Неточные совпадения
К тому же книжка моя может
попасть в руки охотникам деревенским, далеко живущим от столиц и значительных городов, людям небогатым,
не имеющим средств выписывать все охотничьи снаряды готовые, прилаженные к делу в современном, улучшенном их состоянии.
Защитники второй причины утверждают, будто в длинной стволине порох воспламеняется весь до вылета дроби, тогда как в короткой он
не успевает весь вспыхнуть и уцелевшие зерна выкидываются и
падают вниз, и что заряд дроби, долее идущий в стволе, в насильственно-стесненном положении, долее
не разлетается в воздухе, чему содействует и узкость стволины.
Косач
не пошевельнулся, умер на сучке и
упал как сноп, только пух и перья полетели кругом.
Правда, рано утром, и то уже в исходе марта, и без лыж ходить по насту, который иногда бывает так крепок, что скачи куда угодно хоть на тройке; подкрасться как-нибудь из-за деревьев к начинающему глухо токовать краснобровому косачу; нечаянно наткнуться и взбудить чернохвостого русака с ремнем пестрой крымской мерлушки по спине или чисто белого как снег беляка: он еще
не начал сереть, хотя уже волос лезет; на пищик [Пищиком называется маленькая дудочка из гусиного пера или кожи с липового прутика, на котором издают ртом писк, похожий на голос самки рябца] подозвать рябчика — и кусок свежей, неперемерзлой дичины может
попасть к вам на стол…
Стон стоял в воздухе (как говорят крестьяне) от разнородного птичьего писка, свиста, крика и от шума их крыльев, во всех направлениях рассекающих воздух; даже ночью, сквозь оконные рамы,
не давал он
спать горячему охотнику.
Солнце
палит влажную, тучную почву и тянет из нее травы и цветы: чуть
не видишь, как растут они!
Один раз ударил я бекаса вверху, и он, тихо кружась,
упал в десяти шагах от меня с распростертыми крыльями на большую кочку; он был весь в виду, и я, зарядив ружье,
не торопясь подошел взять свою добычу; я протянул уже руку, но бекас вспорхнул и улетел, как здоровый, прежде чем я опомнился.
Охотник вступает в болото, и, по мере того как он нечаянно приближается к какому-нибудь гнезду или притаившимся в траве детям, отец и мать с жалобным криком бросаются к нему ближе и ближе, вертятся над головой, как будто
падают на него, и едва
не задевают за дуло ружья…
Ружье сильно потянуло, следовательно выстрел
не мог быть верен; но обе птицы
упали; [К удивлению моему, это случалось со мной несколько раз, равно как и с другими охотниками.
Если она сжата каменьями, то гнется узкою лентою; если катится с плиты, то
падает широким занавесом; если же поверхность горы
не камениста и
не крута, то вода выроет себе постоянное небольшое русло — и как все живо, зелено и весело вокруг него!
Я
не один раз нахаживал гусиные гнезда и всегда в таких непроходимых местах, что сам, бывало, удивишься, как
попал туда.
Замечательно, что гуси,
не запутавшиеся в перевесе, а только в него ударившиеся,
падают па землю и до того перепугаются, что кричат, хлопают крыльями, а с места
не летят: без сомнения, темнота ночи способствует такому испугу.
Башкирцы в Оренбургской губернии и теперь еще держат соколов, но дурно выношенных,
не приученных брать верх так высоко, чтоб глаз человеческий едва мог их видеть, и
падать оттуда с быстротою молнии на добычу.
Не входя в рассуждение о неосновательности причин, для которых выжигают сухую траву и жниву, я скажу только, что
палы в темную ночь представляют великолепную картину: в разных местах то стены, то реки, то ручьи огня лезут на крутые горы, спускаются в долины и разливаются морем по гладким равнинам.
Он держит жен своих в строгом повиновении: если которая-нибудь отобьется в сторону — он заворачивает ее в табун; он переводит их с одного пастбища на другое, на лучший корм; гоняет на водопой и загоняет на ночлег, одним словом, строго
пасет свой косяк, никого
не подпуская к нему близко ни днем, ни ночью.
