«Прочитав в другой раз статью о лиризме наших поэтов, я впал в такое ожесточение, что, отправляя к Гоголю письмо Свербеева, вместо нескольких строк, в которых хотел сказать, что не буду
писать к нему письма об его книге до тех пор, пока не получу ответа на мое письмо от 9 декабря, написал целое письмо, горячее и резкое, о чем очень жалею…
Неточные совпадения
Я согласился и ту же минуту
написал сам в Петербург
к Гоголю горячее
письмо, объяснив, почему Щепкину неудобно ставить пиесу и почему мне это будет удобно, прибавя, что в сущности всем будет распоряжаться Щепкин, только через меня.
Вследствие
письма Гоголя ко мне Щепкин
писал к нему, что
письмо к Загоскину отдано давно, о чем он его уведомлял; но, кажется, Гоголь не получал этого
письма, потому что не отвечал на него и уехал немедленно за границу.
Погодин должен был
написать к Гоголю
письмо следующего содержания: «Видя, что ты находишься в нужде, на чужой стороне, я, имея свободные деньги, посылаю тебе две тысячи рублей ассигнациями.
Перед возвращением своим в Россию он
написал к Гоголю в Рим самое горячее
письмо, убеждая его воротиться в Москву (Гоголь жил в Риме уже более двух лет) и назначая ему место съезда в Кельне, где Константин будет ждать его, чтоб ехать в обратный путь вместе.
Очень просил, чтоб я с Верой и с ним съездил
к его сестрам, и поручил мне в каждом
письме писать к моей жене и Константину по пяти поклонов.
Я тогда же
написал об них в
письме к моей жене, что это были калибаны в понимании искусства, и это совершенная правда.
Я мало помню таких разговоров, но заключаю о них по
письмам Константина, которые он
писал около 20 января
к Вере в Курск и
к Мише в Петербург.
Недавно я
написал письмо об этом
к Мише, серьезное и важное, которое вылилось у меня из души».
Между тем Гоголь получил известие о нашем несчастье. Не помню,
писал ли я сам
к нему об этом, но знаю, что он
написал ко мне утешительное
письмо, которое до меня не дошло и осталось для меня неизвестным.
Письмо было послано через Погодина; вероятно, оно заключало в себе такого рода утешения, до которых я был большой неохотник и мог скорее рассердиться за них, чем утешиться ими. Погодин знал это очень хорошо и не отдал
письма, а впоследствии или затерял, или обманул меня, сказав, что
письма не нашел.
На другой день Гоголь одумался,
написал извинительное
письмо к Загоскину (директору театра), прося его сделать
письмо известным публике, благодарил, извинялся и наклепал на себя небывалые обстоятельства.
Вера очень справедливо
пишет в
письме к М. Карташевской, что как-то странно видеть мать Гоголя и слышать, как она говорит о нем.
На это
письмо Константин
писал к Гоголю следующее...
Очень довольный, что скоро нашел деньги, я сейчас отправил их в Рим через Шевырева и
написал письмо к Гоголю.
Я не помню, чтоб когда-нибудь получил
письмо от Гоголя через Хомякова, и вообще я удивляюсь и не знаю, какая могла быть причина, что мы так долго не
писали к Гоголю? Надобно предположить, что
письма как-нибудь задерживались на почте или вовсе не доходили.
В октябре того же года Гоголь спрашивал Н. М. Языкова в
письме к нему из Франкфурта: «Спроси Аксаковых, зачем ни один из них не
пишет ко мне?» — а самому С. Т.
писал...
Отесенька с тем и
писал письмо к Плетневу, чтобы остановить печатание всех этих нелепостей, но Плетнев так ограничен, что не понял или не хочет понять всей этой нелепости, и говорит: нам порукой Жуковский, который одобрил все намерения Гоголя.
«Я
написал и послал сильный протест
к Плетневу, чтобы не выпускал в свет новой книги Гоголя, которая состоит из отрывков
писем его
к друзьям и в которой точно есть завещание
к целой России, где Гоголь просит, чтобы она не ставила над ним никакого памятника, и уведомляет, что он сжег все свои бумаги.
От 3 декабря. «Я уведомил тебя, что
писал Плетневу; вчера получил от него неудовлетворительный ответ.
Письмо к Гоголю лежало тяжелым камнем на моем сердце; наконец, в несколько приемов я
написал его. Я довольно пострадал за то, но согласился бы вытерпеть вдесятеро более мучения, только бы оно было полезно, в чем я сомневаюсь. Болезнь укоренилась, и лекарство будет не действительно или даже вредно; нужды нет, я исполнил свой долг как друг, как русский и как человек».
Едва только было отправлено это
письмо, как прибыл ответ Гоголя на
письмо от 9 декабря 1846 г. из Неаполя (см. выше). Об этом ответе С. Т.
писал 17 февраля 1847 г. сыну Ивану; кроме того, об этом сохранилась и выписка из
письма Веры Сергеевны
к М. Г. Карташевской от 21 февраля 1847 г. Вот она...
О том же
писал С. Т. Аксаков в
письме к сыну Ивану от 28 марта...
В отеле в час зазвонили завтракать. Опять разыгрался один из существенных актов дня и жизни. После десерта все двинулись к буфету, где, в черном платье, с черной сеточкой на голове, сидела Каролина и с улыбкой наблюдала, как смотрели на нее. Я попробовал было подойти к окну, но места были ангажированы, и я пошел
писать к вам письма, а часа в три отнес их сам на почту.
— Трудно объяснить, только не тех, про какие вы теперь, может быть, думаете, — надежд… ну, одним словом, надежд будущего и радости о том, что, может быть, я там не чужой, не иностранец. Мне очень вдруг на родине понравилось. В одно солнечное утро я взял перо и
написал к ней письмо; почему к ней — не знаю. Иногда ведь хочется друга подле; и мне, видно, друга захотелось… — помолчав, прибавил князь.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете
писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик
пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
Как только пить надумали, // Влас сыну-малолеточку // Вскричал: «Беги за Трифоном!» // С дьячком приходским Трифоном, // Гулякой, кумом старосты, // Пришли его сыны, // Семинаристы: Саввушка // И Гриша, парни добрые, // Крестьянам
письма к сродникам //
Писали; «Положение», // Как вышло, толковали им, // Косили, жали, сеяли // И пили водку в праздники // С крестьянством наравне.
К деушкам
письма пишут! деушки грамоте умеют!
Другое
письмо надо было
писать к Вронскому.
До сих пор она
писала быстро и естественно, но призыв
к его великодушию, которого она не признавала в нем, и необходимость заключить
письмо чем-нибудь трогательным, остановили ее.