Неточные совпадения
Именно в такое-то сумрачное время наступает валовой, повсеместный пролет и даже прилет
птицы не только по ночам, зарям, утренним и вечерним, но и в продолжение целого
дня.
Пролетная
птица торопится без памяти, спешит без оглядки к своей цели, к местам обетованным, где надобно ей приняться за
дело: вить гнезда и выводить детей; а прилетная летит ниже, медленнее, высматривает привольные места, как-будто переговаривается между собою на своем языке, и вдруг, словно по общему согласию, опускается на землю.
Когда вся
птица садится на гнезда, они не пропадают, а только уменьшаются в числе, так что в продолжение всего лета их изредка встречаешь, из чего должно заключить что-нибудь одно: или самцы не сидят на гнездах и не
разделяют с самкою попечения о детях, или чернышей всегда много остается холостых.
Курахтаны имеют особенность, которой не
разделяют ни с одною породой
птиц: их весенние петушки по большей части бывают не похожи друг на друга ни цветом перьев, ни фигурою пестрин.
Для стрельбы надобно употреблять крупную утиную дробь 2-го и 3-го нумеров, а если
птица дика, то и гусиную пустить в
дело.
Итак, нельзя иначе объяснить это казусное
дело, как предположением, что дробина ударилась в папоротку селезня и надколола плечную кость вдоль, то есть произвела маленькую трещинку в ней, и что, наконец, от усиленного летанья кость переломилась поперек, и
птица упала.
По возвращении, при мне, у крыльца выбирали
птицу из дрожек; когда добрались до
дна ящика, вдруг селезень широконоска вылетел и скрылся из глаз, как совершенно здоровый!..
Странное
дело: у кряковных и других больших уток я никогда не нахаживал более девяти или десяти яиц (хотя гнезд их нахаживал в десять раз более, чем чирячьих), а у чирков находил по двенадцати, так что стенки гнезда очень высоко бывали выкладены яичками, и невольно представляется тот же вопрос, который я задавал себе, находя гнезда погоныша: как может такая небольшая
птица согреть и высидеть такое большое количество яиц?
Она отличается от всех
птиц внутренним устройством своего организма, и один только стрепет, как мы увидим ниже,
разделяет с нею эту особенность.
Дробь надобно употреблять по большей части 5-го нумера, потому что стрепет не из крепких
птиц. Впрочем, для напуганных стрепетов нужен и 4-й нумер; для больших же стай на дальную меру иногда пустить в
дело и самые крупные сорты дроби.
Здесь совсем другое
дело: если подкрался к ближайшему дереву, из-за которого нельзя высунуться, не испугав
птицы, то уж близко ли, далеко ли, ловко или неловко, стрелять надо.
Хотя во всех породах
птиц матери горячее отцов любят своих детей, но те самки, с которыми самцы не
разделяют этого чувства, а, напротив, разоряют их гнезда (как то делают все селезни утиных пород), показывают детям более горячности.
Нельзя сказать, чтоб дрозды и с прилета были очень дики, но во множестве всякая
птица сторожка, да и подъезжать или подкрадываться к ним, рассыпанным на большом пространстве, по мелкому голому лесу или также по голой еще земле, весьма неудобно: сейчас начнется такое чоканье, прыганье, взлетыванье и перелетыванье, что они сами пугают друг друга, и много их в эту пору никогда не убьешь, [Мне сказывал один достоверный охотник, что ему случилось в одну весьма холодную зиму убить на родниках в одно поле восемнадцать дроздов рябинников, почти всех влет, но это
дело другое] хотя с прилета и дорожишь ими.
Он по справедливости боится и зверя и
птицы, и только ночью или по утренним и вечерним зарям выходит из своего дневного убежища, встает с логова; ночь для него совершенно заменяет
день; в продолжение ее он бегает, ест и жирует, то есть резвится, и вообще исполняет все требования природы; с рассветом он выбирает укромное местечко, ложится и с открытыми глазами, по особенному устройству своих коротких век, чутко дремлет до вечера, протянув по спине длинные уши и беспрестанно моргая своею мордочкой, опушенной редкими, но довольно длинными белыми усами.
Но кроме врагов, бегающих по земле и отыскивающих чутьем свою добычу, такие же враги их летают и по воздуху: орлы, беркуты, большие ястреба готовы напасть на зайца, как скоро почему-нибудь он бывает принужден оставить
днем свое потаенное убежище, свое логово; если же это логово выбрано неудачно, не довольно закрыто травой или степным кустарником (разумеется, в чистых полях), то непременно и там увидит его зоркий до невероятности черный беркут (степной орел), огромнейший и сильнейший из всех хищных
птиц, похожий на копну сена, почерневшую от дождя, когда сидит на стогу или на сурчине, — увидит и, зашумев как буря, упадет на бедного зайца внезапно из облаков, унесет в длинных и острых когтях на далекое расстояние и, опустясь на удобном месте, съест почти всего, с шерстью и мелкими костями.
Охотник продолжает на следующие дни прежнюю выноску, и, наконец, в семь или восемь
дней птица сделается так смирна и ручна, что охотник, вабивший с каждым днем все дальше и дальше, в положенный час кормления, посадив ястреба на забор или на крышу, сам уйдет из виду вон — и только свистнет особливым позывом, которого звук трудно передать буквами, похожими несколько на слог пфу, как ястреб сейчас прилетит и явится на руке охотника.
Неточные совпадения
Барин в овраге всю ночь пролежал, // Стонами
птиц и волков отгоняя, // Утром охотник его увидал. // Барин вернулся домой, причитая: // — Грешен я, грешен! Казните меня! — // Будешь ты, барин, холопа примерного, // Якова верного, // Помнить до судного
дня!
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым
дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как
птиц на морском берегу; те же картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что на одной картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
День был серый; зелень сверкала ярко;
птицы щебетали как-то вразлад.
Базаров явился к нему на другой
день, часов в восемь. Он успел уже уложиться и выпустить на волю всех своих лягушек, насекомых и
птиц.
Время (
дело известное) летит иногда
птицей, иногда ползет червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает — скоро ли, тихо ли оно проходит.