Неточные совпадения
Для охотников, стреляющих влет мелкую, преимущественно болотную птицу,
не нужно ружье, которое бы било дальше пятидесяти или, много, пятидесяти пяти шагов: это самая дальняя мера; по большей части в болоте приходится стрелять гораздо ближе; еще менее нужно, чтоб ружье било слишком кучно, что, впрочем, всегда соединяется с далекобойностью; ружье, несущее дробь кучею, даже невыгодно для мелкой дичи; из него гораздо скорее дашь промах, а если возьмешь
очень верно на близком расстоянии, то непременно разорвешь птицу: надобно только, чтоб ружье ровно и
не слишком широко рассевало во все стороны мелкую дробь, обыкновенно употребляемую в охоте такого рода, и чтоб заряд ложился, как говорится, решетом.
Вообще надобно сказать, что, несмотря на новое устройство, впрочем давно уже появившееся, так называемых полуторных и двойных камер в казенном щурупе, несмотря на новейшее изобретение замков с пистонами, — старинные охотничьи ружья били кучнее, крепче и дальше нынешних ружей, изящных по отделке и
очень удобных для стрельбы мелкою дробью мелкой дичи, но
не для стрельбы крупной дробью крупной дичи.
Остальные три сорта дроби называются по нумерам; 10-й нумер обыкновенно, а 11-й
очень редко употребляются для гаршнепов и самых крошечных куличков; 12-й нумер решительно
не употребителен, и я
не знаю даже, приготовляют ли его теперь.
С пыжами из хлопков, весьма удобными в местах безопасных, надобно быть
очень осторожну: они вспыхивают, вылетя из ствола, и могут произвести пожар; изрубленные же лен и конопля разлетаются врозь и, следовательно,
не могут воспламеняться; очевидно, что для предупреждения опасности следует рубить и хлопки.
Многие думают, что выучиться хорошо стрелять
очень трудно, а для иных
не возможно: это совершенно несправедливо.
Озимые куры, или сивки (они же и ржанки), огромными стаями начинают виться под облаками так высоко, что
не всегда разглядишь их простыми глазами; но зато
очень хорошо услышишь их беспрестанный писк, состоящий из двух коротких нот: одна повыше, другая пониже.
Постепенное уменьшение птицы в Оренбургской губернии началось весьма давно, а тогда было еще
очень просторно и привольно в ней и человеку, и зверю, и птице, да и теперь
не тесно.
Но ходьба эта
очень труд-па, особенно около грязей и паточин: там иногда увязнуть по пояс и
не скоро выбиться на более твердое место.
Травы па таких болотах бывает
очень мало, и хотя они грязноваты, по
не топки и мелкий скот может бродить по ним без всякого затруднения и опасности завязнуть, что часто случается в болотах топких.
В дождливую погоду бывают
очень мокры, а в засуху на полянах или там, где лес редок, иногда совершенно высыхают, ибо
не поддерживаются ни подземными ключами, ни открытыми родниками, ни паточинами.
Это
не что иное, как целые озера, по большей части мелкие, но иногда и глубокие, покрытые толстою и
очень крепкою пленою, сотканною из корней болотных растений, кустов и деревьев, растущих в торфяном грунте.
Окошки чистые,
не малые, в которых стоит жидкая тина или вода, бросаются в глаза всякому, и никто
не попадет в них; но есть прососы или окошки скрытные, так сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки
очень опасны; нередко охотники попадают в них по неосторожности и горячности, побежав к пересевшей или подстреленной птице, что делается обыкновенно уже
не глядя себе под ноги и
не спуская глаз с того места, где села или упала птица.
С прилета бекасы дики и далеко вскакивают,
не подпуская в меру ни охотника, ни собаки, вероятно потому, что болота и берега луж
очень голы и бекасам притаиться негде; на размокших же луговинах, где прошлогодняя отава больше и гуще, они гораздо смирнее.
Это мнение подтверждается тем, что
очень часто по утрам находят бекасов в тех местах, где их накануне вечером
не было.
Впрочем, у них перебирается перо за пером, и линька
не мешает им летать быстро; но находить их тогда
очень трудно, да и бить бекасов, поднимающихся в кустах,
очень нелегко.
На многочисленных токах, куда собираются дупели сотнями, куда никогда
не заходила нога охотника, — что
не редкость в обширной Оренбургской губернии, — поселяне, как русские, так равно и мордва, чуваши и даже татары,
очень много ловят дупелей (как и тетеревов) поножами, то есть сильями, вплетенными, на расстоянии полуаршина друг от друга, в длинную тонкую веревку, привязанную к нескольким колышкам, которые плотно втыкаются в землю на тех местах тока, где нужно их расставить.
