Неточные совпадения
Но у нас они
не переведены, а если б и были переведены,
то могли бы доставить более удовольствия при чтении, чем пользы
в применении к
делу.
Выгода таких лес состоит
в том, что они, будучи без узлов и
не имея упругости, извиваются по движению воды, разнообразят и представляют натуральным, как будто шевелящимся, вид насаженного червяка или чего-нибудь другого; когда же насадка и конец шелковой зеленой лесы лежат на
дне,
то она совершенно походит на волокны длинного водяного моха, называемого водяным шелком.
Это рыбу пугает, но сверх
того, если она и возьмет насадку
в рот, что почти всегда делается на ходу (кроме уженья со
дна),
то сейчас почувствует твердую,
не закрытую спинку крючка и проворно выплюнет (выкинет назад) насадку.
Раков всего лучше иметь живых; но как это
не всегда возможно (впрочем, раки живут без воды
дни два и три),
то надобно очистить шейки и сохранять их
в жаркое время на льду.
При раннем весеннем уженье, которое может иногда начинаться
в исходе апреля, когда
в реках еще много воды и они бегут быстрее обыкновенного, надобно грузило прибавить, чтобы крючок опускался как можно глубже, потому что удить приходится
в натяжку,
то есть леса стремлением воды будет натягиваться и крючок
не будет касаться
дна, а это весной необходимо.
Отлогое
дно, идущее от берега
в глубину, твердое,
не заросшее травою,
не имеющее задевов, без сомнения есть самое лучшее место; но здесь уженье производится уже с лодки или с нарочно устроенных для
того мостков или плота.
Если сделать такую прикормку с весны, сейчас как сольет вода, покуда
не выросла трава около берегов и на
дне реки, пруда или озера и
не развелись водяные насекомые, следственно
в самое голодное для рыбы время,
то можно так привадить рыбу, что хотя она и высосет прикормку из мешка, но все станет приходить к нему, особенно если поддерживать эту привычку ежедневным бросаньем прикормки
в одно и
то же время; разумеется, уже
в это время предпочтительно надобно и удить.
Если же по прошествии долгого времени рыба
не отпутывается и слышно по руке, что она крепко затянулась и задела на
дне за корни травы или корягу,
то надобно лезть
в воду и отцепить руками: тут сохранится иногда и удочка и рыба, или надобно достать длинный шест, вырезать на тонком конце его углубление (род рогульки) и, дойдя им по лесе до крючка и до корня травы, за которую он зацепил, легонько вырвать траву из
дна или отцепить от коряги;
в этом случае рыбу уже трудно сохранить.
Не все породы рыб могут жить
в одной и
той же температуре воды: для одних нужна чистая, быстрая и холодная вода, для других — более теплая, тихая и даже стоячая, имеющая
дно иловатое и тинистое.
Все усилия оказывались бесполезными: сажали рыбу мелкую и крупную,
днем и ночью, во все времена года, держали сначала месяца по два
в сажалках, загороженных
в том же пруду, — ничто
не помогало.
Мне много случалось удить
в копаных прудах, где водились только караси и пескари, и я много раз имел случай видеть, как крючки с червяками лежат спокойно на
дне или мотаются между стаями пескарей,
не обращая на себя их внимание (причем нередко выуживал я пескарей, задевая их снаружи, за бока), тогда как крючок, насаженный кусочком хлеба, едва коснется
дна,
то сейчас бывает ими окружен.
Клюет довольно верно; если со
дна,
то сначала ведет наплавок,
не погружая:
в это время должно подсекать его; если же насадка
не касается
дна,
то берет живо и совсем утаскивает наплавок.
В самом
деле, это было забавное зрелище: как скоро бросят калач
в воду,
то несколько из самых крупных карпий (а иногда и одна) схватят калач и погрузят его
в воду; но,
не имея возможности его откусить, скоро выпустят изо рта свою добычу, которая сейчас всплывет на поверхность воды; за нею немедленно являются и карпии, уже
в большем числе, и с большею жадностью и смелостью схватывают калач со всех сторон, таскают, дергают, ныряют с ним, и как скоро он немного размокнет,
то разрывают на куски и проглатывают
в одну минуту.
Большие окуни очень упористы и сильны и, покуда
не будут утомлены, ни за что наверх
не выходят; для них употребляются удочки большого размера, и, несмотря на
то, надобно их вытаскивать осторожно; хотя огромный окунь
не кидается быстро во все стороны, но зато, стараясь упираться головою
в берег или
дно, так круто поворачивается, что может порвать и крепкую лесу.
Хотя я только от одного рыбака слышал, что он выудил налима, но, судя по
тому, что позднею осенью и
в начале зимы налим берет со
дна на обыкновенные удочки, насаженные рыбкою или куском рыбы и поставленные около берегов на ночь, — его очень можно выудить, если удить ночью; но
в это время года никто
не станет удить по ночам.
Это
тот же крючок, только рыбку надобно насаживать живую
в спинку (наилучший способ насадки: животку пришивать боком к крючку) и пускать ее
не глубже, как на один аршин, для чего длинная бечевка или шнурок всегда с металлическим поводком наматывается на рогульку и ущемляется
в нарочно сделанный раскол одного из ее рожков; сама же рогулька коротко и крепко привязывается к длинному рычагу, который другим заостренным концом своим втыкается
в наклоненном положении
в берег или неглубокое
дно; на крупных щук обыкновенно насаживают окуней, и немаленьких.
— Понимаю. Они совсем и не грозят донести; они говорят только: «Мы, конечно, не донесем, но, в случае если дело откроется, то…» вот что они говорят, и все; но я думаю, что этого довольно!
Дело не в том: что бы там ни вышло и хотя бы эти записки были у меня теперь же в кармане, но быть солидарным с этими мошенниками, быть их товарищем вечно, вечно! Лгать России, лгать детям, лгать Лизе, лгать своей совести!..
Неточные совпадения
Хлестаков. Право,
не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я
не могу жить без Петербурга. За что ж,
в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь
не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут
в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за
то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь
в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
А отчего? — оттого, что
делом не занимается: вместо
того чтобы
в должность, а он идет гулять по прешпекту,
в картишки играет.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти
дела не так делаются
в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и
того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как
в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…»
В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».