По осколкам

Янка Рам, 2022

Одна пьяная ошибка рушит семью Арсенина. Не разбираясь в деталях беременная Дина выкидывает его из своей жизни. Разбившись об её пренебрежение, упрямство и категоричность Арс срывается. Утопив себя в алкоголе и куражах он пытается забыть… Но очнувшись, через год возвращается обратно, чтобы попробовать вернуть семью еще раз. Столько раз, сколько потребуется. Только теперь на его место много претендентов. Содержит нецензурную брань

Глава 2

Жена. (POV Егор)

Встаю. Голову кружит. И от спиртного, и от этой неожиданной встречи. Какого чёрта? Какого чёрта она вернулась сюда?!

Как это вообще?!..

Шокированно застываю, куда-то уплывая.

Мои глаза скользят по точёной фигуре. Роды не испортили, нет. Грудь стала пышнее, и только. Веки становятся тяжелыми от её голоса. Это всегда действовало так. Хочется закрыть совсем и раствориться.

Я же хотел отмотать… И сейчас очень хорошо получается. Очень! Вот она, девочка восхитительная… И мы опять незнакомы… ни подойти, ни прикоснуться… И опять не смотрит на меня… А я горю!

— Арс?… Это кто?

Я не в состоянии отвечать, и отвечает за меня Костя.

— Это Дина.

— Дина… — завороженно повторяет Пашка. — Дина… А Арс чего подскочил?

— Жена его бывшая, Паш.

— Жена!? Как бывшая? А почему?

Ну нахе*а они мне мешают? Мне было почти хорошо. Почти не больно.

— А всё как у всех, — вздыхает Костик. — Ей рожать — а он загулял. Дина гордая. С ней так нельзя.

— Нет! — рявкаю я. — Не так всё было.

И так, и не так.

Заканчивая песню, Дина закрывает глаза, опуская свои густые ресницы, и с улыбкой замирает на сцене. Завороженная публика аплодирует.

— Спасибо, — мурлычет в микрофон своим низким голосом.

На губах вырисовывается ленивая усмешка. Ресницы снова падают вниз. Она смотрела не на меня. Я слежу за её взглядом.

Музыка меняется.

Из-за столика недалеко от сцены встаёт мужчина. Именно на нём останавливался её взгляд. У него букет роз. Приличный такой веник. Килограмма на три. А может, и на все пять.

Да ну, на*уй!

В моей голове существовала только одна картинка. Болезненная, навевающая жуткую тоску, разрывающая сердце картинка: Дина, тёплая и домашняя, с нашей дочкой. Дома! Дома, сука, дома!!! Там, где мне пришлось оставить их!

Не в кабаке!!

Вручая цветы, он приобнимает её за талию, что-то нашёптывая на ушко. Дина, улыбаясь, пытается незаметно выкрутиться из его рук, но он сжимает талию крепче. А может, мне только кажется, что она пытается. В моих глазах пьяный стробоскоп. Мне похрен, на самом деле. Руку это я оторву по-любому!

И дальше происходит то, за что я был когда-то уволен.

Я срываюсь с места.

— Стой!! — слышу голос Кости. — Арс! Стой!

— Арс! — это уже Пашка.

А с хе*а ли я должен стоять, пока мою жену наглаживает какой-то чёрт?!

— Эй, ты! Да! Ты. Руки убрал от неё!!

— Диночка, это кто? — разворачивается он ко мне.

— Диночка?! — перевожу я на неё глаза.

И теперь она в шоке приоткрывает свои розовые, мерцающие губы.

— Ну, привет, «Диночка»! — оскаливаюсь на неё.

Этот тип недовольно и по-собственнически вдруг прижимает её к себе, демонстрируя мне…

Чо там ты демонстрируешь?! Да если я узнаю!..

Дина медленно поднимает микрофон ко рту.

— Охрана. Срочно.

— Не успеют! — заряжаю ему в скулу с разворота.

Она отскакивает в сторону, розы рассыпаются нам под ноги, я слышу ещё раз её «Охрану!»

Тут же отхватываю в ответ, но вскользь. Понеслось! И мы сцепляемся с ним. Нас растаскивают. Слышу крики и визг микрофона, слишком близко поднесённого к динамикам.

— Арс!

Заряжаю двоечку ему в холёную морду, но выхватываю в челюсть. Уже от охранника.

Охранники заламывают мне руки, укладывая лицом на стол.

— Всё, всё! — примиряюще встаёт перед ними Пашка, перехватывая меня. — Мы уведём его сейчас. Всё! Перепил человек.

— Я трезвый, — сплёвываю кровь и рявкаю: — Дина!! Сюда подойди!

Но она, даже не взглянув, сматывается за кулисы. Зараза!!

— Ментов вызовите!

— Ребята, ребята… — выходит из кухни наш старый шеф-повар. — Сейчас вызовем! Сюда его, — кивает на подсобку.

Мы все вместе с охранниками идём внутрь.

— Арсенин! Ты что творишь? — причитает повар. — Тебя же посадят!

— Привет, Михалыч.

