Неточные совпадения
Тут я узнал, что дедушка приходил к нам перед обедом и, увидя, как
в самом деле больна моя мать, очень сожалел об ней и советовал ехать немедленно
в Оренбург, хотя прежде, что было мне известно из разговоров отца с матерью, он называл эту поездку причудами и пустою тратою денег, потому что не
верил докторам.
Они ехали
в той же карете, и мы точно так же могли бы поместиться
в ней; но мать никогда не имела этого намерения и еще
в Уфе сказала мне, что ни под каким видом не может нас взять с собою, что она должна ехать одна с отцом; это намеренье ни разу не поколебалось и
в Багрове, и я вполне
верил в невозможность переменить его.
Я выучил наизусть, что́ какой сон значит, и долго любил толковать сны свои и чужие, долго
верил правде этих толкований, и только
в университете совершенно истребилось во мне это суеверие.
Тетушка уговаривала нас не плакать и уверяла, что маменька здорова, что она скоро воротится и что ее ждут каждый день; но я был так убежден
в моих печальных предчувствиях, что решительно не
поверил тетушкиным словам и упорно повторял один и тот же ответ: «Вы нарочно так говорите».
В один из таких скучных, тяжелых дней вбежала к нам
в комнату девушка Феклуша и громко закричала: «Молодые господа едут!» Странно, что я не вдруг и не совсем
поверил этому известию.
Наконец мы совсем уложились и собрались
в дорогу. Дедушка ласково простился с нами, перекрестил нас и даже сказал: «Жаль, что уж время позднее, а то бы еще с недельку надо вам погостить. Невестыньке с детьми было беспокойно жить; ну, да я пристрою ей особую горницу». Все прочие прощались не один раз; долго целовались, обнимались и плакали. Я совершенно
поверил, что нас очень полюбили, и мне всех было жаль, особенно дедушку.
Я всего более
поверил кривому Андрюше, который начал ходить к нам всякий день и который, вероятно, был
в заговоре.
Не
веря согласию моего отца и матери, слишком хорошо зная свое несогласие,
в то же время я вполне
поверил, что эта бумага, которую дядя называл купчей крепостью, лишает меня и сестры и Сергеевки; кроме мучительной скорби о таких великих потерях, я был раздражен и уязвлен до глубины сердца таким наглым обманом.
Мать простила, но со всем тем выгнала вон из нашей комнаты свою любимую приданую женщину и не позволила ей показываться на глаза, пока ее не позовут, а мне она строго подтвердила, чтоб я никогда не слушал рассказов слуг и не
верил им и что это все выдумки багровской дворни: разумеется, что тогда никакое сомнение
в справедливости слов матери не входило мне
в голову.
Напрасно Евсеич утешал меня тем, что теперь нельзя гулять, потому что грязно; нельзя удить, потому что вода
в озере мутная, — я плохо ему
верил: я уже не один раз замечал, что для моего успокоенья говорили неправду.
Из последних слов Параши я еще более понял, как ужасно было вчерашнее прошедшее; но
в то же время я совершенно
поверил, что теперь все прошло благополучно и что маменька почти здорова.
Бедный мой Иван не
верит, что государыня скончалась; как он воображает, что влюблен
в нее, любим ею и что он оклеветан, то хочет писать письмо к покойной императрице на французском языке».
Я уже привык к чистосердечному излиянию всех моих мыслей и чувств
в ее горячее материнское сердце, привык
поверять свои впечатления ее разумным судом, привык слышать ее живые речи и находить
в них необъяснимое удовольствие.
Отец рассказывал подробно о своей поездке
в Лукоянов, о сделках с уездным судом, о подаче просьбы и обещаниях судьи решить дело непременно
в нашу пользу; но Пантелей Григорьич усмехался и, положа обе руки на свою высокую трость, говорил, что
верить судье не следует, что он будет мирволить тутошнему помещику и что без Правительствующего Сената не обойдется; что, когда придет время, он сочинит просьбу, и тогда понадобится ехать кому-нибудь
в Москву и хлопотать там у секретаря и обер-секретаря, которых он знал еще протоколистами.
Отец не мог вдруг
поверить, что лукояновский судья его обманет, и сам, улыбаясь, говорил: «Хорошо, Пантелей Григорьевич, посмотрим, как решится дело
в уездном суде».
Увы! несправедливость оскорбления я понял уже
в зрелых годах, а тогда я
поверил, что мать говорит совершенную истину и что у моего отца мало чувств, что он не умеет так любить, как мы с маменькой любим.
В этой работе было что-то доброе, веселое, так что я не вдруг
поверил, когда мне сказали, что она тоже очень тяжела.
Эти слова запали
в мой ум, и я принялся рассуждать: «Как же это маменька всегда говорила, что глупо
верить снам и что все толкования их — совершенный вздор, а теперь сама сказала, что отец видел страшный, а не дурной сон?
Неточные совпадения
Аммос Федорович (еще
в дверях).
Верить ли слухам, Антон Антонович? к вам привалило необыкновенное счастие?
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но,
верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно,
в его воле; по крайней мере, я буду спокоен
в сердце.
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою //
В то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! //
Поверил! Проще малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить
в колокола!
Простаков.
В этом я тебе, матушка, и
верил и
верю.
Стародум.
Поверь мне, всякий найдет
в себе довольно сил, чтоб быть добродетельну. Надобно захотеть решительно, а там всего будет легче не делать того, за что б совесть угрызала.