Серьезные отношения

Ярослава А

За все надо платить. Молодой преподаватель Полина хорошо выучила эту жизненную науку. Ее счастье – тихая, серая, ничем не примечательная жизнь, работа с любимыми учениками и кот – единственный мужчина в ее жизни, к которому она хочет быть привязанной. Вот только с этим не согласен другой мужчина, внезапно возникший из ее прошлого и с которым так много связано в настоящем. Он из тех, кто будет добиваться женщину. Потому что именно с ней хочет серьезные отношения.

Глава 8 Андрей

— Ты меня сегодня удивил, — говорит Оля, разуваясь в прихожей. — Просишь встретиться среди недели. Потом приехать к тебе домой. Может, еще и замуж позовешь, Макаров?

— Прости, Оль, но жениться я не намерен ближайшие лет пятьдесят. — хмыкаю я и забираю у нее из рук сумку с продуктами.

Она окидывает мою физиономию пристальным взглядом и скептически замечает:

— А ты уверен, что столько проживешь? Особенно с твоим образом жизни?

— Тем лучше, — скалюсь в ответ и шуршу пакетом. — Ты что-то вкусненькое принесла?

— Забежала в кулинарию и купила чизкейк. Макс же его любит, по-моему.

Ну, это — по-твоему!

Макс, избалованный домашней едой бабушки, терпеть не может Олькины вкусности из кулинарии.

Зато люблю я. Мы-то не такие балованные.

Хотя на мою стряпню сын не жалуется. Просто у него предвзятое отношение к Оле.

— Пап, может, вы с мамой помиритесь, — периодически подначивает он. — Глянь, какая она красивая у нас! Будем жить вместе. Представляешь, как здорово будет?!

О, да, сынок! Я-то прекрасно представляю, как здорово будет: мама с папой просто поубивают друг дружку, и все!

— Держи направления. — Олька сует мне несколько больничных квитков. — Люди знающие посмотрят твоего «трудного» и все объяснят. На коньяк только не жмоться, как ты обычно это делаешь.

— Коньяк детскому доктору? — прифигел я.

— Поверь, они тоже люди! — фыркает Олька и скрывается на кухне, где уже надутый, как индюк, сидит над миской гречневой каши Макс.

Уроки он делать сам отказался без меня и демонстративно утроил бойкот Олиному приходу.

Надо отдать должное моей подруге: она честно пытается найти подход к Максу, но тот, словно ежик, сворачивается в такие моменты в колючий клубок и не подпускает ее к себе ни на шаг.

Пока Оля деловито хозяйничает на моей кухне, сын уходит в комнату, где без зазрения совести включает на всю катушку очередную битву в компьютерную игру полупридурковатого блогера.

Устраивать скандал на глазах женщины совсем не хочется, поэтому я, нервно хватая пачку сигарет ухожу на балкон, где с каким-то извращенным удовольствием затягиваюсь, малодушно желая свалить куда-то из собственной квартиры.

— Что-то случилось? — раздается голос Ольги за спиной.

Оборачиваюсь, на мгновение, пробегаясь по голым Олькиным ногам оценивающим взглядом.

«Вот, казалось бы, чего тебе еще, придурок, надо?! Красивая баба сама к тебе приехала, ластится, жмется, заигрывает, а тебе, дубине, хоть бы что!»

Я уже знаю ответ, и кроется он в голубых глазах Полины Геннадьевны, и сейчас Оля, прижимающаяся внушительным бюстом к моей спине, почему-то не привлекает, а, напротив, раздражает.

— Что-то не так? — Подруга женщина умная и все подмечает.

Я делаю затяжку, стряхиваю пепел и поворачиваю голову.

— Да, что-то запуталось все как-то в последнее время, — уклончиво отвечаю я, не зная, как сказать ей дальше, что не хочу больше встречаться.

Олька хорошая.

У нее за плечами ранний неудавшийся брак, парализованная мать на руках и много всяких «тараканов» в голове, которые мешают ей завести нормальные отношения. И обидеть ее вовсе не хочется, но, кажется, все же придется.

— Ты, Макаров, не юли, — внимательно, но не зло смотрит Олька. — На тебя это не похоже.

Снова отворачиваюсь и, чувствуя, как руки женщины соскальзывают с моих плеч, забирая с собой совсем не нужное мне тепло, устремляю бесцельный взгляд на соседние балконы.

— Ты любила когда-нибудь, Оль? По-настоящему?

Она становится рядом и, облокотившись о перила балкона, забирает у меня из рук сигарету. Делает жадную затяжку и отвечает:

— Любила. И что с того?

— А я — нет.

— Ты не много потерял, хочу тебе сказать, — усмехается она. — Это только поначалу круто.

— А потом — не очень? — толкнул ее плечом в плечо.

— Капец как «не очень»! — хмыкнула Олька. — Ты что ж, Макаров, уже и кандидатуру приметил?

Я вздохнул, посмотрел на свежее весеннее небо, словно прогретое солнцем, и неосознанно улыбнулся.

— Приметил.

Олька некоторое время молчит, и мы на пару гипнотизируем все тот же двор, всю ту же детскую площадку, проходящих мимо людей.

— А знаешь, я даже рада, — наконец, говорит она.

— Почему? — удивленно смотрю на нее.

— У нас с тобой бы все равно ничего не получилось. Слишком мы, Макаров, похожи. Притягиваются только противоположности.

— Никогда об этом не задумывался.

— Расскажешь, кто она?

Дружеский интерес Оли кажется мне, мягко говоря, натянутым. Поэтому качаю головой.

— Прости, Оль, но пока рано.

Она отталкивается от перил и глубоко вдыхает, словно нарочно привлекая внимание к обтянутой тонкой футболкой груди, и говорит с вполне объяснимой горечью:

— Ну что ж, тогда я, пожалуй, пойду. Думаю, твой сын будет только рад.

— Прости за Макса…

— Не парься, Андрей, — с показным равнодушием машет рукой женщина, — Уже не актуально. Пусть теперь твоя новая пассия его окучивает.

Хотел сказать, что тут как раз наоборот: это Макс так и вьется вокруг своей любимой учительницы, в рот заглядывает, и только и слышно, что о Полине Геннадьевне, но вовремя передумал.

Бабы народ злопамятный, а Олька хоть и не типичная, но все же баба.

Конец ознакомительного фрагмента.