Николай Дмитриевич протянул руку за прикупом, но покачнулся и повалил свечку. Евпраксия Васильевна подхватила ее, а Николай Дмитриевич секунду сидел неподвижно и прямо,
положив карты на стол, а потом взмахнул руками и медленно стал валиться на левую сторону. Падая, он свалил столик, на котором стояло блюдечко с налитым чаем, и придавил своим телом его хрустнувшую ножку.
Неточные совпадения
Она краснела, терялась, не зная, какую
класть ей
карту, и с мольбою смотрела на молчаливого брата, а другие двое партнеров с рыцарским сочувствием к ее женственности и беспомощности ободряли ее снисходительными улыбками и терпеливо ожидали.
Карточный стол еще не был убран, и на нем валялись беспорядочно разбросанные, рубашкой вниз,
карты партнеров и в порядке лежали
карты Николая Дмитриевича, тоненькой колодкой, как он их
положил.
Пройдя несколько раз мимо стола, он остановился и осторожно взял
карты Николая Дмитриевича, рассмотрел их и, сложив такой же кучкой, тихо
положил на место.
— Нет, уж нынче не любит, — подхватила Фатеева. — Однако будет играть! Мне что-то очень нехорошо!.. — прибавила она,
кладя карты и отодвигая от себя стол.
— Гм! — промычал банкомет и, злостно бросая направо, налево, дометал талию. — Однако этак нельзя, — сказал он,
положив карты: — я бастую. Этак нельзя, Захар Иваныч, — прибавил он: — мы играли на чистые, а не на мелок.
Неточные совпадения
Татарин, вспомнив манеру Степана Аркадьича не называть кушанья по французской
карте, не повторял за ним, но доставил себе удовольствие повторить весь заказ по
карте: «суп прентаньер, тюрбо сос Бомарше, пулард а лестрагон, маседуан де фрюи….» и тотчас, как на пружинах,
положив одну переплетенную
карту и подхватив другую,
карту вин, поднес ее Степану Аркадьичу.
— Ты прежде заведи дело, в которое мог бы броситься живой ум, гнушающийся мертвечины, и страстная душа, и укажи, как
положить силы во что-нибудь, что стоит борьбы, а с своими
картами, визитами, раутами и службой — убирайся к черту!
— Ну вот видишь, даже, может, и в
карты не играет! Повторяю, рассказывая эту дребедень, он удовлетворяет своей любви к ближнему: ведь он и нас хотел осчастливить. Чувство патриотизма тоже удовлетворено; например, еще анекдот есть у них, что Завьялову англичане миллион давали с тем только, чтоб он клейма не
клал на свои изделия…
Он вынес изодранную
карту Чусанского архипелага и островов Сэдль,
положил ее на крышку люка, а сам сжался от холода в комок и стал незаметен, точно пропал с глаз долой.
Обед, продолжавшийся около трех часов, кончился; хозяин
положил салфетку на стол, все встали и пошли в гостиную, где ожидал их кофей,
карты и продолжение попойки, столь славно начатой в столовой.