Неточные совпадения
Отец прибавил, что поедет после обеда осмотреть все полевые
работы,
и приглашал с собою мою мать; но она решительно отказалась, сказав, что она не любит смотреть на них
и что если он хочет, то может взять с собой Сережу.
Кто же будет старичьи
работы исполнять?» Отец отвечал, что не все же старики хворы, что больных надо поберечь
и успокоить, что они на свой век уже поработали.
Мы остановились, сошли с роспусков, подошли близко к жнецам
и жницам,
и отец мой сказал каким-то добрым голосом: «Бог на помощь!» Вдруг все оставили
работу, обернулись к нам лицом, низко поклонились, а некоторые крестьяне, постарше, поздоровались с отцом
и со мной.
Отец с матерью старались растолковать мне, что совершенно добрых людей мало на свете, что парашинские старики, которых отец мой знает давно, люди честные
и правдивые, сказали ему, что Мироныч начальник умный
и распорядительный, заботливый о господском
и о крестьянском деле; они говорили, что, конечно, он потакает
и потворствует своей родне
и богатым мужикам, которые находятся в милости у главного управителя, Михайлы Максимыча, но что как же быть? свой своему поневоле друг,
и что нельзя не уважить Михайле Максимычу; что Мироныч хотя гуляет, но на
работах всегда бывает в трезвом виде
и не дерется без толку; что он не поживился ни одной копейкой, ни господской, ни крестьянской, а наживает большие деньги от дегтя
и кожевенных заводов, потому что он в части у хозяев, то есть у богатых парашинских мужиков, промышляющих в башкирских лесах сидкою дегтя
и покупкою у башкирцев кож разного мелкого
и крупного скота; что хотя хозяевам маленько
и обидно, ну, да они богаты
и получают большие барыши.
Работы, казалось бы, меньше, а жницы
и жнецы скучали ею больше.
Наконец кончилась стукотня топоров, строганье настругов
и однообразное шипенье пил; это тоже были для меня любопытные предметы: я любил внимательно
и подолгу смотреть на живую
работу столяров
и плотников, мешая им беспрестанными вопросами.
Отец объяснил мне, что бо́льшая часть крестьян работает теперь на гумне
и что мы скоро увидим их
работу.
Я понасупился
и ушел к сестрице, которая должна была выслушать мой рассказ о крестьянских
работах.
У отца не было кабинета
и никакой отдельной комнаты; в одном углу залы стояло домашнее, Акимовой
работы, ольховое бюро; отец все сидел за ним
и что-то писал.
Каждый день надо было раза два побывать в роще
и осведомиться, как сидят на яйцах грачи; надо было послушать их докучных криков; надо было посмотреть, как развертываются листья на сиренях
и как выпускают они сизые кисти будущих цветов; как поселяются зорки
и малиновки в смородинных
и барбарисовых кустах; как муравьиные кучи ожили, зашевелились; как муравьи показались сначала понемногу, а потом высыпали наружу в бесчисленном множестве
и принялись за свои
работы; как ласточки начали мелькать
и нырять под крыши строений в старые свои гнезда; как клохтала наседка, оберегая крошечных цыпляток,
и как коршуны кружились, плавали над ними…
Как только провяла земля, начались полевые
работы, то есть посев ярового хлеба,
и отец стал ездить всякий день на пашню.
Изредка езжал я с отцом в поле на разные
работы, видел, как полют яровые хлеба: овсы, полбы
и пшеницы; видел, как крестьянские бабы
и девки, беспрестанно нагибаясь, выдергивают сорные травы
и, набрав их на левую руку целую охапку, бережно ступая, выносят на межи, бросают
и снова идут полоть.
Работа довольно тяжелая
и скучная, потому что успех труда не заметен.
Опыты научили меня, что мать не любит рассказов о полевых крестьянских
работах, о которых она знала только понаслышке, а если
и видела, то как-нибудь мельком или издали.
Он сам видел, что после дедушки полевые
работы пошли хуже,
и хотел поправить их собственным надзором.
Мало ли, много ли времени он думал, доподлинно сказать не могу; надумавшись, он целует, ласкает, приголубливает свою меньшую дочь любимую
и говорит таковые слова: «Ну, задала ты мне
работу потяжеле сестриных: коли знаешь, что искать, то как не сыскать, а как найти то, чего сам не знаешь?
Бросила прочь она от себя платок, отдернула налезавшие на очи длинные волосы косы своей и вся разлилася в жалостных речах, выговаривая их тихим-тихим голосом, подобно когда ветер, поднявшись прекрасным вечером, пробежит вдруг по густой чаще приводного тростника: зашелестят, зазвучат и понесутся вдруг унывно-тонкие звуки, и ловит их с непонятной грустью остановившийся путник, не чуя ни погасающего вечера, ни несущихся веселых песен народа, бредущего от полевых
работ и жнив, ни отдаленного тарахтенья где-то проезжающей телеги.
Неточные совпадения
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, // С
работой раздружила нас, // Отбила от еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху
и без хитрости, // По правде
и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, //
И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает пить! // Пьем — значит, силу чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем пить!.. //
Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну, выпей с нами чарочку!
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — // Не в их руках мы, что ль?.. // Придет пора последняя: // Заедем все в ухаб, // Не выедем никак, // В кромешный ад провалимся, // Так ждет
и там крестьянина //
Работа на господ!»
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми
и приживалками, // С кормилкою
и нянькою, //
И с белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, //
Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу барам музыка, // Накрытый стол белеется // На самом берегу… // Дивятся наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»
Что шаг, то натыкалися // Крестьяне на диковину: // Особая
и странная //
Работа всюду шла. // Один дворовый мучился // У двери: ручки медные // Отвинчивал; другой // Нес изразцы какие-то. // «Наковырял, Егорушка?» — // Окликнули с пруда. // В саду ребята яблоню // Качали. — Мало, дяденька! // Теперь они осталися // Уж только наверху, // А было их до пропасти!