Бить из ружей их трудно, потому что сурки сидят над самою норою и, будучи даже смертельно ранены,
падают прямо в нору и успевают залезать в нее так глубоко, что их
не достанешь, а разрывать нору много хлопот.
Журавль очень прожорлив и за недостатком корма, приготовляемого для него человеческими руками, жадно глотает все что ни
попало: семена разных трав, ягоды всякого рода, мелких насекомых и земляных червей, наконец ящериц, лягушек, мышей, маленьких сусликов и карбышей,
не оперившихся мелких птичек и всяких змей; к последним журавль имеет особенный аппетит.
Обыкновенным образом стрелять журавлей очень трудно и мало убьешь их, а надобно употреблять для этого особенные приемы и хитрости, то есть подкрадываться к ним из-за кустов, скирдов хлеба, стогов сена и проч. и проч. также, узнав предварительно, куда летают журавли кормиться, где проводят полдень, где ночуют и чрез какие места пролетают на ночевку, приготовить заблаговременно скрытное место и ожидать в нем журавлей на перелете, на корму или на ночевке; ночевку журавли выбирают на местах открытых, даже иногда близ проезжей дороги; обыкновенно все
спят стоя, заложив голову под крылья, вытянувшись в один или два ряда и выставив по краям одного или двух сторожей, которые только дремлют,
не закладывая голов под крылья, дремлют чутко, и как скоро заметят опасность, то зычным, тревожным криком разбудят товарищей, и все улетят.
Журавли медленно подвигались прямо на меня, а мои дрожки продолжали ездить взад и вперед до тех пор, пока вся журавлиная стая
не подошла ко мне очень близко. Наконец, я выстрелил: три журавля остались на месте, а четвертый, тяжело раненный, пошел на отлет книзу и
упал, версты за полторы, в глухой и болотистой уреме, при соединении реки Боклы с Насягаем. Я искал его вплоть до вечера и, наконец, нашел с помощью собаки, но уже мертвого.
Убить несколько стрепетов одним зарядом — великая редкость: надобно, чтоб большая стая подпустила в меру и сидела кучно или чтоб вся стая нечаянно налетела на охотника; убивать пару, то есть из обоих стволов по стрепету, мне случалось часто, но один только раз убил я из одного ствола трех стрепетов сидячих, а из другого двух влет; это случилось нечаянно: я наскакал на порядочную стаю, которая притаилась в густой озими, так что ни одного стрепета
не было видно; в нескольких саженях двое из них подняли свои черные головки, кучер мой увидел их и указал мне; из одного ствола выстрелил я по сидячим, а из другого по взлетевшей стае: трое остались на земле, два
упали сверху; стрепетов было штук тридцать.
Если же
палы случатся поздно (что иногда бывает) и у степных куликов пропадут яйца уже насиженные или они сами обожгутся как-нибудь во время пожара, особенно в ночное время, то кулики других гнезд
не заводят и остаются на этот год холостыми, продолжая колотиться около тех мест, где погорели их гнезда.
Правда, чем крупнее дробь, тем шире она разносится и реже летит и тем труднее
попасть в цель, но дело в том, что на далеком расстоянии, то есть шагов на шестьдесят или на семьдесят,
не убьешь большого кроншнепа даже дробью 3-го нумера, ибо степной кулик гораздо крепче к ружью, чем болотные и другие кулики.
Хорошо дрессированная, послушная и
не слишком горячая легавая собака необходима для удачной охоты за куропатками. В июле выводки держатся в поле, в степных лугах с мелким кустарником, в некосях, в бастыльнике. Сначала они очень смирны, и когда собака
нападет на след, то старый самец начнет бегать, вертеться и даже перепархивать у ней под носом, чтобы отвести ее от выводки.
Если как-нибудь
не скоро
попадешь на след разрозненных куропаток, то через полчаса после перемещенья подманивать их особого рода свистком, на который они отвечают, или подождать, когда они сами начнут скликаться, и тогда немедленно идти на голос: они скоро опять соединяются в стаи и тогда уже
не отзываются.