После линьки, или линянья, особенно если болота
очень мокры от многих дождей, чего дупели
не любят, они иногда перемешаются в залежи, в пар, то есть в паровое поле, и лежащие около болот некошеные луговины, поросшие чилизником и бобовником.
Это бывает в исходе июля и в августе; тогда они делаются так жирны, что,
не видевши, трудно поверить: летают
очень тяжело и скоро опять садятся.
На расстоянии шестидесяти шагов дупеля
не убьешь наповал бекасиною дробью даже 8-м нумером или по крайней мере редко, а только поранишь: он унесет дробь
очень далеко и если
не умрет скоро, то долго будет хворать и скрываться в самых глухих болотных местах.
— Гаршнеп обыкновенно
очень смирен, вылетает из-под ног у охотника или из-под носа у собаки после долгой стойки без малейшего шума и летит, если хотите, довольно прямо, то есть
не бросается то в ту, то в другую сторону, как бекас; но полет его как-то неверен, неровен, похож на порханье бабочки, что, вместе с малым объемом его тела, придает стрельбе гаршнепов гораздо более трудности, чем стрельбе дупелей, особенно в ветреное время.
Очень странно, что я, будучи всегда неутомимым и страстным до безумия охотником, таскаясь по самым глухим и топким болотным местам, несмотря на жаркое летнее время,
не нашел
не только гнезда или выводки гаршнепа, но даже ни одного
не поднял.
[Один охотник, впрочем, сказывал мне, что убил
очень молодого, едва летающего гаршнепа около Петербурга, под Стрельною, в самом топком болоте] Это обстоятельство наводит на мысль, что гаршнепы далеко отлетают для вывода детей, в такие непроходимые лесные болота, куда в это время года
не заходит нога человеческая, потому что такие болота, как я слыхал, в буквальном смысле недоступны до тех пор, пока
не замерзнут.
Я никогда
не находил много гаршнепов вдруг в одном болоте (говоря о стрельбе уже осенней), никогда двух вместе; но я слыхал от охотников, что в других губерниях, именно в Симбирской и Пензенской, осенью бывает гаршнепов
очень много, что весьма часто поднимаются они из-под собаки по два и по три вдруг и что нередко случается убивать по два гаршнепа одним зарядом.
Бить их
очень хорошо дробью 10-го нумера, потому что стрелять далеко
не приходится, а мелкая, севкая дробь летит, как широкое решето, и хотя бы задела одним только краем, так и сварит эту порхающую птичку.
Должно заметить общую особенность дупелей, бекасов, гаршнепов и особенно вальдшнепов: они никогда
не выпрямляются на ногах и
не вытягивают своих шей, как обыкновенные береговые кулики; ножки и шейки их всегда как-то согнуты или скорчены, что и дает им особенную посадку. Самцов от самок различить по перьям
очень трудно.
Болотный кулик телом
не больше русского голубя, но имеет
очень длинные ноги, шею и нос, отчего и кажется довольно большою птицей.
В то время, когда старые кулики держатся с молодыми выводками в большой траве или хлебе, молодых стрелять из-под собаки, точно как дупельшнепов, ибо они
не поднимаются высоко и
не улетают
очень далеко, а, пересев, сидят смирно, спрятавшись в траве, и подпускают собаку близко, даже выдерживают стойку.
Он телом поменьше болотного кулика,
не его ноги и шея, относительно величины,
очень длинны, и красноножка с первого взгляда покажется больше, нежели он есть в самом деле.
По крайней мере я ценил его всегда
очень высоко и гонялся за ним без устали до тех пор, пока
не убивал или
не терял совсем из виду, пренебрегая уже куличьим обществом, обыкновенно его окружающим.
Травники оказываются весною в половине апреля: сначала пролетают довольно большими стаями и
очень высоко,
не опускаясь на землю, а потом, когда время сделается потеплее, травники появляются парами по берегам разлившихся рек, прудов и болотных луж. Они довольно смирны, и в это время их стрелять с подъезда и с подхода. В одну пору с болотными куликами занимают они болота для вывода детей и живут всегда вместе с ними. Мне редко случалось встретить травников в болотах без болотных куликов, и наоборот.
Хотя имя его
очень ясно и определительно, но
не совсем верно ему дано.
