Что-то сверкающее и драгоценное,
как слезы, упало с высокого неба и пронизало тьму широкого густого баса и нежным горячим стоном смешалось с воплями земли...
Неточные совпадения
О далекой родине он пел; о ее глухих страданиях, о
слезах осиротевших матерей и жен; он молил ее, далекую родину, взять его, маленького Райко, и схоронить у себя и дать ему счастье поцеловать перед смертью ту землю, на которой он родился; о жестокой мести врагам он пел; о любви и сострадании к побежденным братьям, о сербе Боиовиче, у которого на горле широкая черная рана, о том,
как болит сердце у него, маленького Райко, разлученного с матерью-родиной, несчастной, страдающей родиной.
Он чувствовал его близко, он почти видел это слово и знал, чем оно отличается от других: все другие слова плоски и бедны,
как нищие на паперти, а это облито кровью и
слезами,
как раскаленный уголь, и светло,
как небесный огонь, — и не мог найти его.
— Да, да… — сказал Степан Аркадьич, не в силах отвечать, так
как слезы подступали ему к горлу. — Да, да. Я понимаю вас, — наконец выговорил он.
Он слышал только, как чудные уста обдавали его благовонной теплотой своего дыханья,
как слезы ее текли ручьями к нему на лицо и спустившиеся все с головы пахучие ее волосы опутали его всего своим темным и блистающим шелком.
— Стойте! — спокойнее и трезвее сказал Бердников, его лицо покрылось,
как слезами, мелким потом и таяло. — Вы не можете сочувствовать распродаже родины, если вы честный, русский человек. Мы сами поднимем ее на ноги, мы, сильные, талантливые, бесстрашные…
— Я не пойду за него, бабушка: посмотрите, он и плакать-то не умеет путем! У людей слезы по щекам текут, а у него по носу: вон
какая слеза, в горошину, повисла на самом конце!..
— Ведь что вы думаете? — продолжал он, ударив кулаком по столу и стараясь нахмурить брови, меж тем
как слезы все еще бежали по его разгоряченным щекам, — ведь выдала себя девка, пошла да и выдала себя…
Неточные совпадения
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, //
Как турка взбунтовавшихся // Монахов в море гнал, //
Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот ужаса, // Увидишь ряд испуганных, //
Слезами полных глаз!
Нет великой оборонушки! // Кабы знали вы да ведали, // На кого вы дочь покинули, // Что без вас я выношу? // Ночь —
слезами обливаюся, // День —
как травка пристилаюся… // Я потупленную голову, // Сердце гневное ношу!..
— Не знаю я, Матренушка. // Покамест тягу страшную // Поднять-то поднял он, // Да в землю сам ушел по грудь // С натуги! По лицу его // Не
слезы — кровь течет! // Не знаю, не придумаю, // Что будет? Богу ведомо! // А про себя скажу: //
Как выли вьюги зимние, //
Как ныли кости старые, // Лежал я на печи; // Полеживал, подумывал: // Куда ты, сила, делася? // На что ты пригодилася? — // Под розгами, под палками // По мелочам ушла!
Но летописец недаром предварял события намеками:
слезы бригадировы действительно оказались крокодиловыми, и покаяние его было покаяние аспидово.
Как только миновала опасность, он засел у себя в кабинете и начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо в чернильницу, и чем дальше макал, тем больше становилось оно ядовитым.
Утром помощник градоначальника, сажая капусту, видел,
как обыватели вновь поздравляли друг друга, лобызались и проливали
слезы. Некоторые из них до того осмелились, что даже подходили к нему, хлопали по плечу и в шутку называли свинопасом. Всех этих смельчаков помощник градоначальника, конечно, тогда же записал на бумажку.