День клонился к вечеру. Солнце только что скрылось за горами и посылало кверху свои золотисто-розовые лучи. На небе в самом зените серебрились мелкие барашковые облака. В
спокойной воде отражались лесистые берега. Внизу у ручейка белели две палатки, и около них горел костер. Опаловый дым тонкой струйкой поднимался кверху и незаметно таял в чистом и прохладном воздухе.
Неточные совпадения
На гладкой и
спокойной поверхности
воды виднелись след от лодки и круги, оставленные испуганными рыбами.
Приближались сумерки, на западе пылала вечерняя заря. К югу от реки Ниме огромною массою поднимался из
воды высокий мыс Туманный. Вся природа безмолвствовала. Муаровая поверхность моря, испещренная матовыми и гладкими полосами, казалась совершенно
спокойной, и только слабые всплески у берега говорили о том, что оно дышит.
Было бы ошибочно думать, что озеро питается
водою только из рек Мухеня и Немпту. Повышение уровня
воды его зависит и от Амура. И в этом случае наблюдается уже знакомый нам процесс засорения озера песком и илом. В ненастное время года мутная, амурская
вода входит в
спокойное Синдинское озеро и отдает ему тот материал, который находится в ней во взвешенном состоянии.
Невдалеке от нас на поверхности
спокойной воды вдруг появился какой-то предмет. Это оказалась голова выдры, которую крестьяне в России называют «порешней». Она имеет длинное тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги, круглую голову с выразительными черными глазами, темно-бурую блестящую шерсть на спине и с боков и серебристо-серую на нижней стороне шеи и на брюхе. Когда животное двигается по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего тело его выгибается дугою кверху.
Отблеск костра упал на реку красными и желтыми пятнами, они трепетали на
спокойной воде и на стеклах окон рубки парохода, где сидел Фома в углу на диване.
Жизнь, впрочем, часто подобна многоводной реке, плавно текущей до места обрыва, с которого ее доселе
спокойные воды вдруг с пеной и гулом устремляются вниз, чтобы через несколько десятков сажен принять снова спокойный и величаво-однообразный вид.
Только что взошло солнце, воздух был живительно свеж, густо напоен запахом сосны;
спокойная вода реки, отражая ясное небо, ласково журчала, разбиваясь о пыжи судов и цепи якорей.
Неточные совпадения
Ослепительно блестело золото ливрей идолоподобно неподвижных кучеров и грумов, их головы в лакированных шляпах казались металлическими, на лицах застыла суровая важность, как будто они правили не только лошадьми, а всем этим движением по кругу, над небольшим озером; по
спокойной, все еще розоватой в лучах солнца
воде, среди отраженных ею облаков плавали лебеди, вопросительно и гордо изогнув шеи, а на берегах шумели ярко одетые дети, бросая птицам хлеб.
Вода капала у нее с губ, и от этого расходились круги по
спокойной поверхности реки.
Когда я возвращался назад, уже смеркалось.
Вода в реке казалась черной, и на
спокойной поверхности ее отражались пламя костра и мигающие на небе звезды. Около огня сидели стрелки: один что-то рассказывал, другие смеялись.
Спускаться по таким оврагам очень тяжело. В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск с Сихотэ-Алиня, то он представился бы в виде мелкой извилистой линии по направлению к востоку. Этот спуск продолжался 2 часа. По дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти не было видно. С веселым шумом бежала
вода вниз по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под земли на свободу. Ниже течение ручья становилось
спокойнее.
Удэгейцы задержали лодку и посоветовались между собой, затем поставили ее поперек
воды и тихонько стали спускать по течению. В тот момент, когда сильная струя
воды понесла лодку к скале, они ловким толчком вывели ее в новом направлении. По глазам удэгейцев я увидел, что мы подверглись большой опасности.
Спокойнее всех был Дерсу. Я поделился с ним своими впечатлениями.