Неточные совпадения
Пули известны всем. Надобно прибавить, что только теми пулями бить верно, которые совершенно приходятся по калибру ружья. Впрочем, из обыкновенных охотничьих ружей, дробовиков,
как их прежде называли, редко стреляют пулями: для пуль есть штуцера и винтовки. Эта стрельба мне мало знакома, и потому я об ней
говорить не буду.
С тех пор
как ввелись в употребление ружья с пистонами, дробовики и пороховницы — патронташи и пыжи, о которых я сейчас
говорил, уволены в отставку.
Если и поднимешь нечаянно, то редко убьешь, потому что не ожидаешь; с доброю собакой, напротив, охотник не только знает, что вот тут, около него, скрывается дичь, но знает,
какая именно дичь; поиск собаки бывает так выразителен и ясен, что она точно
говорит с охотником; а в ее страстной горячности, когда она добирается до птицы, и в мертвой стойке над нею — столько картинности и красоты, что все это вместе составляет одно из главных удовольствий ружейной охоты.
Во-вторых, в охотах, о которых я сейчас
говорил, охотник не главное действующее лицо, успех зависит от резвости и жадности собак или хищных птиц; в ружейной охоте успех зависит от искусства и неутомимости стрелка, а всякий знает,
как приятно быть обязанным самому себе,
как это увеличивает удовольствие охоты; без уменья стрелять — и с хорошим ружьем ничего не убьешь; даже сказать, что чем лучше, кучнее бьет ружье, тем хуже, тем больше будет промахов.
Хотя камыш и тростник растут иногда в обыкновенных мокрых болотах и даже в топких, на местах, которые потверже,
как я уже
говорил, но есть собственно камышистые, или тростниковые, болота, принадлежащие только по почве к роду болот мокрых.
Говоря в строгом смысле, составить особенный отдел речной дичи, но он бы состоял не более
как из трех куличьих пород, и потому не из чего хлопотать об их отделении.
Говоря о средних и мелких куличках, я не упоминал о том,
какую дробь надо употреблять для их стрельбы, и потому скажу единожды навсегда, что при расстоянии близком всего лучше бекасиная дробь нумер 9-й, для самых мелких куличков — нумер 10-й; на расстоянии дальнем я предпочитаю 8-й нумер.
Хотя утки всегда едят очень много, о чем я уже
говорил, но никогда они так не обжираются,
как в продолжение августа, потому что и молодые и старые, только что перелинявшие, тощи и жадны к еде,
как выздоравливающие после болезни.
[Некоторые охотники утверждают, что свиязь и чирки летают в хлебные поля] К этому надобно присовокупить, что все они, не
говорю уже о нырках, чаще пахнут рыбой. предположить, что, не питаясь хлебным кормом и не будучи так сыты,
как бывают кряковные, шилохвость и серые утки, они ловят мелкую рыбешку, которая именно к осени расплодится, подрастет и бесчисленными станицами, мелкая,
как овес, начнет плавать везде, по всяким водам.
[Крестьяне называют иногда гагарой лысуху] Когда хотят выразить чью-нибудь заботливость и любовь к другому лицу, то
говорят: «Он (или она) дрожит над ней,
как крохаль».
Весело слушает крестьянин весною эти звуки и верит им, хотя бы стояла холодная погода: эти звуки обещают близкое тепло; зато в жаркие дни,
какие изредка бывают у нас в исходе августа и даже в начале сентября, крик высоко летящих журавлей наводит грусть на его сердце: «Быть рано зиме, —
говорит он, — журавли пошли в поход», — и всегда почти верно бывает такое предсказание.
Благонадежнейшее средство для достижения этой цели,
как я уже и
говорил, состоит в том, чтобы ездить кругом их до тех пор, пока они лягут.
Впоследствии времени, когда кроншнепы сядут на яйца или выведут молодых, добывать их гораздо больше, а в местах не стреляных,
как я уже
говорил, нетрудно убивать их во множестве, но в это время, еще более исхудалые, сухие и черствые на вкус, они потеряют свою цену, особенно степняки третьего, малого рода.
Говорю это предположительно: с тех пор,
как ввелись в употребление замки нового устройства, мне не удалось и видеть озимых кур.
