И снова с визгом бросалась на дом, выла в трубе голодным воем ненасытимой злобы и тоски и обманывала: у нее
не было детей, она сожрала их и схоронила в поле, в поле…
Неточные совпадения
Однажды он укусил Настю; та повалила его на кровать и долго и безжалостно била, точно он
был не человек и
не ребенок, а кусок злого мяса; и после этого случая он полюбил кусаться и угрожающе скалил зубы, как собака.
Так же трудно
было кормить его, — жадный и нетерпеливый, он
не умел рассчитывать своих движений: опрокидывал чашку, давился и злобно тянулся к волосам скрюченными пальцами. И
был отвратителен и страшен его вид: на узеньких, совсем еще детских плечах сидел маленький череп с огромным, неподвижным и широким лицом, как у взрослого. Что-то тревожное и пугающее
было в этом диком несоответствии между головой и телом, и казалось, что
ребенок надел зачем-то огромную и страшную маску.
А в действительности происходило так:
был он постоянно голоден, голодала его жена, и
дети, и скотина; и замутившийся ум его блуждал, как пьяный,
не находящий дверей своего дома.
И представилось ему то, что
было в его жизни: голодные лица
детей, попреки, каторжный труд и тупая тяжесть под сердцем, от которой хочется
пить водку и драться; и оно
будет опять,
будет долго,
будет непрерывно, пока
не придет смерть.
— Опять же он. Ты понимаешь, о ком я. Конечно,
ребенок и жаль его, а вот скоро начнет ходить — загрызет он меня. И ниоткуда нет помощи. Вот тебе пожаловалась, а что из этого? Как
быть, и
не знаю.
В голосе
был ужас и что-то детское и молящее. Как будто так огромно
было несчастие, что нельзя уже и
не нужно
было одеваться гордостью и скользкими, лживыми словами, за которыми прячут люди свои чувства. Попадья стала на колени у постели мужа и взглянула ему в лицо: при слабом синеватом свете лампадки оно казалось бледным, как у мертвеца, и неподвижным, и черные глаза одни косились на нее; и лежал он навзничь, как тяжело больной или
ребенок, которого напугал страшный сон и он
не смеет пошевельнуться.
— Ему
не нужно рая. Тут его
дети. Они
будут звать: отец. И он скажет: сними с головы моей венец небесный, ибо там — там сором и грязью покрывают головы моих
детей. Он скажет! Он скажет!
Она имела всю прелесть и свежесть молодости, но
не была ребенком, и если любила его, то любила сознательно, как должна любить женщина: это было одно.
— Александра Петровна Синицкая, — ты, кажется, ее должен был здесь встретить недели три тому, — представь, она третьего дня вдруг мне, на мое веселое замечание, что если я теперь женюсь, то по крайней мере могу быть спокоен, что
не будет детей, — вдруг она мне и даже с этакою злостью: «Напротив, у вас-то и будут, у таких-то, как вы, и бывают непременно, с первого даже года пойдут, увидите».
— Если же я и отдам, то одно, что могу сказать, это то, что всё остальное будет их, так как едва ли я женюсь, а если женюсь, то
не будет детей… так что…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как
дитя какое-нибудь трехлетнее.
Не похоже,
не похоже, совершенно
не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать лет. Я
не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
Слесарша. Милости прошу: на городничего челом бью! Пошли ему бог всякое зло! Чтоб ни
детям его, ни ему, мошеннику, ни дядьям, ни теткам его ни в чем никакого прибытку
не было!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то
дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти
не избыть!
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да, Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих
детей, убоялся бездны премудрости, просит от нея об увольнении». На что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала, с отметкою: «Такого-то де семинариста от всякого учения уволить: писано бо
есть,
не мечите бисера пред свиниями, да
не попрут его ногами».
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина и Цыфиркина). Вот и учители! Митрофанушка мой ни днем, ни ночью покою
не имеет. Свое
дитя хвалить дурно, а куда
не бессчастна
будет та, которую приведет Бог
быть его женою.