Неточные совпадения
Но только
мертвый не просыпается, а и заживо похороненному дается одна минуточка для сознания, — наступил
час горького пробуждения и для Сашки Жегулева. Произошло это в первых числах сентября при разгроме одной усадьбы, на границе уезда, вдали от прежнего, уже покинутого становища, — уже с неделю, ограниченные числом, жили братья в потайном убежище за Желтухинским болотом.
Великий покой — удел
мертвых и неимеющих надежд. Великий и страшный покой ощутил в душе Погодин, когда отошли вместе с темнотою ночи первые бурные
часы.
Обыскали
мертвого, но ничего свидетельствующего о личности не нашли: кожаный потертый портсигар с одной сломанной папиросой, старую, порванную на сгибах карту уезда и кусок бинта для перевязки — может быть, и Жегулев, а может, и не он. В десятке шагов от землянки набрели на золотые, старые с репетицией
часы, но выбросил ли их этот или, убегая, обронил другой, более настоящий Сашка Жегулев, решить не могли.
И каждый день в четыре часа вечера, после «
мертвого часа», обитатели студенческого дома отдыха сходились с кувшинами к ясеням у околицы усадьбы, а оттуда шли по дороге через рожь за версту к Грозовым Ключам.
Неточные совпадения
И в доме воцарилась
мертвая тишина. Наступил
час всеобщего послеобеденного сна.
Утром мы все четверо просыпались в одно мгновение, ровно в восемь
часов, от пушечного выстрела с «Экселента», другого английского корабля, стоявшего на
мертвых якорях, то есть неподвижно, в нескольких саженях от нас.
Привалов по целым
часам лежал неподвижно на своей кушетке или, как маятник, бродил из угла в угол. Но всего хуже, конечно, были ночи, когда все кругом затихало и безысходная тоска наваливалась на Привалова
мертвым гнетом. Он тысячу раз перебирал все, что пережил в течение этого лета, и ему начинало казаться, что все это было только блестящим, счастливым сном, который рассеялся как туман.
В кабинете Половодову казалось тесно и душно, но
часы показывали едва три
часа — самое
мертвое время летнего дня, когда даже собаки не выбегают на улицу.
Кругом безмолвие; в глубоком смирении с неба смотрели звезды, и шаги Старцева раздавались так резко и некстати. И только когда в церкви стали бить
часы и он вообразил самого себя
мертвым, зарытым здесь навеки, то ему показалось, что кто-то смотрит на него, и он на минуту подумал, что это не покой и не тишина, а глухая тоска небытия, подавленное отчаяние…