Неточные совпадения
Выслушав ее, он сказал: «Не знаю, соколик мой (так он звал меня всегда), все ли правда тут написано; а вот здесь в деревне, прошлой зимою, доподлинно случилось, что мужик Арефий Никитин поехал за дровами в лес, в общий колок, всего версты четыре, да и запоздал; поднялся буран, лошаденка
была плохая, да и сам он
был плох; показалось ему, что он не по той дороге едет, он и пошел отыскивать дорогу,
снег был глубокий, он выбился из сил, завяз в долочке — так его
снегом там и занесло.
Уж на третий день, совсем по другой дороге, ехал мужик из Кудрина; ехал он с зверовой собакой, собака и причуяла что-то недалеко от дороги и начала лапами
снег разгребать; мужик
был охотник, остановил лошадь и подошел посмотреть, что тут такое
есть; и видит, что собака выкопала нору, что оттуда пар идет; вот и принялся он разгребать, и видит, что внутри пустое место, ровно медвежья берлога, и видит, что в ней человек лежит, спит, и что кругом его все обтаяло; он знал про Арефья и догадался, что это он.
Дома его в избу не вдруг внесли, а сначала долго оттирали
снегом, а он весь
был талый.
Арефий от стужи и
снегу ровно проснулся: тогда внесли его в избу, но он все
был без памяти.
Арефья все называли дурачком, и в самом деле он ничего не умел рассказать мне, как его занесло
снегом и что с ним потом
было.
Наконец послышался лай собак, замелькали бледные дрожащие огоньки из крестьянских изб; слабый свет их пробивался в наши окошечки, менее прежнего запушенные
снегом, — и мы догадались, что приехали в Багрово, ибо не
было другой деревни на последнем двенадцативерстном переезде.
Снега были страшные и — ежедневный буран; дороги иногда и следочка не
было, и в некоторых местах не могли мы обойтись без проводников.
В Чурасове крестьянские избы, крытые дранью, с большими окнами, стояли как-то высоко и весело; вокруг них и на улице
снег казался мелок: так все
было уезжено и укатано; господский двор вычищен, выметен, и дорога у подъезда усыпана песком; около двух каменных церквей также все
было прибрано.
Только нам троим, отцу, мне и Евсеичу,
было не грустно и не скучно смотреть на почерневшие крыши и стены строений и голые сучья дерев, на мокреть и слякоть, на грязные сугробы
снега, на лужи мутной воды, на серое небо, на туман сырого воздуха, на
снег и дождь, то вместе, то попеременно падавшие из потемневших низких облаков.
В каждой комнате, чуть ли не в каждом окне,
были у меня замечены особенные предметы или места, по которым я производил мои наблюдения: из новой горницы, то
есть из нашей спальни, с одной стороны виднелась Челяевская гора, оголявшая постепенно свой крутой и круглый взлобок, с другой — часть реки давно растаявшего Бугуруслана с противоположным берегом; из гостиной чернелись проталины на Кудринской горе, особенно около круглого родникового озера, в котором мочили конопли; из залы стекленелась лужа воды, подтоплявшая грачовую рощу; из бабушкиной и тетушкиной горницы видно
было гумно на высокой горе и множество сурчин по ней, которые с каждым днем освобождались от
снега.
Сначала отец не встревожился этим и говорил, что лошадям
будет легче, потому что подмерзло, мы же с сестрицей радовались, глядя на опрятную белизну полей; но
снег продолжал идти час от часу сильнее и к вечеру выпал с лишком в полторы четверти; езда сделалась ужасно тяжела, и мы едва тащились шагом, потому что мокрый
снег прилипал к колесам и даже тормозил их.
К вечеру пошел дождь,
снег почти растаял, и хотя дорога стала еще грязнее, но все лошадям
было легче.
С мельчайшими подробностями рассказывали они, как умирала, как томилась моя бедная бабушка; как понапрасну звала к себе своего сына; как на третий день, именно в день похорон, выпал такой
снег, что не
было возможности провезти тело покойницы в Неклюдово, где и могилка
была для нее вырыта, и как принуждены
была похоронить ее в Мордовском Бугуруслане, в семи верстах от Багрова.
И провезти
было можно, и подождать
было можно, снег-то всего лежал одни сутки».
Ведь мы и сами поехали на похороны, да от Бахметевки воротились, ведь на Савруше-то мост снесло, а ждать тоже
было нельзя, да и снег-то, может, и не сошел бы.
Снег выпадал постепенно почти каждую ночь, и каждое утро
была отличная пороша.
Несмотря на то, что не
было ни тележного, ни санного пути, потому что
снегу мало лежало на дороге, превратившейся в мерзлые кочки грязи, родные накануне съехались в Багрово.
Скрип полозьев
был мало слышен от скорости езды и мелкости
снега, и мы с матерью во всю дорогу почти не чувствовали противной тошноты.
Одни морозы сковали поверхность реки, и сквозь прозрачный лед
было видно, как бежит вода, как она завертывается кругами и как скачут иногда по ней белые пузыри [Редко бывает, чтоб большая река становилась без
снега.
Неточные совпадения
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У
снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет
снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.
Алексей Александрович развернул плед, под которым
были закутаны его зябкие ноги, и, выйдя из кареты, пробрался чрез
снег к Дарье Александровне.
Был ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями от
снега, казалось,
были разубраны в новые торжественные ризы.
Далее всё
было то же и то же; та же тряска с постукиваньем, тот же
снег в окно, те же быстрые переходы от парового жара к холоду и опять к жару, то же мелькание тех же лиц в полумраке и те же голоса, и Анна стала читать и понимать читаемое.