Неточные совпадения
Поденок
было так много, что если бы не теплая летняя ночь и не душный запах рано скошенной где-то сухой травы, их можно
было принять за
снег.
Их
было так много, что поверхность моря казалась запорошенной
снегом.
Весной, когда растаяли
снега и реки вскрылись ото льда,
была снаряжена вторая экспедиция на той же шхуне «Восток».
Интересное явление: в то время как кругом небо имело густую синюю окраску, на западе оно
было бледно-зеленым и точно светилось. Я понял. Там, в горах, выпал
снег. Отраженные от него солнечные лучи освещали небо.
Этот
снег на Сихотэ-Алине уже не растает до весны, он
будет снижать температуру и захватывать все большее и большее пространство.
Стояла холодная погода: земля основательно промерзла, а
снегу еще не
было. Пасмурное небо, хмурые посиневшие горы вдали, деревья, лишенные листвы, и буро-желтая засохшая трава — все вместе имело унылый вид и нагоняло тоску.
Старые мохнатые
ели, под тяжестью
снега опустив книзу темнозеленые ветви свои, находились в том напряжении, когда бывает достаточно малейшего ветерка, чтобы вывести их из состояния покоя.
Мы прошли уже километров пятнадцать, по моим расчетам, и давно должны
были бы выйти на реку Самаргу. Возможно, что мы шли и параллельно ей, но теперь за
снегом ничего не
было видно.
Он
был прав: зимой медведь не
будет долго ходить по
снегу и постарается забиться под первый попавшийся колодник.
Сверху мох
был украшен еще капюшоном из
снега.
Нам предстояло или тихонько ретироваться, или стрелять. Чжан-Бао первый поднял ружье. Два выстрела раздались почти одновременно. Снежный капюшон свалился с головы медведя, он вздрогнул, рванулся
было вперед и тут же ткнулся мордой в
снег. Наши выстрелы оказались смертельными.
Он решил спускаться на лыжах, а чтобы собаки не тянули вперед, он привязал их сзади, рассчитывая, что они
будут сдерживать нарту, упираясь лапами в
снег.
Он весь
был в
снегу, лицо его выражало крайнее недоумение.
Видно
было, что зверь ходил здесь очень часто. Тропа
была хорошо утоптана, и тигровые следы блестели так, как будто они
были проложены по мокрому
снегу и затем замерзли.
Снег в лесу не
был достаточно глубок, и потому все валежины на земле отмечались тенями, которые то розовели, то синели в зависимости от того, как высоко поднялось солнце над горизонтом.
Желая удостовериться в этом, я надел лыжи и вместе с Крыловым сбегал туда, где
была брошена дохлая собака. Действительно, она оказалась съеденной более чем наполовину. На
снегу виднелись собачьи следы, они шли от нашего бивака и обратно на бивак.
День
был уже на исходе. На западе пламенела заря, когда мы поровнялись с лысой горой Кадар на правом возвышенном и лесистом берегу озера. Освещенные закатными лучами покрывающие ее
снега окрасились в нежно-розовые тона.
Около тополя
снег был примят, местами изрыт, а в пространстве между деревом и землей что-то виднелось.
Снегу под ним не
было вовсе, а сухая трава сильно примята кругом и в особенности в самом логовище валялось много перегрызенных костей.
На
снегу около тополя
было много старых следов — больших и малых. Значит, в логовище ютился сперва один тигр, потом он ушел, а его место занял другой зверь, помоложе.
Было неизвестно только, ушел ли тигр сам на охоту или мы спугнули его. Вероятно, он ушел сам, иначе он не упустил бы случая поживиться собакой, которая сама пришла к его жилищу.
Следы тигра шли прямо в лес. По ним видно
было, что зверь, схватив собаку, уходил сначала прыжками, потом бежал рысью и последние 500 метров шел шагом. Оборванный собачий поводок волочился по
снегу. Отойдя с километр, он остановился на небольшой полянке и стал
есть собаку. Заслышав наше приближение, тигр бросил свою добычу и убежал. Когда мы подошли к собаке, она оказалась наполовину съеденной. Мы стали настораживать здесь ружья.
День только что кончился. Уже на западе порозовело небо и посинели
снега, горные ущелья тоже окрасились в мягкие лиловые тона, и мелкие облачка на горизонте зарделись так, как будто они
были из расплавленного металла, более драгоценного, чем золото и серебро. Кругом
было тихо; над полыньей опять появился туман. Скоро, очень скоро зажгутся на небе крупные звезды, и тогда ночь вступит в свои права. В это время я увидел удэхейца Маха, бегущего к нам по льду реки. Он
был чем-то напуган.
Было тихое морозное утро. Солнце только что начинало всходить. Уже розовели восточные склоны гор, обращенные к солнцу, в то время как в распадках между ними
снег еще сохранял сумеречные лиловые оттенки. У противоположного берега в застывшем холодном воздухе над полыньей клубился туман и в виде мелкой радужной пыли садился на лед, кусты и прибрежные камни.
Здесь на
снегу было больше всего крови.
Он шел и выбирал места, где
были гуще заросли и меньше
снега.
След, оставленный правой лапой,
был глубокий, а левый только слегка отпечатывался на
снегу.
Значит, зверь
был ранен не тяжело, и потому вряд ли нам удастся его догнать скоро, тем более, что и
снег в лесу
был недостаточно глубок и позволял животному двигаться без особых затруднений.