Куропатки иногда так привыкают к житью своему на гумнах, особенно в деревнях степных, около которых нет удобных мест для ночевки и полдневного отдыха, что вовсе
не улетают с гумен и, завидя людей, прячутся в отдаленные вороха соломы, в господские большие гуменники, всегда отдельно и даже
не близко стоящие к ригам, и вообще в какие-нибудь укромные места; прячутся даже в большие сугробы снега, которые наметет буран к заборам и околице, поделают в снегу небольшие норы и преспокойно
спят в них по ночам или отдыхают в свободное время от приискиванья корма.
Вот как это было: выстрелив в стаю озимых кур и взяв двух убитых, я следил полет остальной стаи, которая начала подниматься довольно высоко; вдруг одна сивка пошла книзу на отлет (вероятно, она ослабела от полученной раны) и
упала или села неблизко; в одно мгновение вся стая быстро опустилась и начала кружиться над этим местом очень низко; я немедленно поскакал туда и нашел подстреленную сивку, которая
не имела сил подняться, а только ползла, потому что одна нога была переломлена; стая поднялась выше.
Не знаю, когда
спят дергуны?
С быстротою молнии
падает он из поднебесья на вспорхнувшую пташку, и если она
не успеет
упасть в траву, спрятаться в листьях дерева или куста, то копчик вонзит в нее острые когти и унесет в гнездо к своим детям.
Если же
не удастся схватить добычу, то он взмоет вверх крутой дугою, опять сделает ставку и опять
упадет вниз, если снова поднимется та же птичка или будет вспугана другая.
Не говорю о том, что крестьяне вообще поступают безжалостно с лесом, что вместо валежника и бурелома, бесполезно тлеющего, за которым надобно похлопотать, потому что он толст и тяжел, крестьяне обыкновенно рубят на дрова молодой лес; что у старых дерев обрубают на топливо одни сучья и вершину, а голые стволы оставляют сохнуть и гнить; что косят траву или
пасут стада без всякой необходимости там, где пошли молодые лесные побеги и даже зарости.
Я никогда
не мог равнодушно видеть
не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною, на несколько мгновений как будто задумается, куда
упасть, и, наконец, начнет склоняться на одну сторону, сначала медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет на землю!..
Я знаю это по себе: я был хороший стрелок дробью из ружья, а пулей из винтовки или штуцера
не мог
попасть и близко цели; то же сказать о большей части хороших охотников.
Опускаясь на ночлег, они
не слетают, а как будто
падают вниз, без всякого шума, точно пропадают, так что, завидя издали большое дерево, унизанное десятками тетеревов, и подъезжая к нему с осторожностью, вдруг вы увидите, что тетеревов нет, а они никуда
не улетали!
Мне случалось
не раз, бродя рано по утрам,
попадать нечаянно на место тетеревиного ночлега; в первый раз я был даже испуган: несколько десятков тетеревов вдруг, совершенно неожиданно, поднялись вверх столбом и осыпали меня снежною пылью, которую они подняли снизу и еще более стряхнули сверху, задев крыльями за ветви дерев, напудренных инеем.
Время любви прошло, распухшая кожа на шее косачей
опадает, брови прячутся, перья лезут… пора им в глухие, крепкие места, в лесные овраги; скоро придет время линять, то есть переменять старые перья на новые: время если
не болезни, то слабости для всякой птицы.
Охотник скачет к ним во весь опор, чтоб
напасть на голодных и еще
не собравшихся в одну большую стаю, ибо большая стая летает иногда за кормом очень далеко в хлебные поля, куда повадилась она летать с осени.
Весьма часто случается, что тяжело раненный тетерев слетает с дерева как ни в чем
не бывал, но, пролетев иногда довольно значительное пространство, вдруг поднимается вверх столбом и
падает мертвый.
Очень редко бывает, чтоб раненый тетерев
упал на лету прямо вниз,
не сделав подъема кверху.
Надобно весьма хорошо заметить место, где он
упадет, и скакать туда немедленно, особенно если снег довольно глубок и тетерев
упал в лесу или в кустах: пухлый снег совершенно его засыплет, и, потеряв место из глаз, вы ни за что его после
не найдете, разве укажут сороки и вороны, которые сейчас налетят на мертвую птицу, лишь бы только заметить им, что она
упала.
