«Противная штука!» — рассердился Андрей Николаевич. В одном этом отношении он
не разделял вкусов владельца большого дома, и когда тот поставил на крышу арфу и ветер начал играть свои печальные песни, он никак не мог понять, зачем нужны эти песни человеку с белыми зубами и яркой улыбкой.
Неточные совпадения
— Вот в чем
дело, — говорил за перегородкой хозяин, раздумчиво и вразумительно, — это
не те две копейки. Те две копейки щербатые.
Никто
не знает и
не думает о нем, и он так спокоен, как будто лежит на илистом
дне глубокого моря и тяжелая, темно-зеленая масса воды отделяет его от поверхности с ее бурями.
Он
не только отвечал на вопросы Наташи, но говорил и сам, и даже спрашивал ее, и
не удивлялся, что говорит так складно и хорошо, как будто всю жизнь только этим
делом и занимался.
— Да что в них, в людях? Свара одна да неприятности.
Не так скажешь,
не так сядешь. Один-то я сам себе господин, а с ними надо… А то пьянство, картеж, да еще начальству донесут, а я люблю, чтобы все было тихо, скромно. Тоже ведь
не кто-нибудь я, а коллежский регистратор — вон какая птица, тебе и
не выговорить. Другие вон и благодарность принимают, а я
не могу. Еще попадешься грешным
делом.
— Что ты, что ты! — забормотала хозяйка. —
Не для себя терпишь, а для ребенка — его-то куда
денешь? Ты оставайся ночевать у нас, я тебе в кухне постелю, а то мой опять будет колобродить. А к глазу, на вот, ты пятак приложи — ишь ведь как изуродовал, разбойник… Постой, кажись, жилец проснулся…
—
Дело вот в чем: двух копеек я так-таки и
не разыскал.
Но никто
не разделял его счастия; молчаливый товарищ его смотрел на все эти взрывы даже враждебно и с недоверчивостью. Был тут и еще один человек, с виду похожий как бы на отставного чиновника. Он сидел особо, перед своею посудинкой, изредка отпивая и посматривая кругом. Он был тоже как будто в некотором волнении.
Гаврило. «Молчит»! Чудак ты… Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы! С кем ему разговаривать? Есть человека два-три в городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь не подолгу от этого от самого; да и не жил бы, кабы
не дела. А разговаривать он ездит в Москву, в Петербург да за границу, там ему просторнее.
Боюсь, сударь, я одного смертельно, // Чтоб множество не накоплялось их; // Дай волю вам, оно бы и засело; // А у меня, что дело, что
не дело, // Обычай мой такой: // Подписано, так с плеч долой.
— А я что же буду делать, — сказала она, — любоваться на эту горячку,
не разделяя ее? Вы бредите, Борис Павлыч!
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Голоса купцов. Допустите, батюшка! Вы
не можете
не допустить: мы за
делом пришли.
Квартальный. Прохоров в частном доме, да только к
делу не может быть употреблен.
Он
не посмотрел бы на то, что ты чиновник, а, поднявши рубашонку, таких бы засыпал тебе, что
дня б четыре ты почесывался.
«Орудуй, Клим!» По-питерски // Клим
дело оборудовал: // По блюдцу деревянному // Дал дяде и племяннице. // Поставил их рядком, // А сам вскочил на бревнышко // И громко крикнул: «Слушайте!» // (Служивый
не выдерживал // И часто в речь крестьянина // Вставлял словечко меткое // И в ложечки стучал.)