Разумеется, сидя на таком месте, он совершенно безопасен от ружья охотника: если вы подъедете или подойдете близко к сосне, то нижние ветви закроют его и вам
ничего не будет видно, если же отойдете подальше и глухарь сделается виден, то расстояние будет так велико, что нет никакой возможности убить дробью такую большую и крепкую птицу, хотя бы ружье было заряжено безымянкой или нулем.
Неточные совпадения
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас говорил, охотник
не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает, как приятно
быть обязанным самому себе, как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с хорошим ружьем
ничего не убьешь; даже сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше
будет промахов.
Как бы то ни
было, из всего мною сказанного следует, что я
ничего не знаю, как, где выводятся гаршнепы, и
ничего не могу сказать об этом.
Есть другой род песочников, вдвое крупнее и с черными большими глазами, без желтых около них ободочков; но я так мало их видел, что
ничего более сообщить
не могу.
Это обстоятельство навело на меня сомнение: может
быть, и прежде я слышал свист погоныша, а болотная курица, находившаяся на ту пору в той же самой осоке (ибо
ничто не мешает им жить вместе), случайно выплыла мне на глаза.
Без сомнения, это
был выродок, ибо ни прежде, ни после я
ничего подобного
не видал.
Серые утки
не имеют в себе никакой особенности в отличие от других утиных пород, кроме сейчас мною сказанной, то
есть что селезень почти
ничем не разнится с уткой, и что все утиные породы пестрее, красивее серых уток.
Русского имени этого кулика объяснять
не нужно, но почему немцы называют его коронным, или королевским, куликом, — я
не знаю; на голове его
ничего похожего на венец или корону
не приметно; может
быть, за величину, которою кроншнеп бесспорно превосходит всех других куликов.
Они
были очень красивы: цвет перьев светло-коричневый, и от глаз, вдоль шеи, лежали беловатые полоски… больше
не помню
ничего.
Во-первых, птица вообще мало боится шума и стука, если
не видит предмета, его производящего, во-вторых, токующий тетерев, особенно глухой, о чем я
буду говорить ниже,
не только
ничего не слышит, но и
не видит.
Дрозд — живая, бодрая, веселая и в то же время певчая птичка. Большой рябинник с крупными продолговатыми пятнами и черный дрозд с желтыми ободочками около глаз считаются лучшими певцами после певчего дрозда. Про черного
ничего не могу сказать утвердительно, но рябинника я держал долго в большой клетке; он
пел довольно приятно и тихо, чего нельзя ожидать по его жесткому крику, похожему на какое-то трещанье, взвизгиванье и щекотанье.
Точно так же
ничего не знаю о подробностях и, может
быть, особенностях их совокупления.
Решительно нет
ничего; но я сам, рассуждающий теперь так спокойно и благоразумно, очень помню, что в старые годы страстно любил стрельбу в узерк и, несмотря на беспрерывный ненастный дождь, от которого часто сырел на полке порох, несмотря на проклятые вспышки (ружья
были тогда с кремнями), которые приводили меня в отчаяние, целые дни, правда очень короткие, от зари до зари,
не пивши,
не евши, мокрый до костей, десятки верст исхаживал за побелевшими зайцами… то же делали и другие.
Определенного
ничего не было, но Степана Аркадьича никогда почти не было дома, денег тоже никогда почти не было, и подозрения неверностей постоянно мучали Долли, и она уже отгоняла их от себя, боясь испытанного страдания ревности.
Впрочем, обе дамы нельзя сказать чтобы имели в своей натуре потребность наносить неприятность, и вообще в характерах их
ничего не было злого, а так, нечувствительно, в разговоре рождалось само собою маленькое желание кольнуть друг друга; просто одна другой из небольшого наслаждения при случае всунет иное живое словцо: вот, мол, тебе! на, возьми, съешь!
Беспорядочный наряд — у многих
ничего не было, кроме рубашки и коротенькой трубки в зубах, — показывал, что они или только что избегнули какой-нибудь беды, или же до того загулялись, что прогуляли все, что ни было на теле.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я
ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только
не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (
Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора,
ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше
ничего нет?
Анна Андреевна. Да, конечно… и об тебе
было, я
ничего этого
не отвергаю.
Мишка. Да для вас, дядюшка, еще
ничего не готово. Простова блюда вы
не будете кушать, а вот как барин ваш сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Хлестаков. Ты растолкуй ему сурьезно, что мне нужно
есть. Деньги сами собою… Он думает, что, как ему, мужику,
ничего, если
не поесть день, так и другим тоже. Вот новости!