Неточные совпадения
Он рассказал мне, что Николев любит похвалы и что мне,
как очень молодому (мне
было двадцать лет) и неизвестному литератору,
только что вступающему на это поприще (я переводил тогда «Филоктета»), необходимо высказать мое удивление к великим творениям Николева.
Если б кто-нибудь видел Мочалова
только в этих двух пиесах, он счел бы его за одного из первоклассных, великих артистов; между тем
как этот же самый актер являлся во всех трагедиях без исключения, а в драмах и комедиях с исключениями — весьма плохим актером; у него бывали одушевленные места, но по большей части одушевление приходило некстати, не к месту, одним словом: талант
был заметен, но отсутствие всякого искусства, непонимание представляемого лица убивали его талант.
Вся пансионская молодежь признавала его превосходство, и все, кто его знал, смотрели на Писарева
как на будущего славного писателя; его проза и стихи превозносились не
только товарищами и начальством пансиона, но и всеми; театр, литература
были его призваньем, страстью, жизнью.
Не могу сказать, из
каких причин,
только Антонский заботился и хлопотал о составлении публичных чтений с неутомимою ревностью; Мерзляков и Каченовский
были главными его помощниками.
Общества не
было или
было такое,
какое хорошо
только в художественном воспроизведении, а не в действительности.
Статья моя о театре и театральном искусстве, не помню
только под
каким заглавием,
была напечатана в «Вестнике Европы», туда же послал я подробный и строгий разбор «Федры», переведенной Лобановым, но, не знаю почему, Каченовский не напечатал моей критики, и я более ничего ему не посылал.
Линей,
как говорил тутошний рыбак,
было много,
только на удочку они не шли.
Это могло бы иметь свою дурную сторону; но
как здесь брали
только окуни и щуки, то это безусловное правило
было недурно.
По большей части случалось так, что Шаховской начинал читать свою пиесу, чтоб «дать тон»,
как он говорил, и потом передавал ее Кокошкину или мне; разумеется, это делалось
только в таком случае, если рукопись
была начисто переписана; но в настоящую минуту он притащил кучу листов такого маранья, что мы заранее пришли в ужас: очевидно, что читать должен он
был сам.
После игры я упросил Кокошкина и уговорил других, чтоб завтра воротиться в Москву не к вечеру,
как предполагали, а к обеду. Все приняли мое предложение без всякого затруднения, даже охотно,
как мне показалось. Я вспомнил, что у меня
было нужное дело. Итак, решились на другой день
только позавтракать в Бедрине. Писарев, сначала споривший со мною, соглашался с одним условием, чтобы завтра, часов в пять утра, я поехал с ним удить на большой лодке туда, где он удил сегодня. Я охотно согласился.
Я
был поражен,
как громом, и
только мог промолвить: «Что же это значит?» — «Враги мои, — с горячностию сказал кн.
Издатель «Московского телеграфа» сначала пробовал сблизиться со мной; я откровенно ему сказал, что «
только как цензор, я могу
быть в сношениях с г-м Полевым; что же касается до исполнения моей обязанности, то, без сомнения, он сам видит мою полную готовность к скорому и снисходительному удовлетворению его требований».
По музыке следовало повторить последние два стиха, но оглушительный шум заставил актера Сабурова — а может
быть, он сделал это и с намереньем (все артисты очень любили Писарева) — не говорить последнего стиха;
как же
только шум утих, Сабуров без музыки, громко и выразительно произнес: «И всем наскучил полевой».
Как только пить надумали, // Влас сыну-малолеточку // Вскричал: «Беги за Трифоном!» // С дьячком приходским Трифоном, // Гулякой, кумом старосты, // Пришли его сыны, // Семинаристы: Саввушка // И Гриша, парни добрые, // Крестьянам письма к сродникам // Писали; «Положение», // Как вышло, толковали им, // Косили, жали, сеяли // И пили водку в праздники // С крестьянством наравне.
― У нас идут переговоры с ее мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно было кончиться давно уже, вот тянется три месяца.
Как только будет развод, она выйдет за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их положение будет определенно, как мое, как твое.
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется
только, что близко; а вы вообразите себе, что далеко.
Как бы я
был счастлив, сударыня, если б мог прижать вас в свои объятия.
Анна Андреевна. Ему всё бы
только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом
был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое
было амбре, чтоб нельзя
было войти и нужно бы
только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах,
как хорошо!
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси
только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие
были! Ямщикам скажи, что я
буду давать по целковому; чтобы так,
как фельдъегеря, катили и песни бы
пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Хлестаков. Черт его знает, что такое,
только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно
как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим,
как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
Только бы мне узнать, что он такое и в
какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)