Неточные совпадения
Мое сердце онемело, оно умерло, и нет ему новой жизни, но
мысль — еще живая, еще борющаяся, когда-то сильная, как Самсон, а теперь беззащитная и
слабая, как дитя, — мне жаль ее, мою бедную
мысль.
Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая на счет черепа, выражали непреклонную волю и
слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности.
Его
слабая мысль не могла связать этих двух представлений, так чудовищно противоречащих одно другому: обычно светлого дня, запаха и вкуса капусты — и того, что через два дня, через день он должен умереть.
Основание уважения к чужим правам заключается, как мы говорили, прежде всего в инстинкте самосохранения, в желании оградить неприкосновенность и своих собственных прав; а если постоянные примеры показывают ребенку, что он может нарушать чужие права безнаказанно, то где ж его
слабой мысли найти достаточную опору против соблазна?
Доктор не дал мне надежды, но ведь доктора могут иногда ошибаться. Робко цепляюсь за эту
слабую мысль и вхожу в больничный сад. Воробьи чирикают, как и вчера, радостно и звонко. И воздух марта чист, весел и свеж.
Неточные совпадения
Мысли эти томили и мучали его то
слабее, то сильнее, но никогда не покидали его. Он читал и думал, и чем больше он читал и думал, тем дальше чувствовал себя от преследуемой им цели.
Хиония Алексеевна готова была даже заплакать от волнения и благодарности. Половодова была одета, как всегда, богато и с тем вкусом, как унаследовала от своей maman. Сама Антонида Ивановна разгорелась на морозе румянцем во всю щеку и была так заразительно свежа сегодня, точно разливала кругом себя молодость и здоровье. С этой женщиной ворвалась в гостиную Хионии Алексеевны первая
слабая надежда, и ее сердце задрожало при
мысли, что, может быть, еще не все пропало, не все кончено…
Сквозь этот наплыв клубком шевелившихся чувств
слабым эхом пробивалась
мысль: «А если все это неправда, пустая городская сплетня, на какую стоит только плюнуть?»
Какая скорбь должна была обнять ее и при самом
слабом проявлении в ней
мысли о своем человеческом достоинстве!
Минутами разговор обрывается; по его лицу, как тучи по морю, пробегают какие-то
мысли — ужас ли то перед судьбами, лежащими на его плечах, перед тем народным помазанием, от которого он уже не может отказаться? Сомнение ли после того, как он видел столько измен, столько падений, столько
слабых людей? Искушение ли величия? Последнего не думаю, — его личность давно исчезла в его деле…