Неточные совпадения
— Нет! — сказал Саша, быстро вставая и рукой отстранив Колесникова, бледный и строгий. — Вы напрасно
кричите, вы меня не поняли. У меня не
было и нет личного ничего. Слышите вы, ничего!
А знаю, что
было оно, что это не сон мне представился; нет, скорее вроде того, как
крикнуть или выстрелить над сонным человеком: он и выстрела не слыхал, а проснулся весь в страхе или в слезах.
Но и сила же
была у мальчика: оттолкнув Колесникова, он повелительно и страшно
крикнул...
— Проклятое племя! Ну долго ли мой отец
был крепостным, а я всю жизнь, того-этого, послушанием страдаю. Ты вон давеча на меня
крикнул, а я сейчас же за револьвером — от послушания, того-этого, оттого, что иначе возразить не умею, от стыда! Эх, Саша, много еще ты молиться должен, пока свой грех замолишь.
Но, должно
быть, этот смех успокоил стражников; все же один, подав коня к тротуару, наклонился и заглянул в лица, увидел блестящие пуговицы Сашиного гимназического пальто и, либо спросонок, либо по незнакомству с мундирами, принял его за офицера: выпрямился и
крикнул сипловатым басом...
Петруша
был грамотный, но не столько читал газеты, которые трудно
было достать, сколько произвольно сочинял; сочинив же, немедленно сам верил, что это из газет. На слова его отзывался Федот,
закричав громко и гневно...
Белый, курчавый, молоденький, лет восемнадцати телеграфист вдруг опустил, словно от усталости, поднятые вверх руки и бросился к выходу. Опустилось и еще несколько рук, и в затихшей
было комнате зародилось движение. Колесников, возившийся около кассы, отчаянно
крикнул...
В зале третьего класса и на перроне царил ужас. Станция
была узловая, и всегда, даже ночью,
были ожидающие поездов, — теперь все это бестолково металось, лезло в двери, топталось по дощатой платформе. Голосили бабы и откуда-то взявшиеся дети. В стороне первого класса и помещения жандармов трещали выстрелы. Саша, несколько шагов пробежавший рядом с незнакомым мужиком, остановился и коротко
крикнул Колесникову...
Носился по путям с тревожными свистками паровоз; и так странно
было, что машина так же может
быть испугана, может метаться,
кричать и звать на помощь, как и человек. Дохнув тяжестью железа и огня, паровоз пробежал мимо и вмешался в пестроту стрелочных фонариков и семафоров, жалобно взывая.
Ржавым криком
кричал на луговой низине коростель; поздний опрокинутый месяц тающим серпочком лежал над дальним лесом и заглядывал по ту сторону земли. Жарко
было от долгой и быстрой ходьбы, и теплый, неподвижный воздух не давал прохлады — там в окна он казался свежее. Колесников устало промолвил...
— Гони! — отчаянно
крикнул офицер на казачьем седле и выскакал вперед, скача по гладкому пару, как в манеже; за ним нестройной кучей гаркнули стражники — их
было немного, человек шесть-семь; и, заметая их след, затрусили солдаты своей, на вид неторопливой, но на деле быстрой побежкой.
— Искренно страдаю, но, Боже мой!.. Вам известно… но нет, откуда же вам знать? Вам известно, что этот… знаменитый разбойник, о котором
кричат газеты, — Сашка Жегулев! — При перечислении он с каждым словом свирепел и говорил все громче. — Сашка Жегулев
есть не кто иной, как сын ваш, Александр?
Уже не думая о посетительнице, болея своей болью, он отбросил кресло и заходил по комнате,
кричал и жаловался, как с женою в спальне, и
было страшно за его красное, вздутое лицо.
Что-то еще хотел
крикнуть, но обиженно замолчал. Вынул одну папиросу, — сломал и бросил в угол, вынул вторую и с яростью затянулся, не рассчитав кашля: кашлял долго и страшно, и, когда сел на свое кресло у стола, лицо его
было сине, и красные глаза смотрели с испугом и тоской. Проговорил...
— Да стану я ее тревожить? —
кричал он презрительно про свою полосу. — Да нехай она как стояла, так и стоит до самого Господнего суда. Колоса тронуть не позволю, нет моей воли, пусть сам посмотрит, на чем Еремей сидит! Нет моего родительского благословения, три дня
пил и еще три дня
пить буду! — если деньжонок дадите, Александр Иваныч.
Он
был уже не в черной, а в синей поддевке с серебряными цыганскими круглыми пуговицами и уже вытирал рот для поцелуя, когда вдруг вскипевший Колесников кинулся вперед и ударом кулака сбил его с ног. На земле Васька сразу позабыл, где он и что с ним, и показалось ему, что за ним гонятся казаки, — пьяно плача и
крича от страха, на четвереньках пополз в толпу. И мужики смеялись, поддавая жару, и уступками толкали его в зад — тем и кончилось столкновение.
Все замутилось кровью и дымом и в ужасе заметалось. Необходимо
пить, иначе умрешь, а
пить нельзя, все кровь: в стакане, водопроводе и во рту — кислая и пахнет красным вином. Саша наклонился и
кричит...
Случаев прямой вражды
было еще мало, но словно ослепла и оглохла деревня: никто не слышит, никто не видит, как ни
кричи.
— Смеешься, подлец? Посмейся, посмейся! — Но
было бесцельно грозить мертвому, и, обернувшись, пристав
закричал: — Егорку сюда! Где Егорка? Спрятался, сукин сын!
Неточные совпадения
Бобчинский (перебивая).Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай бог вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого маленького, вон энтакого-с (показывает рукою), чтоб можно
было на ладонку посадить, да-с! Все
будет мальчишка
кричать: уа! уа! уа!
«Играй, Ипат!» А кучеру //
Кричит: «Пошел живей!» // Метель
была изрядная, // Играл я: руки заняты,
В канаве бабы ссорятся, // Одна
кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в моем дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело в том — // Полтинник
был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Поговорив с крестьянином, // С балкона князь
кричит: // «Ну, братцы!
будь по-вашему.
«
Пей, вахлачки, погуливай!» — // Клим весело
кричал.