Мой безжалостный враг

Яна Уварова, 2023

Чувствуя смятение, я вжималась в стену. Не шевелилась. Понять, что в голове у элиты простому человеку невозможно. А он вообще стал для меня открытием.Казалось, он и сам не понимал цели своих действий. Не прикасался, но держал минимальное расстояние.Приходило ли ему в голову, что я чувствовала? Заметил он мое напряжение или нет?***Мир поделен на две касты. Верховенство принадлежит им, новой расе идеальных людей, элите. Он один из них. Интернал не способный к сопереживанию и чувствам. И я его цель, главный компонент в эксперименте, которым он руководит. Моя цель – выжить и найти его слабые стороны

5. Особенная

Последний вопрос и я покосившись на интернала, ставлю галочку и возвращаю ему планшет.

— Дальше что? — спрашиваю, ощущая как во мне подрастает наглость. Страхи к нему притупляются. Пока я ему нужна, все будет в порядке. А мне нужно выиграть время.

— Нужно определить прогрессию.

Я слабо представляю о чем он. Картина проясняется, когда вижу в его руках знакомый обруч с датчиками. Машинально стискиваю до скрипа зубы.

— Садись поудобнее, — бросает он, переключаясь на настройку оборудования.

Легко сказать. Из удобств только жесткий стул. Интерналы не особо тяготели к комфорту. У меня от одной только спинки этой мебели уже болела поясница, но стараюсь принять наиболее комфортное положение, насколько возможно. Он заносит над моей головой обруч и опускает его. Зажмуриваюсь в ожидании, когда в мои виски вонзятся тонкие иглы.

— Расслабься, — опять слышу голос с металлическим отзвуком.

Просто киваю, задерживаю дыхание и после укола, от которого помутнение бежит по венам, выдыхаю.

Боковым зрением наблюдаю за ним. Он периодически поднимает голову, посматривая на меня. Я пытаюсь угадать хоть частично, что у него в голове. Насколько вообще эти ублюдки способны понимать, что перед ними живой человек, а не компьютер, из которого можно бесконечно сканировать данные.

Странное напряжение скользит по его лицу.

— Что-то не так? — спрашиваю, прикасаясь к своему горлу. По-прежнему чувствую жажду. От прикрепленного ко мне оборудования она усиливается.

— Ни так, — он едва ли не бросает планшет на стол, в два шага оказывается рядом и рывком срывает с моей головы обруч. Резко разорванный контакт с системой, как удар металлического хлыста. Вскрикиваю. За ним закрывается дверь. Я остаюсь одна.

Немного помедлив приближаюсь к двери, представляющую собой глянцевую гладкую поверхность без ручек. Провожу по ней ладонью, толкаю. Не поддается. Он запер меня. Логично. Пошатываясь, обхожу помещение средних размеров. Это не та комната в которой я очнулась ранее. Здесь почти нет мебели, только два стула, железный стол и кое-какое оборудование. Маленькая вентиляция под потолком. Все предусмотрел, чудовище.

Опустившись на пол, вытягиваю ноги и облокачиваюсь спиной на бетонную стену. Тут довольно душно, холод стены немного спасает. Меня мутит и я ненадолго отключаюсь. Теряюсь во времени, просыпаюсь от звона металла. Он принес мне еду. Опустил на столешницу железную тарелку с пюре и куском мяса. Рядом поставил воду. Приборов нет.

— Как мне есть?

Не отвечает, просто уходит. Возвращается, швырнув мне коробку влажных салфеток. Намек понятен. Он мне не доверяет даже столовые приборы.

Кое-как я справляюсь с пищей и с его возвращением на моей голове опять оказывается обруч. Весь процесс длится бесконечно долго и я наконец расслабляюсь, но не из-за привыкания, а нехватки у меня сил. Система словно выкачивает из меня энергию. Внутренняя усталость подтачивает, вызывая онемения в конечностях. Интернал мрачнеет на глазах.

