Неточные совпадения
И мы чистились оба, а счетчик в
Моей груди считал, сколько секунд это продолжалось, и, кажется, прибавил. Потом, впоследствии, слушая его назойливое тиканье, Я стал думать: «Не успею!» Что не успею? Я сам этого не знал, но
целых два дня бешено торопился пить, есть, даже спать: ведь счетчик не дремлет, пока Я лежу неподвижной тушей и сплю!
Кажется, он принял Меня за торговца или покупателя «живого товара». Но, глупый, зачем Мне твое посредничество, за которое Я должен платить комиссионные, когда в
Моих передних
целая витрина римских красавиц? Они все обожают Меня. Им Я напоминаю Савонаролу, и каждый темный угол в гостиной с мягкой софой они стремятся немедленно превратить в… исповедальню. Мне нравится, что эти знатные дамы, как и художники, так хорошо знают отечественную историю и сразу догадываются, кто Я.
Если этот чернобородый молодец играл, то, надо признаться, Я нашел достойного партнера! Дюжина негритянских ребят не могла бы слизать с
Моего лица той патоки, которую вызвало на нем одно только скупое обещание Магнуса — передать
мой привет Марии. До самого отеля Я идиотски улыбался кожаной спине
моего шофера и осчастливил Топпи
поцелуем в темя; каналья все еще пахнет мехом, как молодой чертенок!
Я вижу все легионы пар, начиная с Адама и Евы, Я вижу их
поцелуи и ласки, слышу их слова, проклятые проклятием однообразия, и Мне становится ненавистным
Мой рот, смеющий шептать чужие шепоты,
Мои глаза, повторяющие чужие взоры,
Мое сердце, покорно поддающееся дешевому заводному ключу.
Я встретил его преосвященство в приемной
Моего нового дворца и успел заметить, как нырял Топпи под руками священников и кардинала, срывая благословения быстрее, чем ловелас
поцелуи у красоток. Шесть благочестивых рук едва успевали справиться с одним Чертом, которым овладело благочестие, и уже на пороге в
Мой кабинет он еще раз успел ткнуться в живот кардиналу. Экстаз!
Мы шли по белой дороге, Я и
Моя тень, останавливались и снова шли. Я сел на камень при дороге, и черная тень спряталась за
моей спиною. И здесь великое спокойствие снизошло на землю, на мир, и
моего холодного лба коснулся холодный
поцелуй луны.
Мои секретари, а их теперь работает
целых шесть человек, едва успевают справляться со всей этой массой слезливой бумаги и бешено говорливых людей, стерегущих каждую дверь
Моего дворца.
Мои дамы, которые считают Меня своей собственностью, нашли для Меня небольшой дантовский ад, где мы ежедневно гуляем всем обществом: вчера мы
целый час созерцали какую-то безмозглую старуху, все достоинство которой в том, что она сумела пережить своего мужа, детей и всех внуков и теперь нуждается в нюхательном табаке.
Моих гостей Я почти не вижу. Я перевожу все
Мое состояние в золото, и Магнус с Топпи и всеми секретарями
целый день заняты этой работой; наш телеграф работает непрерывно. Со Мною Магнус говорит мало и только о деле. Марии… кажется, ее Я избегаю. В
Мое окно Я вижу сад, где она гуляет, и пока этого с Меня достаточно. Ведь ее душа здесь, и светлым дыханием Марии наполнена каждая частица воздуха. И Я уже сказал, кажется, что у Меня бессонница.
Остальное сказал ее взор. Ты помнишь, как он ясен? Но не думай, что Я ответил поспешным согласием. Как саламандра в огне, Я быстро прошел все цвета пламени, и Я не повторю тебе тех огненных слов, которые извергла
моя раскаленная преисподняя: Я забыл их. Но ты помнишь, как ясен взор Марии? И,
целуя руку ее, Я сказал покорно...
— Как химик, я в восторге.
Мои снаряды уже начинены, сами того не зная, — но они узнают это, когда я приложу
мой фитиль к затравке. Вы представляете себе это зрелище, когда начнет взрываться
мой динамит с его сознанием, волей и глазами, находящими
цель?
Впервые он так дружески и крепко жал
мою руку. Если бы на его плечах была не бомба, а простая человеческая голова, я, пожалуй,
поцеловал бы его… но прикладываться к бомбе! При всем уважении!
Я еще ни разу не касался твоих уст, вчера я
целовал только красное вино… но откуда же на
моих губах эти жгучие следы?
— При всех твоих странностях, ты порядочный человек, Вандергуд. Я тебя ограбил (он так сказал!), но я не могу дальше позволять, чтобы ты
целовал руку у… этой женщины. Слушай! Слушай! Я уже сказал тебе, что ты должен сразу и немедленно переменить твой взгляд на людей. Это очень трудно, я сочувствую тебе, но это необходимо, дружище. Слушай, слушай! Ты был введен мною в заблуждение: Мария — не дочь мне… вообще у меня нет детей. И… не Мадонна. Она —
моя любовница и была ею до вчерашней ночи…
Как печень у Прометея, за ночь вырастала
моя вера, и, как коршун,
целый день она терзала ее.
Неточные совпадения
Целуя, душенька, твою ручку, остаюсь твой: Антон Сквозник-Дмухановский…» Ах, боже
мой!
Хлестаков. Как же, как же, я вдруг. Прощайте, любовь
моя… нет, просто не могу выразить! Прощайте, душенька! (
Целует ее ручку.)
Софья. Ты ею наполнил все
мои чувства. (Бросаясь
целовать его руки.) Где она?..
Так,
мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная
цель всех знаний человеческих, благонравие.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу
целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О
мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.