Город, вероятно, уже спал, так как, кроме
редких фонарей на улицах, не видно было ни одного освещенного окна и езды не слышно было.
Возвращаясь часу во втором ночи с Малой Грузинской домой, я скользил и тыкался по рытвинам тротуаров Живодерки. Около одного из
редких фонарей этой цыганской улицы меня кто-то окликнул по фамилии, и через минуту передо мной вырос весьма отрепанный, небритый человек с актерским лицом. Знакомые черты, но никак не могу припомнить.
И наконец, настала ночь, в комнату принесли огонь, и Елена снова подошла к окну. Густая темнота окутывала улицу. Бедные и грубые предметы скучной обычности скрывались в черном покрове ночи, — и было что-то торжественное в этой печальной черноте. Против окна, у которого стояла Елена, слабо виднелся, на другой стороне улицы, при свете
редких фонарей, маленький, кирпично-красный дом кузнеца. Фонари стояли далеко от него, — он казался черным.
Побродив минут десять в толпе, Ашанин вышел из нее, чтобы отправиться в город и побродить по полутемным, слабо освещенным
редкими фонарями улицам-аллеям, по бокам которых мигали огоньки домиков, скрытых в листве, как увидал перед собой старшину катера, унтер-офицера, вместе с гребцом, которые только что вышли из кабачка и вытянулись перед Володей, приложив свои пятерни к шапкам.
Санки мчались по пустынным улицам. Звеня бубенцами, следом неслись тройки. Тускло светились у домов
редкие фонари, а небо полно было звезд.
Неточные совпадения
Мужние жены представляют некоторое исключение, с той разницей, что всегда щеголяют с
фонарями на физиономии,
редкий день не бывают биты и вообще испивают самую горькую чашу.
Я ехал, оглядывая
редких прохожих и дворников и тени, бросаемые
фонарями и моей пролеткой то спереди, то сзади, ни о чем не думая.
Я наконец справился с тяжелой овчиной, выпростал руки, поднялся. Ни сзади, ни с боков не было черных зверей. Мело очень редко и прилично, и в
редкой пелене мерцал очаровательнейший глаз, который я бы узнал из тысячи, который узнаю и теперь, — мерцал
фонарь моей больницы. Темное громоздилось сзади него. «Куда красивее дворца…» — помыслил я и вдруг в экстазе еще два раза выпустил пули из браунинга назад, туда, где пропали волки.
Теперь они сделались еще глуше и уединеннее:
фонари стали мелькать
реже — масла, как видно, уже меньше отпускалось; пошли деревянные домы, заборы; нигде ни души; сверкал только один снег по улицам да печально чернели с закрытыми ставнями заснувшие низенькие лачужки.
Начинало темнеть, надвигалась туча. На слободку сыпался снежок, еще
редкий, но уже закрывавший неясной пеленой далекие горы другого берега. Невдалеке на небольшой возвышенности виднелись каменные здания резиденции, белые и чистенькие. В них уже спокойно светились большие окна. Огоньки
фонарей вспыхивали один за другим вдоль улицы, чистенькие, холодные и веселые.