Открываю дверь из кухни на улицу, сажусь на крыльцо. Шеф выпроваживает охранников, заверяя, что всё будет нормально.

И мы сидим на этом крыльце. В руках у Кости недопитая бутылка текилы. Пускаем её по кругу.

— Не дотерпел до завтра? — невесело ухмыляется Пашка. — Рассказывай…

— Мы с Костей здесь работали. Потом… Дина пришла. Её утвердили сразу. Голос, репертуар, внеха — всё о*уенное.

— Я заметил.

— Я и утвердил в итоге. Ну и началось у нас. А ля служебный роман. Мне башню снесло напрочь! — вздыхаю, делая глоток. — Всё круто было! В кайф, горячо, задорно… — усмехаюсь, вспоминая наши срывы и горячий экстренный секс по три раза за смену.

— Чего завис? — отбирает бутылку Пашка.

— Вспомнил просто… Короче. Была только одна проблема. Башню сносило не только мне. И несколько раз мои нервы не выдержали.

— Да твоим нервам много не надо! — с сарказмом цокает Костя.

— После третьей драки меня рассчитали и попросили на выход. Я позвал, она, не задумываясь, пошла за мной. Стали жить вместе, у неё на квартире. И месяц не прошёл — она беременна! Косячили всё время с ней на эмоциях! — усмехаюсь опять, вспоминая про вечно забытые презервативы и абсолютную потерю контроля в конце. — И как-то опять круто всё так: я рад, Динка рада. Как будто так и должно быть. Так тепло было между нами, как дети радовались. Расписались… Я давай рвать по бизнесу! Как так — у меня семья, а я на нуле? Бабки с Костиком вложили в свой бар, и пошло всё. Полетело просто! Животик растёт… Бабки капают…

А где бабки, там и друзья новые появляются. Какие-то люди, партнёры… корпораты, пьянки… Понятно, что её, пузатенькую, с собой не возьмёшь. А где пьянки, там и бабы! Нет, я не трахался, но компания-то одна. Да и кокс зашёл со свистом. А кокс отключает тормоза. И в какой-то момент меня наглючило, что я офигенный просто! Хозяин, бл*ть, жизни!

А она на восьмом месяце.

Поскандалили пару раз.

Ну и очередной кутёж… Я обдолбался, нажрался… У нас в баре было. А потом меня вырубило. Маяк… Аут… Нокаут!

Просыпаюсь у себя в кабинете с какой-то тёлкой на диване. И Дина… На моём кресле сидит. Рассматривает, как мы там голые и обдолбанные спим.

— Это пи**ец!

— Не то слово… И вот сижу я рядом с этой незнакомой спящей тёлкой и смотрю в глаза Дине. И сказать мне нечего. Абсолютно. Она встала, платье на животе расправила и ушла. И всё. И всё закончилось.

— Как закончилось?

— Всё хорошее закончилось. Началось страшное всякое. Сразу же загремела она в больницу. Угроза, на нервной почве. В больницу меня к ней не пускали. Врачи гнали меня! Там что-то… с лёгкими у детей… На восьмом месяце хуже родить, чем на седьмом. Большой шанс, что ребёнка не откачают. А у неё истерики при любой моей попытке приблизиться. Цветы — нельзя в больницу. Телефон — отключила. Письма все неоткрытыми вернули, вместе с пакетами. Не брала ничего от меня. Я ночевал там в тачке у больницы этой. Так она даже к окну не подошла ни разу. Преждевременные роды. Ребёнка я не увидел. Девочка… Имя не сказала. Месяц под дверями просидел. И психанул! Нет, ну я всё понимаю, косяк!! Но бл*ть! Разве можно считать изменой то, что я даже не помню?! Чего я не инициировал! В чём я не участвовал! Ну выслушать-то меня можно? Ребёнка можно увидеть мне? Имя могу я дочери своей узнать?! Без судов, без ментов, без унижений?!

— Ой, ладно, не гони, Арс… — морщится Пашка. — Знаешь, как легко понять, считать за измену косяк или нет?

— Как?

— Элементарно! Меняешься местами. Ты с мелкой на руках, а она, обдолбанная и голая, с мужиком.

— Это разные вещи!!

— Да что ты? — всовывает мне бутылку в руки. — Короче, не могу тебя оправдать. Жалко дочку твою, конечно, что без папки расти будет. Но по морде ты заслужил этим веником.

— Я не спорю. А знаешь, что самое обидное?

— М?

— А я бы её простил. Убил бы, бл*ть!! Не знаю, что сделал бы. Но в итоге — простил. Я её очень люблю. А она — нет. Гордость дороже. Пошла она на х*й!

— Да, — задумчиво кивает Костя. — Бабы и не такое прощают, когда любят. Значит, Дина не любила тебя.

И мне хочется дать ему в морду. Потому, что я знаю — любила!! И как бы я не гнал на неё сгоряча, в этом обвинить не могу. Любила.

— А я по-другому считаю, — допивает текилу Пашка. — Когда не любишь — легко простить такое. Когда любишь — невозможно. Можно принять, сделать вид там… Простить — нельзя! Любила тебя Дина.

— Спасибо.