Надобно прибавить, что кудахтанье считается признаком, что тетерев
не ранен] Прямым доказательством моему мнению служит то, что такой же косач, поднятый охотником нечаянно в лесу в конце весны, летом и даже в начале осени,
падает мертвый, как сноп, от вашего выстрела, хотя ружье было заряжено рябчиковой дробью и хотя мера была
не слишком близка.
Убитых из шалашей тетеревов надобно сбирать в то время, когда нигде кругом
не видно сидящего тетерева, а всего лучше по окончании стрельбы, иначе распугаешь тетеревов, хотя должно признаться, что, несмотря на доброе ружье, крупную дробь и близкое расстояние (кажется, достаточные ручательства, что тетерева должны быть убиты наповал или смертельно ранены), редко бывает поле, чтоб охотник собрал всех тетеревов, по которым стрелял и которые
падали с присад, как будто убитые наповал: одного или двух всегда
не досчитываются.
Поднявшись довольно высоко, она
упала, и от нее отскочила и побежала ласка, или ласочка: маленький хищный зверек, всем известный,
не длиннее четверти аршина и немного толще большого пальца мужской руки.
Господа стихотворцы и прозаики, одним словом поэты, в конце прошедшего столетия и даже в начале нынешнего много выезжали на страстной и верной супружеской любви горлиц, которые будто бы
не могут пережить друг друга, так что в случае смерти одного из супругов другой лишает себя жизни насильственно следующим образом: овдовевший горлик или горлица, отдав покойнику последний Долг жалобным воркованьем, взвивается как выше над кремнистой скалой или упругой поверхностыо воды, сжимает свои легкие крылья,
падает камнем вниз и убивается.
Вот наблюдения, сообщенные мне достоверными охотниками: 1) летающие вальдшнепы, всегда самцы (как и мною замечено было), иногда внезапно опускаются на землю, услышав голос самки, которому добычливые стрелки искусно подражают, и вальдшнепы налетают на них очень близко; 2) если стоящий на тяге охотник, увидя приближающегося вальдшнепа, бросит вверх шапку, фуражку или свернутый комом платок, то вальдшнеп опустится на то место, где
упадет брошенная вещь; 3) там, где вальдшнепы детей
не выводят, хотя с весны держатся долго и во множестве, тяги
не бывает.
Часто случалось мне
не верить своим глазам, когда, после отчаянного выстрела, пущенного просто в куст или в чащу древесных ветвей по тому направлению, по какому юркнул вальдшнеп, вдруг собака выносила мне из кустов убитого вальдшнепа. Как частые сучья, правда без листьев, за которыми
не видно птицы,
не мешают иногда дроби
попасть в нее —
не понимаю и теперь!..
Но кроме врагов, бегающих по земле и отыскивающих чутьем свою добычу, такие же враги их летают и по воздуху: орлы, беркуты, большие ястреба готовы
напасть на зайца, как скоро почему-нибудь он бывает принужден оставить днем свое потаенное убежище, свое логово; если же это логово выбрано неудачно,
не довольно закрыто травой или степным кустарником (разумеется, в чистых полях), то непременно и там увидит его зоркий до невероятности черный беркут (степной орел), огромнейший и сильнейший из всех хищных птиц, похожий на копну сена, почерневшую от дождя, когда сидит на стогу или на сурчине, — увидит и, зашумев как буря,
упадет на бедного зайца внезапно из облаков, унесет в длинных и острых когтях на далекое расстояние и, опустясь на удобном месте, съест почти всего, с шерстью и мелкими костями.
Это довольно странно: орлы, беркуты —
не пешеходные твари, но дело доказывается тем, что эти хищники
попадают иногда в капканы, которые ставятся на зайцев, именно на сплетении маликов, называемом заячьею тропой.
Зайца увидишь по большей части издали, можешь подойти к нему близко, потому что лежит он в мокрое время крепко, по инстинкту зная, что на голой и черной земле ему, побелевшему бедняку, негде спрятаться от глаз врагов своих, что даже сороки и вороны
нападут на него со всех сторон с таким криком и остервенением, что он в страхе
не будет знать, куда деваться…