– За нашу победу! За великого
фюрера! – высокомерно проговорил капитан, поднимая гранёный стакан, наполовину наполненный мутноватой жидкостью.
Поскольку за этим поручением стоял приказ
фюрера, все службы вермахта с готовностью предоставляли документы, необходимые для создания данного произведения.
То есть накануне попытки государственного переворота кто-то выделил будущему
фюреру солидную сумму в валюте.
В то же время русская авиация пыталась перехватить всякий самолёт, державший курс на главную ставку
фюрера.
Причём задолго до появления на политической арене бесноватого
фюрера.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ячать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Всё это, вместе взятое, отнюдь не добавляло настроения
фюреру германской нации.
– С каждым словом голос
фюрера становился всё более громким и уверенным, а взгляд белёсых водянистых глаз всё более отстранённым.
Взяв себя в руки, он попытался объяснить, что у него и на уме-то не было никакого намерения нанести оскорбление немецкому
фюреру и что он – маляр, пришедший сюда, чтобы устроиться на работу.
Миф этот придуман лично
фюрером и озвучен им в декларации от 22 июня 1941 года.
На одной стене висел огромный портрет
фюрера, окружённый флагами.
Образ
фюрера уже начал потихоньку стираться из памяти, и меня снова стали одолевать неприятные предчувствия, а в душе поселился страх.
Четвёртое представляло собой аппарат заместителя
фюрера по вопросам нацистской партии.
Первым делом
фюрер отдал приказ о запрещении всякого самовольного отхода.
Да и вообще
фюрер считал что война на востоке будет завершена ещё в 1941-м.
Именно здесь, где солдаты
фюрера освободили людей от ярма большевизма, где германская армия устанавливает новый порядок.
Вам как адъютанту
фюрера могу сказать только, что приказано изготовить две таких ампулы.
Его доверчивым приверженцам – а ближайшее окружение
фюрера состояло только из таких людей – всё это казалось очевидным признаком его гениальности.
Здесь гостеприимный
фюрер принимал своих соратников, устраивал светские рауты.
А теперь, от имени
фюрера и всех ваших родственников, я желаю вам удачи.
Эта воля
фюрера должна быть доведена до сведения всех командиров.
– Это кому же удалось вас в этом убедить? – язвительно поинтересовался адъютант
фюрера.
Но он взглянул на
фюрера ещё раз и отказался от этих, как ему казалось, благих намерений.
Ну а дальше уже друзья-единомышленники, ободряемые любимым
фюрером, продвигали эти идеи в массы.
Фюрер решил отложить переговоры, поскольку возможен воздушный налёт.
После обеда
фюрер говорил почти три часа, разъясняя свой подход к политическим вопросам.
Безграмотные по форме, они напоминают телеграммы, которые он отправлял из бункера
фюрера в последние дни.
В начале 1933 года под ними неизменно собиралась толпа и громогласно выражала желание видеть
фюрера.
Коричневорубашечники были принуждены к повиновению, и они вновь подтвердили свою верность
фюреру.
Оттуда до штаб-квартиры
фюрера было полчаса езды на автомобиле.
Эти части предназначались для личной охраны
фюрера и для выполнения специальных и конфиденциальных заданий.
Ответ был краток, но выразителен: «Господа, это не предмет для дискуссии, а решение
фюрера».
Задолго до того, как
фюрер дал приказ, всё было готово.
Поэтому были определены виновные – «стихийные силы природы» и генералы, «постоянно встревавшие» в гениальные планы
фюрера.
Попытались поставить во главе движения нового
фюрера – популярного актёра.
Тогда
фюрер сказал: «Мы должны обеспечить себя от всяких неожиданностей».
Фюрер хотел, чтобы подразделения, принимающие участие в «Везерюбунг», собрались к 10 марта и были готовы начать операцию к 13 марта.
Фюрер понял, что война с «красным колоссом» неизбежна.
Во время этой встречи один из офицеров высказался в том смысле, что дальнейшему стремительному продолжению наступления помешала лишь задержка с подвозом боеприпасов, что произвело сильное впечатление на нацистского
фюрера, приказавшего немедленно принять меры по недопущению впредь подобных задержек [79, с. 407].
В застольных разговорах
фюрер называет его «лживым еврейским кляузником», «сумасшедшим, который несёт на пресс-конференциях внушённый евреями бред».
Но «шестёрка» – она и в лице
фюрера даже «тысячелетнего рейха» всего лишь «шестёрка».
Остаётся верить в то, что командующие армиями и командиры корпусов смогут самостоятельно принять правильные решения и без наших приказов, которые мы сейчас не имеем возможности отдавать, выполняя указания
фюрера главнокомандующему.
Так какой «клич» должен, по мнению
фюрера, вырваться из «глубины души» германского народа?
Правда, он делал это из преданности
фюреру.
Теперь мои друзья при встречах могли похвастаться особыми коллекционными экземплярами – фирменными стабилизаторами немецких «зажигалок» или замысловатой формой найденных стальных осколков с острыми зловещими краями от разорвавшихся фашистских авиабомб или крупнокалиберных дальнобойных немецких снарядов с выбитым фирменным клеймом знаменитого немецкого военного металлургического концерна, принадлежавшего любимцу
фюрера – Круппу.
Слова
фюрера ещё долго эхом отдавались у нас в ушах.