— Твои показания ухудшились, — он откидывается на спинку стула, скрещивает руки на груди, — меня не устраивает результат.

В ответ молча пожимаю плечами. Слабость накатывает волнами, в голове полное безразличие ко всему.

— Настройся, — жестко бросает он, поправляя на мне оборудование.

— Я не могу, плохо себя чувствую, — ловлю на себе ледяной взгляд без намека на понимание. Быстро, но слабым голосом добавляю, — за последние несколько суток меня неоднократно накачивали препаратами, я толком не спала и эта система просто меня убивает. Не знаю, что с ней ни так, но меня мутит.

Он дослушивает, пристально изучает мои черты, безразлично отворачивается. Слышу как он сухо произносит:

— Мне нужны данные.

— А мне нужно отдохнуть и хотя бы какой-то комфорт, — заявляю из последних сил, — сколько времени будут проходить эти опыты?

Мысленно представляю, что длится вся тягомотина будет долго и от этого дергается глаз. Конечно, все могло быть хуже, но уже сейчас во мне растет болезненная апатия с физической измотанностью.

— Зависит от того, как быстро будут получены нужные сведения.

— А что потом? — зачем-то спрашиваю я и тут же сталкиваюсь с холодными глазами. Их лед сковывает меня и по затылку бежит змейка дрожи. Абстрагируюсь, выношу свое предложение, — мне нужны более комфортные условия. Я хочу в душ, свежую одежду и кровать.

— Это все? Закончила? — светлая бровь выразительно изгибается. Он опускает подбородок к экрану гаджета, теряя ко мне интерес.

— Еще сутки отдыха, — поджимаю губы, выстраиваю аргумент, — иначе мне будет еще хуже и ты с меня вообще ничего не получишь.

Интернал поднимает на меня взор и меня словно пронзают ледяные стрелы. Я буквально вижу как его зрачки сужаются и расширяются, словно сканирует. Недоволен и раздражен. Помещение наполняется чем-то едким и тяжелым. Кислород пропитывается металлом и интернал шумно встает на ноги. Рука тянется к моей голове, точнее к обручу с датчиками.

— Я сама сниму! — поспешно выговариваю, пытаюсь увернуться, но его пальцы уже сжались на фиксаторе и я морально приготовилась.

Ахаю и делаю лихорадочный вздох. Потирая виски, зло шепчу захлопнувшейся двери:

— Чудовище. Как же я вас ненавижу.

Я снова одна и опять заперта. Ненависть и злоба желчью подкатывают к горлу и душат. Смотрю на решетку вентиляции под потолком. Туда даже мой нос не пролезет.

Решаю — мне нужно уговорить его выпустить меня отсюда.

Давить на жалость бесполезно, но ему же нужны от меня результаты. Если сработает, то буду стараться показывать продуктивность. От кочевников, с которыми я долго жила, слышала множество слухов про психологию интерналов. В городе некоторые из них подтвердились. Один рассказывал про прямолинейность мыслительных процессов элиты. Интерналы думали как компьютерная система. Все сводилось к вычислениям по заявленным данным. Они не были гибкими. В этом плане мы люди — их превосходили. Жаль, что во всем остальном сильно уступали, поэтому интерналы и победили, обратив наши города в колонии и навязав свои правила.

Некоторые люди сбежали от созданной системы, став кочевниками, избегающими колоний, живущих по правилам верховенства совета десятерых. Я выросла среди кочевников, не помня как к ним прибилась.

В памяти всплыл короткий эпизод из детства.

Я нахожу в походном сундуке моей названной матери пачку старых потертых картинок. Последние остатки былой цивилизации. Рассматриваю. На них так много зеленого и синего. Узнаю небо, но оно другое, голубое с белоснежно-пушистыми комочками.

