Неточные совпадения
Я все слышал и видел явственно и не
мог сказать ни одного слова, не
мог пошевелиться — и вдруг точно проснулся и почувствовал
себя лучше, крепче обыкновенного.
Дедушку с бабушкой мне также хотелось видеть, потому что я хотя и видел их, но помнить не
мог: в первый мой приезд в Багрово мне было восемь месяцев; но мать рассказывала, что дедушка был нам очень рад и что он давно зовет нас к
себе и даже сердится, что мы в четыре года ни разу у него не побывали.
Разведение огня доставило мне такое удовольствие, что я и пересказать не
могу; я беспрестанно бегал от большого костра к маленькому, приносил щепочек, прутьев и сухого бастыльнику для поддержания яркого пламени и так суетился, что мать принуждена была посадить меня насильно подле
себя.
Видя мою рассеянность, отец с матерью не
могли удержаться от смеха, а мне было как-то досадно на
себя и неловко.
Отец прибавил, что поедет после обеда осмотреть все полевые работы, и приглашал с
собою мою мать; но она решительно отказалась, сказав, что она не любит смотреть на них и что если он хочет, то
может взять с
собой Сережу.
Они ехали в той же карете, и мы точно так же
могли бы поместиться в ней; но мать никогда не имела этого намерения и еще в Уфе сказала мне, что ни под каким видом не
может нас взять с
собою, что она должна ехать одна с отцом; это намеренье ни разу не поколебалось и в Багрове, и я вполне верил в невозможность переменить его.
Я не
мог, бывало, дождаться того времени, когда дядя сядет за стол у
себя в комнате, на котором стояли уже стакан с водой и чистая фаянсовая тарелка, заранее мною приготовленная.
Мать держала ее у
себя в девичьей, одевала и кормила так, из сожаленья; но теперь, приставив свою горничную ходить за сестрицей, она попробовала взять к
себе княжну и сначала была ею довольна; но впоследствии не было никакой возможности ужиться с калмычкой: лукавая азиатская природа, льстивая и злая, скучливая и непостоянная, скоро до того надоела матери, что она отослала горбушку опять в девичью и запретила нам говорить с нею, потому что точно разговоры с нею
могли быть вредны для детей.
Оставшись наедине с матерью, он говорил об этом с невеселым лицом и с озабоченным видом; тут я узнал, что матери и прежде не нравилась эта покупка, потому что приобретаемая земля не
могла скоро и без больших затруднений достаться нам во владение: она была заселена двумя деревнями припущенников, Киишками и Старым Тимкиным, которые жили, правда, по просроченным договорам, но которых свести на другие, казенные земли было очень трудно; всего же более не нравилось моей матери то, что сами продавцы-башкирцы ссорились между
собою и всякий называл
себя настоящим хозяином, а другого обманщиком.
Более всего любил я смотреть, как мать варила варенье в медных блестящих тазах на тагане, под которым разводился огонь, —
может быть, потому, что снимаемые с кипящего таза сахарные пенки большею частью отдавались нам с сестрицей; мы с ней обыкновенно сидели на земле, поджав под
себя ноги, нетерпеливо ожидая, когда масса ягод и сахара начнет вздуваться, пузыриться и покрываться беловатою пеленою.
Я не
мог обратиться вдруг к прежним своим занятиям и игрушкам, я считал уже
себя устаревшим для них.
Он опять потребовал меня к
себе, опять сделал мне экзамен, остался отменно доволен и подарил мне такую кучу книг, которую Евсеич едва
мог донести; это была уж маленькая библиотека.
Как я ни старался овладеть
собою, но не
мог скрыть своего страха и даже побледнел.
Эта весть очень меня огорчила; Багрово в оба раза представилось мне в неблагоприятном виде и, конечно, не
могло меня привлекать к
себе; все мои мечты стремились к Сергеевке, где так весело провел я прошедшее лето.
А вот как: Михайла Максимыч Куролесов, через год после своей женитьбы на двоюродной сестре моего дедушки, заметил у него во дворне круглого сироту Пантюшку, который показался ему необыкновенно сметливым и умным; он предложил взять его к
себе для обучения грамоте и для образования из него делового человека, которого
мог бы мой дедушка употреблять, как поверенного, во всех соприкосновениях с земскими и уездными судами: дедушка согласился.
Едва мать и отец успели снять с
себя дорожные шубы, как в зале раздался свежий и громкий голос: «Да где же они? давайте их сюда!» Двери из залы растворились, мы вошли, и я увидел высокого роста женщину, в волосах с проседью, которая с живостью протянула руки навстречу моей матери и весело сказала: «Насилу я дождалась тебя!» Мать после мне говорила, что Прасковья Ивановна так дружески, с таким чувством ее обняла, что она ту же минуту всею душою полюбила нашу общую благодетельницу и без памяти обрадовалась, что
может согласить благодарность с сердечною любовью.
Дети будут пить чай, обедать и ужинать у
себя в комнатах; я отдаю вам еще столовую, где они
могут играть и бегать; маленьким с большими нечего мешаться.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не
может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к
себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она
могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать
себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Припоминая наше первое пребывание в Багрове и некоторые слова, вырывавшиеся у моей матери, тогда же мною замеченные, я старался составить
себе сколько-нибудь ясное и определенное понятие: в чем
могла быть виновата бабушка перед моею матерью и в чем была виновата мать перед нею?
До полуночи беседа продолжалася, и таков был вечерний пир, какого честной купец у
себя в дому не видывал и, откуда что бралось, не
мог догадаться он, да и все тому дивовалися: и посуды золотой-серебряной и кушаньев диковинных, каких никогда в дому не видывали.
Долго, долго лесной зверь, чудо морское не поддавался на такие слова, да не
мог просьбам и слезам своей красавицы супротивным быть и говорит ей таково слово: «Не
могу я тебе супротивным быть, по той причине, что люблю тебя пуще самого
себя, исполню я твое желание, хоша знаю, что погублю мое счастие и умру смертью безвременной.
Оставайся, пока не соскучишься, а и только я скажу тебе: ты ровно через три дня и три ночи не воротишься, то не будет меня на белом свете, и умру я тою же минутою, по той причине, что люблю тебя больше, чем самого
себя, и жить без тебя не
могу».
Неточные совпадения
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это вам кажется только, что близко; а вы вообразите
себе, что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б
мог прижать вас в свои объятия.
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не
мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не
могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за
собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в глаза ему, говорит про
себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не
можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
До сих пор не
могу прийти в
себя.