Из лесного оврага, на дне которого, тихо журча, бежал маленький родничок, неслось воркованье
диких голубей или горлинок, слышался также кошачий крик и заунывный стон иволги; звуки эти были так различны, противоположны, что я долго не хотел верить, что это кричит одна и та же миловидная, желтенькая птичка.
Кроме обычных для уссурийской тайги желн, орехотворок, соек, пестрых дятлов,
диких голубей, ворон, орлов и поползней здесь, близ реки, на старых горелых местах, уже успевших зарасти лиственным молодняком, в одиночку держались седоголовые дятлы.
Скала Янтун-Лаза высотой 110 м. В ней много углублений, в которых гнездятся
дикие голуби. На самой вершине из плитняковых камней китайцы сложили подобие кумирни. Манзы питают особую любовь к высоким местам; они думают, что, подымаясь на гору, становятся ближе к богу.
С последними с первого взгляда их не различишь: вся разница состоит в том, что
дикий голубь поменьше, постатнее русского; весь чисто-сизый, и ножки у него не красные, а бледно-бланжевого цвета.
В воздухе днем было скорее жарко, чем холодно, и
дикие голуби, спугнутые нашим колокольчиком с еще обнаженных придорожных ракит, с плеском улетали вперед и снова садились на деревья.
Неточные совпадения
Ассоль было уже пять лет, и отец начинал все мягче и мягче улыбаться, посматривая на ее нервное, доброе личико, когда, сидя у него на коленях, она трудилась над тайной застегнутого жилета или забавно напевала матросские песни —
дикие ревостишия [Ревостишия — словообразование А.С. Грина.]. В передаче детским голосом и не везде с буквой «р» эти песенки производили впечатление танцующего медведя, украшенного
голубой ленточкой. В это время произошло событие, тень которого, павшая на отца, укрыла и дочь.
Русских
голубей, без сомнения переродившихся из
диких, многие домохозяева кормят хлебными зернами, ставят им полки для гнезд, и всякий хозяин считает благоприятным знаком, если
голуби хорошо ведутся у него на дворе.
Это уж слишком, кажется; но я уверяю, что много раз, выезжая или выходя рано утром на охоту, находил я
диких уток и
голубей, сидевших на грязи и лужах среди улицы.
Снилась мне золотая Украина, ее реки, глубокие и чистые; седые глинистые берега, покрытые бледно-голубою каймою цветущего льна; лица, лица, ненавистно-милые лица, стоившие стольких слез, стольких терзающих скорбей и гнетущего горя, и вдруг все это тряслось, редело, заменялось темным бором, в котором лохматою ведьмою носилась метель и с
диким визгом обсыпала тонкими, иглистыми снежинками лукавую фигуру лешего, а сам леший сидел где-то под сосною и, не обращая ни на что внимания, подковыривал пенькою старый лыковый лапоть.
Однажды, в час, когда лучи заката // По облакам кидали искры злата, // Задумчив на кургане Измаил // Сидел: еще ребенком он любил // Природы
дикой пышные картины, // Разлив зари и льдистые вершины, // Блестящие на небе
голубом;