Мы привыкли его видеть задымленным и желтеющим. Говорили, что оно такое из-за засухи. Интерналы создали систему выращивания растений в новых условиях, но сама природа не часто поливала почву дождем. Только в такие редкие мгновения небосвод преображался, наполняясь розовыми оттенками.

Картинки в моих руках раскрывают мне еще один секрет. Я вижу деревья и реки. Не сразу понимаю, но внутреннее чутье выдает подсказку. Сознание наполняется порывами радости и одухотворения.

Прикрыв веки, я иду по этому лесу. Босые стопы щекочет влажная трава и ушей касаются непривычные звуки, но действуют успокаивающе. Легкие поглощают душистый воздух, я вдыхаю его и не могу насытиться. Поднимаю голову, всматриваясь в лучи теплого мягкого света, пробивающиеся сквозь кроны деревьев.

Взгляд фокусируется на мелких пылинках, зависающих в воздухе в золотистом потоке. Протягиваю к ним руку, желая поймать. Один мелкий комочек опускается на подушечку пальца и с легким потоком ветра от моего дыхания уносится дальше.

Мое внимание переключается на журчание воды и воображение уже рисует ее прохладу, обивающую камни. Пока я путешествую в мире грез, не замечаю как моя рука, сжимая кусок зачерствевшего мела, вырисовывает узоры. Все обрывается. Моя названная мать ловит меня за моим занятием и я уверена, что она рассердится. Но нет.

Поздно ночью, когда небо накрыла тьма, она просит меня рассказать, что я вижу. Закрыв глаза, я вначале молчу и погружаюсь в свое воображение, затем описываю звезды. Их много и они светят тускло, освещая мрачный небосвод. Тепло от нашего потрескивающего костра, добавляет мне красок в мысли и мой рассказ обретает объемы.

Моя названная мать говорит, что я особенная, ведь способна видеть то, на что больше не способны другие люди. Я спрашиваю ее: «как я к ним попала и где мои настоящие родители», она молчит. Накинув мне на плечи одеяло из лоскутков, переворачивает прожаренного суслика на огне и просит никому никогда не рассказывать о своих грезах.

Интересуюсь: «почему?». Она повторяет и уточняет: «придет время, ты нам поможешь, но они не должны знать…»

Я возвращаюсь в настоящее и с грустной внутренней иронией провожу параллель между случаем из детства и последними сутками в плену интернала.

Кстати, интернала долго не было.

Хмурюсь и косо поглядываю на планшет на столе. Он его оставил. Видимо будучи уверенным в моей человеческой тупости и неумении обращаться с гаджетами. Но он ошибается. Не зря я в городе какое-то время прожила. На черном рынке часто выставляли на продажу поддержанное оборудование и местные его ремонтировали запчастями личного производства. Встречалось и краденное. Так сложилось, что я знала как разблокировать их в обход отпечатков пальцев. Нужные люди научили.

Смеряю боковым зрением выход, прислушиваюсь по привычке, хоть это бесполезное занятие. Интерналы сплошь используют звуконепроницаемое стекло. Беру в руки гаджет, вспоминаю. Мой мозг слабо запоминает цифры, но я хорошо визуализирую и перед глазами четко всплывает воспоминание с клочком бумаги на столе старого знакомого барыги. Повторяю инструкцию и блокировка снимается, на экране высвечивается приветствие:

«Приветствую Вас Йолан Рин».

Ага, значит ублюдка интернала зовут Йоланом. Покусывая губы, листаю информацию и матерюсь. Читаю несколько итоговых записей: «очень высокий творческий потенциал», «феноменальное воображение», «высокий уровень…»

Не успеваю дочитать, стеклянная дверь распахивается и я машинально блокирую экран, бросаю на стол гаджет и отскакиваю на шаг.

Он останавливается, медленно проходит взором от меня к планшету на столешнице, о чем-то думает. Хмуро смотрю на него исподлобья, жду. Дальше интернал распахивает стеклянную дверь и рукой указывает мне на выход.