Неточные совпадения
Вот как текла эта однообразная и невеселая жизнь: как скоро мы просыпались, что бывало всегда часу
в восьмом, нянька водила нас к
дедушке и бабушке; с нами здоровались, говорили несколько слов, а иногда почти и не говорили, потом отсылали нас
в нашу
комнату; около двенадцати часов мы выходили
в залу обедать; хотя от нас была дверь прямо
в залу, но она была заперта на ключ и даже завешана ковром, и мы проходили через коридор, из которого тогда еще была дверь
в гостиную.
После обеда мы сейчас уходили
в свою
комнату, куда
в шесть часов приносили нам чай; часов
в восемь обыкновенно ужинали, и нас точно так же, как к обеду, вводили
в залу и сажали против
дедушки; сейчас после ужина мы прощались и уходили спать.
Как только я совсем оправился и начал было расспрашивать и рассказывать, моя мать торопливо встала и ушла к
дедушке, с которым она еще не успела поздороваться: испуганная моей дурнотой, она не заходила
в его
комнату.
Милая моя сестрица была так смела, что я с удивлением смотрел на нее: когда я входил
в комнату, она побежала мне навстречу с радостными криками: «Маменька приехала, тятенька приехал!» — а потом с такими же восклицаниями перебегала от матери к
дедушке, к отцу, к бабушке и к другим; даже вскарабкалась на колени к
дедушке.
Двоюродные наши сестрицы, которые прежде были
в большой милости, сидели теперь у печки на стульях, а мы у
дедушки на кровати; видя, что он не обращает на них никакого вниманья, а занимается нами, генеральские дочки (как их называли), соскучась молчать и не принимая участия
в наших разговорах, уходили потихоньку из
комнаты в девичью, где было им гораздо веселее.
Дяди мои поместились
в отдельной столовой, из которой, кроме двери
в залу, был ход через общую, или проходную,
комнату в большую столярную; прежде это была горница,
в которой у покойного
дедушки Зубина помещалась канцелярия, а теперь
в ней жил и работал столяр Михей, муж нашей няньки Агафьи, очень сердитый и грубый человек.
Мне было жаль
дедушки, но совсем не хотелось видеть его смерть или быть
в другой
комнате, когда он, умирая, станет плакать и кричать.
Дом был весь занят, — съехались все тетушки с своими мужьями;
в комнате Татьяны Степановны жила Ерлыкина с двумя дочерьми; Иван Петрович Каратаев и Ерлыкин спали где-то
в столярной, а остальные три тетушки помещались
в комнате бабушки, рядом с горницей больного
дедушки.
Дедушка открыл глаза, не говоря ни слова, дрожащею рукой перекрестил нас и прикоснулся пальцами к нашим головам; мы поцеловали его исхудалую руку и заплакали; все бывшие
в комнате принялись плакать, даже рыдать, и тут только я заметил, что около нас стояли все тетушки, дядюшки, старые женщины и служившие при
дедушке люди.
Я подумал, что
дедушка умер; пораженный и испуганный этой мыслью, я сам не помню, как очутился
в комнате своих двоюродных сестриц, как взлез на тетушкину кровать и забился
в угол за подушки.
Не слушайте сестрицы; ну, чего
дедушку глядеть: такой страшный, одним глазом смотрит…» Каждое слово Параши охватывало мою душу новым ужасом, а последнее описание так меня поразило, что я с криком бросился вон из гостиной и через коридор и девичью прибежал
в комнату двоюродных сестер; за мной прибежала Параша и сестрица, но никак не могли уговорить меня воротиться
в гостиную.
Вот как происходило это посещение:
в назначенный день, часов
в десять утра, все
в доме было готово для приема гостей:
комнаты выметены, вымыты и особенно прибраны; деревенские лакеи, ходившие кое
в чем, приодеты и приглажены, а также и вся девичья; тетушка разряжена
в лучшее свое платье; даже бабушку одели
в шелковый шушун и юбку и повязали шелковым платком вместо белой и грязной какой-то тряпицы, которою она повязывалась сверх волосника и которую едва ли переменяла со смерти
дедушки.
Хотя я много читал и еще больше слыхал, что люди то и дело умирают, знал, что все умрут, знал, что
в сражениях солдаты погибают тысячами, очень живо помнил смерть
дедушки, случившуюся возле меня,
в другой
комнате того же дома; но смерть мельника Болтуненка, который перед моими глазами шел, пел, говорил и вдруг пропал навсегда, — произвела на меня особенное, гораздо сильнейшее впечатление, и утонуть
в канавке показалось мне гораздо страшнее, чем погибнуть при каком-нибудь кораблекрушении на беспредельных морях, на бездонной глубине (о кораблекрушениях я много читал).
Неточные совпадения
Музыка, считанье и грозные взгляды опять начались, а мы пошли к папа. Пройдя
комнату, удержавшую еще от времен
дедушки название официантской, мы вошли
в кабинет.
Дедушка молча встает с кресла и направляется
в комнаты. Он страстно любит карты и готов с утра до вечера играть «ни по чем». Матушка, впрочем, этому очень рада, потому что иначе было бы очень трудно занять старика.
К концу обеда
дедушка слегка совеет и даже начинает дремать. Но вот пирожное съедено, стулья с шумом отодвигаются.
Дедушка, выполнивши обряд послеобеденного целованья (матушка и все дети подходят к его руке), отправляется
в свою
комнату и укладывается на отдых.
Ровно
в двенадцать часов
дедушка садится за обед. Он обедает один
в небольшой столовой, выходящей во двор. Настасья тоже обедает одна
в своей
комнате рядом со столовой. Происходят переговоры.
Матушка частенько подходила к дверям заповедных
комнат, прислушивалась, но войти не осмеливалась.
В доме мгновенно все стихло, даже
в отдаленных
комнатах ходили на цыпочках и говорили шепотом. Наконец часов около девяти вышла от
дедушки Настасья и сообщила, что старик напился чаю и лег спать.