„За что?“ — с
безумною тоскою // Меня спросил твой гордый взор, // Когда внезапно над тобою // Постыдной грянул клеветою // Врагов суровый приговор. // За то, что жизни их оковы // С себя ты сбросила, кляня. // За то, за что не любят совы // Сиянья радостного дня, // За то, что ты с душою чистой // Живешь меж мертвых и слепцов, // За то, что ты цветок душистый // В венке искусственных цветов!
Неточные совпадения
Письмо Татьяны предо мною; // Его я свято берегу, // Читаю с тайною
тоскою // И начитаться не могу. // Кто ей внушал и эту нежность, // И слов любезную небрежность? // Кто ей внушал умильный вздор, //
Безумный сердца разговор, // И увлекательный и вредный? // Я не могу понять. Но вот // Неполный, слабый перевод, // С живой картины список бледный, // Или разыгранный Фрейшиц // Перстами робких учениц:
О, кто б немых ее страданий // В сей быстрый миг не прочитал! // Кто прежней Тани, бедной Тани // Теперь в княгине б не узнал! // В
тоске безумных сожалений // К ее ногам упал Евгений; // Она вздрогнула и молчит // И на Онегина глядит // Без удивления, без гнева… // Его больной, угасший взор, // Молящий вид, немой укор, // Ей внятно всё. Простая дева, // С мечтами, сердцем прежних дней, // Теперь опять воскресла в ней.
Безумная жажда любви все более и более пожирает мою внутренность,
тоска тяжелее и упорнее…
Видя мать бледною, худою и слабою, я желал только одного, чтоб она ехала поскорее к доктору; но как только я или оставался один, или хотя и с другими, но не видал перед собою матери,
тоска от приближающейся разлуки и страх остаться с дедушкой, бабушкой и тетушкой, которые не были так ласковы к нам, как мне хотелось, не любили или так мало любили нас, что мое сердце к ним не лежало, овладевали мной, и мое воображение, развитое не по летам, вдруг представляло мне такие страшные картины, что я бросал все, чем тогда занимался: книжки, камешки, оставлял даже гулянье по саду и прибегал к матери, как
безумный, в
тоске и страхе.
Этот стон с такою болью вырвался из ее сердца, что вся душа моя заныла в
тоске. Я понял, что Наташа потеряла уже всякую власть над собой. Только слепая,
безумная ревность в последней степени могла довести ее до такого сумасбродного решения. Но во мне самом разгорелась ревность и прорвалась из сердца. Я не выдержал: гадкое чувство увлекло меня.