Неточные совпадения
Пришла из гостиной Фимочка и, найдя меня не спящим, час целый
сидела у меня и с ужасом рассказывала о немецком нашествии. Из ее бледности и бессвязных женских речей больше, чем из газет, понял и почувствовал,
в каком трепетном ожидании вражеского нашествия находится вся наша
столица, да и весь народ. Спаси, Господи, Россию и ее города, ее людей, ее дома и домишки. Не по заслугам, не по богатству и силе помилуй ее, Господи, а по малоумию нашему, по нищете нашей, которую так возлюбил ты
в земной жизни твоей!
Неточные совпадения
Потом минут десять
сидели в полутемной комнате, нагруженной сундуками, шкафами с посудой. Денисов, заглянув
в эту комнату, — крякнул и скрылся, а Фроленков, ласково глядя на гостя из
столицы, говорил:
Два брата, оставшись вдвоем, долго
сидели молча. Петр Михайлыч, от скуки, читал
в старых газетах известия о приехавших и уехавших из
столицы.
Так тихо и мирно провел я целые годы, то
сидя в моем укромном уголке, то посещая
столицы Европы и изучая их исторические памятники, а
в это время здесь, на Руси, всё выдвигались вопросы, реформы шли за реформами, люди будто бы покидали свои обычные кривлянья и шутки, брались за что-то всерьез; я, признаюсь, ничего этого не ждал и ни во что не верил и так, к стыду моему, не только не принял ни
в чем ни малейшего участия, но даже был удивлен, заметив, что это уже не одни либеральные разговоры, а что
в самом деле сделано много бесповоротного, над чем пошутить никакому шутнику неудобно.
Журавка махнул рукой и потащил за двери свою синьору; а Анна Михайловна, проводив гостей, вошла
в комнату Долинского, села у его стола, придвинула к себе его большую фотографию и
сидела как окаменелая, не замечая, как белобрюхой, холодной жабой проползла над угрюмыми, каменными массами
столицы бесстыдно наглая, петербургская летняя ночь.
«Интересно, кто там
сидит сейчас на моем месте?.. Кто-нибудь да
сидит… Молодой врач вроде меня… Ну, что же, я свое высидел. Февраль, март, апрель… ну, и, скажем, май — и конец моему стажу. Значит,
в конце мая я расстанусь с моим блистательным городом и вернусь
в Москву. И ежели революция подхватит меня на свое крыло — придется, возможно, еще поездить… но, во всяком случае, своего участка я более никогда
в жизни не увижу… Никогда…
Столица… Клиника… Асфальт, огни…»