Неточные совпадения
Не боясь вызвать улыбку на устах
читателя, так как и сам я чувствую комичность дальнейшего, — сообщу, что в
числе приношений, особенно в первое время, было очень много фруктов, пирожков и различных изысканных лакомств.
Кажется, мы не ошибемся, если на сто тысяч общего
числа читателей положим одного исправленного негодяя (да и то мы боимся, чтобы читатели не осердились на нас за то, что мы предполагаем в их числе таких нехороших людей; но просим извинения, оправдываясь пословицею: в семье не без урода).
Неточные совпадения
Проницательный
читатель, — я объясняюсь только с
читателем: читательница слишком умна, чтобы надоедать своей догадливостью, потому я с нею не объясняюсь, говорю это раз — навсегда; есть и между
читателями немало людей не глупых: с этими
читателями я тоже не объясняюсь; но большинство
читателей, в том
числе почти все литераторы и литературщики, люди проницательные, с которыми мне всегда приятно беседовать, — итак, проницательный
читатель говорит: я понимаю, к чему идет дело; в жизни Веры Павловны начинается новый роман; в нем будет играть роль Кирсанов; и понимаю даже больше: Кирсанов уже давно влюблен в Веру Павловну, потому-то он и перестал бывать у Лопуховых.
Эти цифры могут дать
читателю понятие о том, какое громадное
число людей на Сахалине томится ежегодно под судом и следствием благодаря тому, что дела тянутся по многу лет, и
читатель может себе представить, как губительно должен этот порядок отзываться на экономическом состоянии населения и его психике.
Интересовались ею только самые злополучные люди, справлявшиеся о том, какого
числа будет продаваться за долги их обстановка, да еще интересовались собачьи воры, чтобы узнать, по какому адресу вести украденную ими собаку, чтоб получить награду от публикующего о том, что у него пропала собака. Эти лица, насколько я знаю, читали газету, а кто были остальные
читатели, если только они были, — неизвестно.
З и Я, означавшие, что он принадлежит к
числу полицейских служителей, которые в то время назывались… я боюсь оскорбить нежный слух моих
читателей, но, соблюдая, сколь возможно, историческую истину, должен сказать, что их в семнадцатом столетии называли земскими ярыжками.
По природе своей и по первоначальному воспитанию, под влиянием матери, с которой, конечно, хорошо знакомы
читатели «Семейной хроники», автор вовсе не принадлежал к
числу детей, рано втягивающихся в практическую жизнь и с первых дней жизни изостряющих все свои способности для живого и пытливого наблюдения ее явлений.