лечь спать, но вспомнил про старика
и вышел из фанзы. На месте костра осталось только несколько угольков. Ветер рвал их
и разносил по земле искры. А китаец сидел на пне так же, как
и час назад,
и напряженно о чем-то думал.
Для этого надо было найти плёс, где вода шла тихо
и где было достаточно глубоко. Такое место скоро было найдено немного выше последнего порога. Русло проходило здесь около противоположного берега, а с нашей стороны тянулась длинная отмель, теперь покрытая водой. Свалив три большие ели, мы очистили их от сучьев, разрубили пополам
и связали в довольно прочный плот.
Работу эту мы закончили перед сумерками
и потому переправу через реку отложили до утра.
На другой день мы продолжали наш путь вниз по долине реки Такемы
и в три с половиной дня дошли до моря уже без всяких приключений. Это было 22 сентября. С каким удовольствием я растянулся на чистой циновке в фанзе у тазов! Гостеприимные удэгейцы окружили нас всяческим вниманием: одни принесли мясо, другие — чай, третьи — сухую рыбу. Я вымылся, надел чистое белье
и занялся
работой.
Покончив
работу, я кликнул свою собаку
и, взяв ружье, пошел немного побродить по берегу.
Дерсу принялся снимать шкуру
и делить мясо на части. Неприятная картина, но тем не менее я не мог не любоваться
работой своего приятеля. Он отлично владел ножом: ни одного лишнего пореза, ни одного лишнего движения. Видно, что рука у него на этом деле хорошо была набита. Мы условились, что немного мяса возьмем с собой; Чжан Бао
и Фокин примут меры доставить остальное староверам
и для команды.
Из этого можно заключить, что первоначально водопад был ниже по течению,
и если бы удалось определить, сколько вода стирает ложе водопада в течение года, то можно было бы сказать, когда он начал свою
работу, сколько ему лет
и сколько еще осталось существовать на свете.
Я заметил, что Альпа была в сильном смущении: она часто оглядывалась
и как будто спрашивала, продолжать
работу или нет.
Дружно все принялись за
работу: натаскали дров
и развели большие костры. Дерсу
и солон долго трудились над устройством какой-то изгороди. Они рубили деревья, втыкали в землю
и подпирали сошками. На изгородь они не пожалели даже своих одеял.
На другой день мы принялись за устройство шести нарт. Три мы достали у удэгейцев, а три приходилось сделать самим. Захаров
и Аринин умели плотничать. В помощь им были приставлены еще два удэгейца. На Дерсу было возложено общее руководство
работами. Всякие замечания его были всегда кстати, стрелки привыкли, не спорили с ним
и не приступали к
работе до тех пор, пока не получали его одобрения.
На эту
работу ушло 10 суток. Временами мои спутники ходили на охоту, иногда удачно, но часто возвращались ни с чем. С кусунскими удэгейцами мы подружились
и всех наперечет знали в лицо
и по именам.
Между протоками, на одном из островов, заросших осиной, ольхой
и тальниками, мы нашли какие-то странные постройки, крытые травой. Я сразу узнал
работу японцев. Это были хищнические рыбалки, совершенно незаметные как с суши, так
и со стороны моря. Один из таких шалашей мы использовали для себя.
2 декабря стрелки закончили все
работы. Для окончательных сборов им дан был еще один день. На Бикин до первого китайского поселка с нами решил идти старик маньчжур Чи Ши-у. 3-го числа после полудня мы занялись укладкой грузов на нарты. Наутро оставалось собрать только свои постели
и напиться чаю.
Покончив с
работой, я еще раз напился чаю, завернулся в одеяло
и, повернувшись спиной к огню, сладко уснул.
Уже две недели, как мы шли по тайге. По тому, как стрелки
и казаки стремились к жилым местам, я видел, что они нуждаются в более продолжительном отдыхе, чем обыкновенная ночевка. Поэтому я решил сделать дневку в Лаохозенском стойбище. Узнав об этом, стрелки в юртах стали соответственно располагаться. Бивачные
работы отпадали: не нужно было рубить хвою, таскать дрова
и т.д. Они разулись
и сразу приступили к варке ужина.
Тогда я подал сигнал к остановке. Удэгеец говорил, что юрты совсем близко, но никто ему уже не верил. Стрелки принялись спешно разгребать снег, таскать дрова
и ставить палатки. Мы сильно запоздали: глубокие сумерки застали нас за
работой. Несмотря на это, бивак вышел очень удобный.
По возвращении из экспедиции всегда бывает много
работы: составление денежных
и служебных отчетов, вычерчивание маршрутов, разборка коллекций
и т.п. Дерсу заметил, что я целые дни сидел за столом
и писал.
Уход Дерсу произвел на меня тягостное впечатление, словно что-то оборвалось в груди. Закралось какое-то нехорошее предчувствие; я чего-то боялся, что-то говорило мне, что я больше его не увижу. Я был расстроен на весь день;
работа валилась у меня из рук. Наконец я бросил перо, оделся
и вышел.
Возвращавшиеся с полевых
работ стрелки говорили, что видели на дороге какого-то человека с котомкой за плечами
и с ружьем в руках. Он шел радостный, веселый
и напевал песню. Судя по описаниям, это был Дерсу.
Потому ли, что на своей жизни ему много приходилось убирать брошенных трупов
и он привык относиться к этой
работе равнодушно, или потому, что хоронили какого-то безвестного «инородца», только по выражению лица его я понял, что особенно заниматься розысками убийц он не будет
и намерен ограничиться одним протоколом.
Неточные совпадения
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху
и без хитрости, // По правде
и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, //
И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает пить! // Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем пить!.. //
Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну, выпей с нами чарочку!
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — // Не в их руках мы, что ль?.. // Придет пора последняя: // Заедем все в ухаб, // Не выедем никак, // В кромешный ад провалимся, // Так ждет
и там крестьянина //
Работа на господ!»
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми
и приживалками, // С кормилкою
и нянькою, //
И с белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, //
Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется // На самом берегу… // Дивятся наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»
Что шаг, то натыкалися // Крестьяне на диковину: // Особая
и странная //
Работа всюду шла. // Один дворовый мучился // У двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули с пруда. // В саду ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А было их до пропасти!