Молодой парень, распевая о том,
как ловко и легко пройдет он к своей красной девице, между прочим
говорит...
Нечего и
говорить, что этот жалкий, заглушаемый шумом крик не похож на звучный, вольный перепелиный бой в чистых полях, в чистом воздухе и тишине;
как бы то ни было, только на Руси бывали, а может быть и теперь где-нибудь есть, страстные охотники до перепелов, преимущественно купцы: чем громче и чище голос, чем более ударов сряду делает перепел, тем он считается дороже.
Я взвешивал многих глухих косачей (самцов): самый большой весил двенадцать с половиною фунтов, между тем
как косач-моховик, например, около Петербурга (
говорю слышанное), весит до семнадцати фунтов.
Я не стану
говорить о токах глухих тетеревов и о выводе тетеревят, потому что в этом они совершенно сходны с простыми тетеревами, полевиками, или березовиками,
как их называют: последние гораздо ближе мне известны, и я буду
говорить о них с большею подробностию.
В исходе августа на самце начинают показываться местами темные перья,
как будто букеты темно-коричневых цветов; в это время он имеет особенный и весьма красивый вид, и тогда охотники
говорят: тетеревята помешались.
Народ употребляет их
как нарицательные в укоризненном смысле: «Экой вяхирь» или «витютин»
говорят про человека вялого или несметливого.
Говорят также про себя или другого в случае ошибки: «
Какую вяху дал»; слова вяхирь и вяха, очевидно, происходят от одного корня.
Мясо клинтуха точно такого же качества,
как и витютина, даже нежнее, следственно лучше. К ружью они гораздо послабее старших своих братьев, вяхирей. Охотники мало уважают эту дичь, когда попадается она в одиночку; но когда из большой стаи вышибить несколько пар, особенно с прилета, — охотники не пренебрегают клинтухами. Я уже
говорил,
как дорого раннее появление их весною.
4-я и 5-я породы — черные дрозды, величиною будут немного поменьше большого рябинника; они различаются между собою тем, что у одной породы перья темнее, почти черные, около глаз находятся желтые ободочки, и нос желто-розового цвета, а у другой породы перья темно-кофейного, чистого цвета, нос беловатый к концу, и никаких ободочков около глаз нет; эта порода, кажется, несколько помельче первой [Тот же почтенный профессор, о котором я
говорил на стр. 31, сделал мне следующие замечания: 1] что описанные мною черные дрозды,
как две породы, есть не что иное,
как самец и самка одной породы, и 2) что птица, описанная мною под именем водяного дрозда, не принадлежит к роду дроздов и называется водяная оляпка.
По достоинству своему это — первая дичь, но так
как она, хотя, по месту жительства, принадлежит к отделу лесной дичи, но в то же время совершенно разнится с ней во всем: в устройстве своих членов, чисто куличьем, в пище и нравах — то я решился
говорить о вальдшнепе после всех пород лесной дичи.
К числу дичи,
как я уже сказал, принадлежат не одни птицы, но и звери, как-то: медведи, олени, кабаны, дикие козы и зайцы. Мне хорошо известны только зайцы, и о них-то я намерен
поговорить теперь.
Зайцы выцветают не вдруг: сначала делаются чалыми, потом побелеет внешняя сторона задних ног, или гачи, и тогда
говорят: заяц в штанах; потом побелеет брюхо, а за ним все прочие части, и только пятном на лбу и полосою по спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь побелеет,
как лунь,
как колпик [Лунь — чеглик (самец] белохвостика, довольно большой хищной птицы низшего разряда: он весь белый и нисколько не похож на свою темно-красноватую пеструю самку, превосходящую его величиной почти вдвое, а колпик — белый аист с красными ногами и носом; он водится около Астрахани),
как первый снег.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину.
Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом —
как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Городничий (бьет себя по лбу).
Как я — нет,
как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и
говорить про губернаторов…
Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня глаза разве не темные? самые темные.
Какой вздор
говорит!
Как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?
— Анна Андреевна именно ожидала хорошей партии для своей дочери, а вот теперь такая судьба: именно так сделалось,
как она хотела», — и так, право, обрадовалась, что не могла
говорить.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время
говорит про себя.)А вот посмотрим,
как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в
какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)