Неточные совпадения
Гении, заключенные то в колодезе, то в глиняном сосуде, люди, превращенные в животных, очарованные рыбы, черная собака, которую сечет
прекрасная Зобеида и потом со слезами обнимает и целует… сколько загадочных чудес, при чтении которых дух занимался в
груди!
На одной стене висела большая картина в раззолоченных рамах, представлявшая седого старичка в цепях, заключенного в тюрьму, которого кормила
грудью молодая
прекрасная женщина (его дочь, по словам Александры Ивановны), тогда как в окошко с железной решеткой заглядывали два монаха и улыбались.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, — думал Пьер, — поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся
прекрасную грудь.
Неточные совпадения
На
грудь кладет тихонько руку // И падает. Туманный взор // Изображает смерть, не муку. // Так медленно по скату гор, // На солнце искрами блистая, // Спадает глыба снеговая. // Мгновенным холодом облит, // Онегин к юноше спешит, // Глядит, зовет его… напрасно: // Его уж нет. Младой певец // Нашел безвременный конец! // Дохнула буря, цвет
прекрасный // Увял на утренней заре, // Потух огонь на алтаре!..
Избились бы о землю, окровавившись и покрывшись пылью, ее чудные
груди и плечи, блеском равные нетающим снегам, покрывающим горные вершины; разнес бы по частям он ее пышное,
прекрасное тело.
Грудь, шея и плечи заключились в те
прекрасные границы, которые назначены вполне развившейся красоте; волосы, которые прежде разносились легкими кудрями по лицу ее, теперь обратились в густую роскошную косу, часть которой была подобрана, а часть разбросалась по всей длине руки и тонкими, длинными, прекрасно согнутыми волосами упадала на
грудь.
Вновь сверкнули в его памяти
прекрасные руки, очи, смеющиеся уста, густые темно-ореховые волосы, курчаво распавшиеся по
грудям, и все упругие, в согласном сочетанье созданные члены девического стана.
Она болезненно чувствовала
прекрасную обособленность сына; грусть, любовь и стеснение наполняли ее, когда она прижимала мальчика к
груди, где сердце говорило другое, чем язык, привычно отражающий условные формы отношений и помышлений.