История, в которой что-то происходит

Янос Ли Рувер, 2019

Что есть творческий поиск? Янос успешно продает две книги и не может написать третью. Он копается в людях, в ситуациях, в прошлом, в первой любви, в своей голове, в "интересном" – с переменным успехом. Он пытается сочинить историю, в которой что-то происходит. Содержит нецензурную брань.

7. Первый

Афина трогает моё пианино. Она трогает мои черновики. Она трогает мои ручки и блокноты. Она включает мой проектор и выбирает на нём фильмы. Она бесцеремонно надевает мою рубашку и делает вид, что имеет на всё это право.

Я говорю ей сварить кофе.

И под шум кофеварки она орёт:

— Над чем ты сейчас работаешь?

Я делаю вид, что не слышу.

Не твоё дело, над чем я сейчас работаю. Это моя работа и ты мне мешаешь.

Засунь ей кляп в рот и перебей ноги, в таком случае, умник.

–…ты слышишь?

Я беру из её рук кофе и говорю, что мне надо работать. Она соглашается и ничего не происходит. Я спрашиваю, есть ли у неё идеи? Какие-нибудь гадости? Мерзкие подробности? Что-нибудь из области психологических давлений и отклонений? Извращения?

Я сажусь за компьютер и открываю новый документ.

Абсолютно пустой. Девственно чистый, притягательный. На нём сейчас — миллиард миров, миллиард ситуаций и героев в этих ситуациях. Их тянет поговорить. И темы их от глобального нытья о жизни, до низкой ругани за скидку на трусы.

Ну?

Я сморю на свою нимфу: она лежит на животе, в одной рубашке, болтает босыми ногами и молчит. У неё нет историй.

У меня нет историй.

Белый лист остаётся белым листом.

— Ты помнишь, как мы впервые встретились? — вдруг спрашивает Афина.

— Да, — отвечаю я.

Она обнимает меня так, будто мы давно знакомы.

Её грубый голос в разы лучше, чем по телефону. Она вся в разы лучше, чем на фото и чем я себе представлял.

Мы идем по узким тропинкам парка. Мы бредём быстрым шагом, мило беседуем и несмело подшучиваем. Она в больших белых кроссовках. Она одета компактно, стильно.

Мы сидим на лавочке, не касаясь друг друга. Её пышные волосы приятно пахнут. Меня охватывает дрожь, как какого-нибудь придурковатого девственника.

До нас доносятся рупорные переговоры железнодорожной станции — они здесь звучат постоянно, с интервалом в десять-пятнадцать минут. Солнце клонится к закату, освещая розовым типовые уродливые здания. Взбитый асфальт пешеходных дорожек зарастает травой. Шумные деревья из последних сил стараются сбросить жёлтые листья. Недовольные лица проходящих мимо людей фиксируются в моей памяти на годы.

Этот старый город — перевалочная станция.

Мы говорим и нас тянет друг к другу, но никто из нас не движется. Мы сидим на лавочке, не смея коснуться друг друга.

Я предлагаю отвезти её до дома.

Мы садимся в машину, но никуда не едем.

Она влюблено смотрит на меня.

Я впервые целую её, покорную, ожидающую, романтично красивую до безумия. И это самый лучший поцелуй в моей жизни.

–…но ты уже стал знаменитым. И поэтому я подумала, ты решишь, что это из-за этого.

— Зря. Поцелуй на первом свидании — залог отличных отношений.

У меня неудобное кресло. Оно перемалывает меня. Экран чересчур тусклый. В комнате очень душно. Мне не хватает дыхания. Все мои мысли — замотаны в толстый слой грязной ваты.

Афина всё смотрит на меня, у неё между налитых грудей, отсвечивает золотым крест. Мне кажется это чем-то неправильным, но символичным.

Пытаюсь развить идею. Всё время, блять, этим занимаюсь.

В квартирах соседей постепенно нарастают бытовые шумы.

Уже утро.

Я закрываю глаза и пытаюсь понять — хочется ли мне спать?

Мне хочется медитировать, бессмысленно мыча какую-нибудь мантру, но уж точно не спать.

Нужно выстроить строгий режим.

Нужно выстроить, да всё как-то невпопад.