Неточные совпадения
Лето провел я в таком же детском упоении и ничего не подозревал, но осенью, когда я стал больше сидеть дома, больше слушать и больше смотреть на мою
мать, то стал примечать в ней какую-то перемену:
прекрасные глаза ее устремлялись иногда на меня с особенным выражением тайной грусти; я подглядел даже слезы, старательно от меня скрываемые.
Холодно и вежливо он сказал моей
матери, что для нее нарушен существующий порядок в гимназии, что никому из родственников и родителей не позволяется входить во внутренние комнаты учебного заведения, что для этого назначена особая приемная зала, что вход в больницу совершенно воспрещен и что особенно это неприлично для такой молодой и
прекрасной дамы.
Я был так счастлив, что по временам не верил своему счастью, думал, что я вижу
прекрасный сон, боялся проснуться и, обнимая
мать, спрашивал ее, «правда ли это?» Долее всех вечеров просидела она со мной, и Упадышевский не один раз приходил и просил ее уехать.
Я не знаю, как они ладили с безмерною раздражительностию и вспыльчивостию моего отца, но помню, что при всей моей тогдашней младенческой малосмысленности я постигал их величие — и с благоговением смотрел в исполненные небесной кротости глаза моей
прекрасной матери и в маленькое сморщенное лицо денщика, худенького солдата Окулова.
— Мы живем не в том веке, когда могли родиться Жанны д'Арк, а во времена более положительные. Удел наш не геройствовать, как она, не гоняться за подвигами, а быть доброю дочерью, женою, матерью: это лучшее назначение наше. Доброю, примерною дочерью ты и теперь; я уверена, что сделаешь счастье человека, которого полюбишь, будешь и
прекрасной матерью.
Неточные совпадения
Бледен как полотно был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или
матери, или братьев — это было имя
прекрасной полячки. Тарас выстрелил.
— И
мать твоя, кажется,
прекрасная женщина, — заметил Аркадий.
У этого Версилова была подлейшая замашка из высшего тона: сказав (когда нельзя было иначе) несколько преумных и
прекрасных вещей, вдруг кончить нарочно какою-нибудь глупостью, вроде этой догадки про седину Макара Ивановича и про влияние ее на
мать. Это он делал нарочно и, вероятно, сам не зная зачем, по глупейшей светской привычке. Слышать его — кажется, говорит очень серьезно, а между тем про себя кривляется или смеется.
Я увидел у него на стене
прекрасную небольшую картину «Снятие со креста» и «Божию
Матерь».
Алеша запомнил в тот миг и лицо своей
матери: он говорил, что оно было исступленное, но
прекрасное, судя по тому, сколько мог он припомнить.