Доводы удэхейца
были убедительны, но мы все же решили еще раз испробовать счастье. После скудного завтрака, поглотав немного
снега, чтобы утолить жажду, мы пошли снова за тигром. По следам
было видно, что он сначала пошел прыжками, потом рысью, а затем опять перешел на шаг.
— Манга, — говорил удэхеец, поглядывая наверх. — Тамна. Имаса сагды би… (т. е. плохо; тучи —
снег большой
будет).
— Имаса би, — сказал удэхеец (т. е.
снег будет).
В это время опять над тайгой пронесся порыв ветра. Лес зароптал, зашумел, когда ветер ударил с другой стороны, потом налетел сзади и оборвался. И тотчас весь воздух наполнился белесоватой мутью, в которой потонули соседние сопки, земля и все, что
было видно до сих пор. Ветер налетал порывами, и в промежутках между ними слышно
было шуршание
снега, большими хлопьями падающего на землю.
Изредка сквозь мглу виднелась какая-нибудь
ель, ветви которой неистово качались из стороны а сторону; иногда из темноты неожиданно выплывали то большой пень, запорошенный
снегом, то валежина на земле или сухостой, лишенный сучьев.
Слава богу, опасность миновала! Наученный горьким опытом, я схватил горсть
снега и, повернувшись спиной к ветру, стал натирать им лицо. Это
было нестерпимо больно, но я тер долго и крепко, с сознанием, что это нужно и даже очень нужно. Онемевшая на щеках кожа стала понемногу отходить, пальцы на руках тоже сделались подвижными и чувствительными. Теперь можно
было войти в теплое помещение.
Снаружи бог знает что творилось.
Была абсолютная тьма. Ветер чуть
было не опрокинул меня с ног, словно кто нарочно бросал горстями
снег в лицо. Лес гудел, и в ропоте его слышались недовольство, жалобы и угроза. Через минуту я освоился с мраком и кое-как огляделся.
Часа через два буря стала понемногу стихать. Ветер сделался слабее, и промежутки затишья между порывами стали более удлиненными. Сквозь дымовое отверстие в крыше виднелось темное небо, покрытое тучами.
Снег еще падал, но уже чувствовалось влияние другой силы, которая должна
была взять верх и успокоить разбушевавшуюся стихию, чтобы восстановить должный порядок на земле.
С юго-запада тянулись хмурые тучи, но уже кое-где между ними
были просветы и сквозь них проглядывало голубое небо. Оно казалось таким ясным и синим, словно его вымыли к празднику. Запорошенные
снегом деревья, камни, пни, бурелом и молодые елочки покрылись белыми пушистыми капюшонами. На сухостойной лиственице сидела ворона. Она каркала, кивая в такт головою, и неизвестно, приветствовала ли она восходящее солнце или смеялась над нашей неудачей.
Правда, она
была занесена
снегом и заплыла наледями, но плавник везде
был прорублен, разобран, вследствие чего наше продвижение происходило довольно быстро.
Чем дальше я уходил от Амура, тем больше отставала весна. Николай Бельды
был прав: на Дынми уже совсем не
было проталин, не
было талого
снега, и воду для питья нам приходилось добывать из проруби.
Прошлой ночью
был небольшой мороз. Весенний талый
снег хорошо занастился, что в значительной степени облегчало продвижение нашего обоза. Под уклон горы стрелки и казаки шли очень скоро, а мне, наоборот, приходилось итти медленно.
Наши нарты
были почти пустые, но тащить, их по талому
снегу было тяжело.
Ночью я проснулся и не сразу мог сообразить, где я нахожусь. Кругом
было темно; край моего одеяла заиндевел. Снаружи слышался какой-то шум, словно кто-то песок бросал лопатой на корье. Это ветер наметывал
снег на стены юрты.
Как ни тяжело итти на лыжах по мокрому
снегу, но это,
был единственный безопасный способ передвижения.
Здесь мы застали одну семью удэхейцев, состоящую из старика лет шестидесяти и двух женщин: матери и дочери, пятидесяти и двадцати лет. За последние дни у моих спутников от ярких солнечных лучей, отраженных от
снега, так разболелись глаза, что надо
было хоть на один день сделать дневку, хоть, один день просидеть в относительной темноте или с повязкой на глазах.
На свежевыпавшем
снегу, действительно,
было много новых следов.
Ночью
был туманный мороз, мокрый
снег занастился, все деревья заиндевели; сквозь мглу на небе чуть-чуть виднелись две-три крупные звезды.
Еще 15 марта, когда мы
были в верховьях Иггу, в полдень на
снегу при температуре — 1,5 °C я заметил странные живые существа, по внешнему виду очень похожие на пауков. Они двигались торопливо и каждый раз, когда я хотел поймать их, старались зарыться в
снег. Второй раз я увидел эти странные создания около Бяпали. Термометр показывал +3 °C. Они
были вялыми и двигались медленно. На пути от Улема к морю на рассвете я снова имел возможность наблюдать этих странных насекомых.
Пока
было холодно, они довольно энергично копались в
снегу, но как только взошло солнце и температура повысилась до +5 °C, они стали замирать и еле-еле двигались своими длинными паукообразными ногами. Савушка называл их «имаса кулигани» (имаса —
снег, кулига — все наземные, ползающие живые существа: черви, гусеницы, насекомые, змеи и т. д.). Они всегда появляются весной и даже при морозах, когда лужи промерзают насквозь. Иногда их бывает так много, что можно подумать, будто
снег покрыт пылью.
Проходив напрасно около часа и отчаявшись в успехе, я уже хотел
было повернуть назад, но в это время увидел какое-то странное пятно на
снегу.