Он
не так смирен, как другие, или, может быть, так кажется оттого, что
не стоит на одном месте, а все бежит вперед, летает
очень быстро, и убить его в лет, в угон или в долки довольно трудно, а гораздо легче срезать его впоперек, когда он случайно налетит на охотника, ибо, повторяю, полет его быстрее полета всех других куличков, после бекаса.
Впрочем, светло-зеленые ноги фифи слишком длинны относительно величины тела, хотя это его
не безобразит, брюшко, также нижняя сторона шеи под горлышком
очень белы; он весь пестрый, серо-каштановый и в то же время зеленоватый; глаза маленькие, черные, и такого же цвета нос, длиною с лишком с полвершка; хвост маленький, состоящий из белых перышек с темными поперечными, косыми полосками в виде елки; подбой крыльев дымчатый.
Никто из охотников
не нахаживал его гнезд, но все знают, что в осенний пролет (то есть в августе) фифи появляются несравненно в большем числе: очевидно, что они возвращаются с молодыми. Их убивать иногда по нескольку вдруг. Мясо их нежно и вкусно, хотя никогда
не бывает
очень жирно; впрочем, они так рано пропадают, что им некогда разжиреть.
Весною я встречал поплавков
очень не рано и всегда небольшими стайками.
Перепонки между пальцами
не мешают поплавкам
очень проворно бегать по берегам прудов; плаванье же их
не похоже на спокойное плаванье уток: оно как-то порывисто и торопливо.
Вообще стрельба перевозчиков нелегкая и
не изобильная, но, по мне,
очень веселая: больше пяти пар зуйков в одно поле я никогда
не убивал, и то походя за ними несколько часов.
Они
очень смирны, и бить их
не трудно; для стрелянья собственно куличков-воробьев надобно употреблять дробь самую мелкую, 10-го и даже 11-го нумера.
Впрочем,
очень хорошо умеют и плавать, хотя
не имеют перепонок между пальцами.
Добывать их
очень трудно: они почти всегда держатся в таких местах, где ни охотнику ходить, ни собаке отыскивать дичь
не возможно; собаке приходится
не только вязнуть по горло, но даже плавать.
Вдруг от собаки, прыгавшей по воде около берега по мелкому камышу и осоке, из отдельного куста камыша,
очень не близко, поднялись какие-то две птицы; между ними находилось расстояние
не менее сажени; ружье было заряжено мелкою утиною дробью.
Один раз, в 1815 году, 29 апреля, я убил погоныша
не темно-зеленого, а темно-кофейного цвета: он был
очень красив; к сожалению, листок, на котором он был описан подробно в моих записках, вырван и потерян и я
не помню его особенностей.
Чибисы, или пигалицы,
очень горячо привязаны к своим детям и
не уступают в этом качестве и болотным куликам: так же бросаются навстречу опасности, так же отгоняют всякую недобрую птицу и так же смело вьются над охотником и собакою, но гибнут менее, чем другие кулики, потому что охотники мало их стреляют.
Старых,
очень жирных пигалиц редко удается застрелить, потому что они, собравшись в большие стаи к отлету, делаются довольно сторожки и сейчас сваливаются на большие реки, да и охотники за ними
не гоняются; а именно в это-то время они и бывают жирны.
Такие пруды бывают иногда
очень глубоки; их нельзя назвать совершенно стоячими, глухими: хотя один раз в году, а все же вода в них переменяется, но относительно к птице о них
не стоит говорит.
Весною, пролетом, гуси показываются
очень рано; еще везде, бывало, лежит снег, пруды
не начинали таять, а стаи гусей вдоль по течению реки летят да летят в вышине, прямо на север.
Ежедневно шатаясь около пруда и бродя вдоль реки, которая у нас
очень рано очищалась от льда, я всегда имел один ствол, заряженный гусиною дробью, и мне
не один раз удавалось спустить на землю пролетного гостя.
Я этого
не оспариваю, но должен сказать, что и самые маленькие гусята
очень бойки и вороваты и часто уходили у меня из глаз в таких местах, что поистине надобно иметь много силы, чтоб втискаться и даже бегать в густой чаще высокой травы и молодых кустов.
Старые гуси во время этого болезненного состояния бывают худы, и мясо их становится сухо и невкусно, а мясо молодых, напротив,
очень мягко, и хотя они еще
не жирны, но многие находят их
очень вкусными.
В продолжение всей осенней охоты за гусями надобно употреблять дробь самую крупную и даже безымянку; осенний гусь
не то, что подлинь: он делается
очень силен и крепок к ружью.