Неточные совпадения
Мы приехали под вечер в простой рогожной повозке,
на тройке своих лошадей (повар и горничная приехали прежде нас); переезд с кормежки сделали большой, долго ездили по городу, расспрашивая о квартире, долго стояли по бестолковости деревенских лакеев, — и я помню, что озяб ужасно, что квартира была холодна, что чай
не согрел меня и что я лег
спать, дрожа как в лихорадке; еще более помню, что страстно любившая меня мать также дрожала, но
не от холода, а от страха, чтоб
не простудилось ее любимое дитя, ее Сереженька.
На вопрос же матери, о чем я плачу, я отвечал: «Сестрица ничего
не понимает…» Опять начал я
спать с своей кошкой, которая так ко мне была привязана, что ходила за мной везде, как собачонка; опять принялся ловить птичек силками, крыть их лучком и сажать в небольшую горницу, превращенную таким образом в обширный садок; опять начал любоваться своими голубями, двухохлыми и мохноногими, которые зимовали без меня в подпечках по разным дворовым избам; опять начал смотреть, как охотники травят сорок и голубей и кормят ястребов, пущенных в зиму.
Один раз, в классе русской грамматики, злой мальчишка Рушка закричал: «Аксаков
спит!» Учитель, спросив у других учеников, точно ли я
спал, и получив утвердительный ответ, едва
не поставил меня
на колени.
Несмотря
на то, что доктор нашел мой пульс также расстроенным, он отпустил меня без всяких медицинских пособий, уверяя, что дело поправятся и что натура преодолеет болезненное начало; но
на другой день оказалось, что дело
не поправилось, а только изменилось; часу в девятом утра, сидя в арифметическом классе, вдруг я почувствовал, совершенно неожиданно, сильное стеснение в груди, через несколько минут зарыдал,
упал и впал в беспамятство.
Обращаюсь назад: в больнице поместили меня очень хорошо; дали особую, небольшую комнату, назначенную для тяжелых больных, которых
на ту пору
не было; там
спал со мною мой дядька, переведенный в больничные служители.
Поднявшись с ночлега по обыкновению
на заре, мы имели возможность
не заехать в село Неклюдово, где жили родные нам по бабушке, Кальминские и Луневские, а также и в Бахметевку, где недавно поселился новый помещик Осоргин с молодою женою: и мы и они еще
спали во время нашего проезда.
Я
спал вместе с отцом и матерью в их спальной, и кроватка моя стояла возле их кровати; дверь стали запирать изнутри
на крючок, и позади ее в коридорчике
спала ключница Пелагея, для того чтобы убежать сонному
не было мне никакой возможности.
Евсеич поспешил мне
на помощь и ухватился за мое удилище; но я, помня его недавние слова, беспрестанно повторял, чтоб он тащил потише; наконец, благодаря новой крепкой лесе и
не очень гнуткому удилищу, которого я
не выпускал из рук, выволокли мы
на берег кое-как общими силами самого крупного язя,
на которого Евсеич
упал всем телом, восклицая: «Вот он, соколик! теперь
не уйдет!» Я дрожал от радости, как в лихорадке, что, впрочем, и потом случалось со мной, когда я выуживал большую рыбу; долго я
не мог успокоиться, беспрестанно бегал посмотреть
на язя, который лежал в траве
на берегу, в безопасном месте.
У нас
не было тогда термометров, и я
не могу сказать, до сколька градусов достигала стужа, но помню, что птица мерзла и что мне приносили воробьев и галок, которые
на лету
падали мертвыми и мгновенно коченели; некоторым теплота возвращала жизнь.
Мутные и огромные волны хлестали через нас и окачивали с головой; по несчастью, Борисов, идя впереди, сбился с того броду, по которому прошел два раза, и
попал на более глубокое место; вдруг он нырнул в воду, лошадь моя поплыла, и Евсеич отстал от меня; тут-то я почувствовал такой страх близкой смерти, которого я
не забыл до сих пор; каждую минуту я готов был лишиться чувств и едва
не захлебнулся; по счастью, глубина продолжалась
не более двух или трех сажен.
Видя безуспешность убеждений, Григорий Иваныч испытал другое средство:
на целую неделю оставил он меня
на свободе с утра до вечера бегать с ружьем до
упаду, до совершенного истощения; он надеялся, что я опомнюсь сам, что пресыщение новой охотой и усталость возвратят мне рассудок; но напрасно: я
не выпускал ружья из рук, мало ел, дурно
спал, загорел, как арап, и приметно похудел.
Он ручался за чистоту моих нравственных стремлений и уверял, что я могу безопасно жить один или с хорошим приятелем, как, например, Александр Панаев, или с кем-нибудь из профессоров, без всякой подчиненности, как младший товарищ; он уверял, что мне даже нужно пожить года полтора
на полной свободе, перед вступлением в службу, для того, чтоб
не прямо
попасть из-под ферулы строгого воспитателя в самобытную жизнь,
на поприще света и служебной деятельности.
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто
попадет на зубок, берегись: отца родного
не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в свое дело
не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться
на такую честь», — он вдруг
упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь свою».
Хлестаков (продолжая удерживать ее).Из любви, право из любви. Я так только, пошутил, Марья Антоновна,
не сердитесь! Я готов
на коленках у вас просить прощения. (
Падает на колени.)Простите же, простите! Вы видите, я
на коленях.
Смотреть никогда
не мог
на них равнодушно; и если случится увидеть этак какого-нибудь бубнового короля или что-нибудь другое, то такое омерзение
нападет, что просто плюнешь.
Падите мои слезоньки //
Не на землю,
не на воду, //
Не на Господень храм!