Я буду ждать тебя летом…

Яна Дрозд, 2021

Вадим и Элина дружат с раннего детства. Они не забывают друг о друге даже в вихре радостей и треволнений юности, что развели их за тысячи километров друг от друга.Очередное лето в деревне у бабушки меняет жизнь Элины и дружба распускается пышным цветом обретая новые краски. Друзья знают: что бы с ними ни случилось, всегда есть плечо, на которое они могут положиться. Но возможна ли любовь на расстоянии?Это простая и сложная история о первой любви, и поиске себя, пропитанная запахом костра в кругу друзей и теплотой летних вечеров, понравится любителям романа «Дневник памяти», «С любовью, Рози», «P.S. Я люблю тебя».

Глава 1 Деревня, гуси, велосипеды и футбол

«Это было множество разноцветных стёклышек.

Если сложить их вместе, то получалась чудесная мозаика.

Мы как бы были созданы друг для друга.

Я почувствовал это с первого момента, когда наши глаза встретились.

Я жил в пустом доме, пока туда не вошла она и не наполнила его счастьем».

к/ф Неспящие в Сиэтле 1993 г.

Элина

Я вышла за калитку дома тети Галии и оглянулась по сторонам. Хоть бы сегодня эти противные гуси не преследовали меня, и не пришлось от них убегать. Зачем вообще заводить гусей?! Как же страшно они шипят… Хорошо, что сегодня их не видно.

Я плелась по мокрой траве, держа в руках бидон, до краев наполненный молоком. Когда-то давно, когда я была совсем маленькой, бабушка держала свою корову. Я с легкостью могла найти ее среди десятка других, когда вечером стадо возвращалось в поселок. Женщины и дети поселка выходили встречать их у первого дома Ландышевой улицы. Там они вступали в беседы, если стадо шло медленно и делились последними новостями. У Зорьки было коричневое пятно на правом глазу и красная потрепанная веревочка, словно сережка в ухе. Вместе с бабушкой мы встречали ее и вели к воротам старенького сарая. Меня всегда удивляли коровы, что шли самостоятельно к своим домам, не блуждали, а с первой попытки находили свой дом и возвращались к хозяйкам.

Из года в год неней¹ становилось сложнее смотреть за живностью. А после смерти картатая² она и вовсе поплохела и оставила во дворе только кур. Их я не боюсь, даже наоборот. Они так смешно убегают. А еще интересно искать яйца, которые эти крикливые создания почему-то несут не в курятнике, а на берегу речушки, за сараем.

Галоши на несколько размеров больше моей ноги блестели, будто лакированные, от попавшей на них утренней росы. Я шла в сторону бабушкиного дома неспешно, чтобы молоко не расплескивалось, как вдруг из-за угла выглянула стая гусей. Увидев меня, они громко загоготали, и один, тот что крупнее остальных, опустил шею вниз, раскрыл клюв, обнажив шершавый язык, и едко зашипел, раскинув крылья в стороны. Сердце бешено заколотилось и я бросилась бежать. Проклятье! Одна из бабушкиных галош сорвалась со ступни и осталась лежать, медленно утопая в вязкой луже, а я полубосая бежала по мокрой и холодной траве, спасаясь от гадких птиц и разбрызгивая за собой содержимое металлического бидона.

Вдруг из-за того же поворота, откуда вышли гуси, выкатился велосипед, за рулем которого был щуплый, взъерошенный, словно воробей, мальчишка, в черном трико и потрепанной футболке. Он встал с сиденья и ехал стоя, с силой давил на педали, прорываясь сквозь гусиную стаю, отчего птицы бросились в разные стороны. Резко затормозив напротив меня, мальчик крикнул:

— Прыгай!

Я без промедления села на «багажник» велосипеда, одной рукой обхватив мальчишку, а второй держа бидон молока, расплескавшийся наполовину.

Мы подъехали к окрашенному в голубой цвет деревянному забору, за которым спрятался домик бабушки, когда мальчик сказал:

— Ты зачем ходишь этой дорогой? В обход есть тропинка, через водонапорную башню.

— Там собаки ходят, их я боюсь еще больше, чем гусей.

Бабушка рассказывала, что когда-то давно в деревню забредали волки. Каждый раз при виде лохматых грязных собак я представляла, что одна из них и вовсе может оказаться волком.

Мальчик остановился, и я слезла с велосипеда. Ощутив мокрую траву под ногами, я вспомнила, как утопила в грязи галошу, и поёжилась от одной лишь мысли, что придется вернуться. Бабушка расстроится, если узнает, что я убегала от гусей. Она не будет меня ругать за обувь, даже слова дурного не скажет. Но я не хочу, чтобы она расстраивалась даже из-за такой мелочи. Ей и так нелегко приходится одной.

Новый знакомый посмотрел на мою босую ногу.

— Сиди тут, я сейчас, — сказал он и развернул велосипед в обратную сторону.

Я уселась на скамейку, и, болтая ногами, проводила взглядом мальчишку, рванувшего к началу улицы. Велосипед наклонялся из стороны в сторону под таким страшным углом, что по всем законам физики должен был упасть, но мальчик продолжал ехать стоя, с силой давя на педали и сохраняя равновесие. Уже через пару минут он вернулся, держа в руке мою обувь.

— Откуда ты знаешь, где я живу? — обратилась я к мальчику.

Только сейчас я смогла приглядеться к его лицу. Оно показалось знакомым: густые брови, озорные серо-голубые глаза и взъерошенные каштановые волосы. На вид мой ровесник, лет десять, не больше.

— Я тут всех знаю, — важно произнес он. — Гузель апа, твоя бабушка, дружит с моей мамой.

Тут же я поняла, почему лицо мальчика показалось знакомым. Я ведь действительно пару раз видела, как он проезжал мимо на своей «Каме».

— Выходи гулять вечером, поиграем во что-нибудь. Я мяч вынесу.

— Договорились, — улыбка расплылась по моему веснушчатому лицу.

Сказать, что я обрадовалась такому приглашению, будет мало. Я ликовала. Наконец-то хоть с кем-то можно поиграть. И пусть даже это будет мальчик. Я люблю свою бабушку и мне нравится быть с ней рядом, но уже через две недели предстоит поездка домой, в город, и я так хотела с кем-нибудь тут подружиться. Играть одной ужасно скучно. Я уже изрисовала два альбома, сделала кучу фигурок из пластилина, насушила цветов для гербария в школу. А в единственное место рядом с домом, где было хоть что-то интересное, бабушка одну меня не пускает. Говорит, река хоть и неглубокая, а течение сильное.

— А как тебя зовут? — опомнилась я.

— Вадим, — ответил он и протянул мне руку. — А тебя?

Я еще никогда не пожимала руку мальчишке. Да и девочкам тоже — девочки так не делают. Потому я неловко положила свою руку в его ладонь, а он обхватил ее и энергично затряс. Казалось, мальчик просто комок неиссякаемой энергии. Еще немного, и меня бы ударило током.

— Элина, — ответила я, неловко разжав руку, и скрылась за деревянной дверью калитки, так как пес по кличке Буян уже заливался лаем, извещая ненейку о моем возвращении.

— Кызым³, это ты? — послышался теплый родной голос.

— Да, неней.

— Ох и совсем корова плохая, видать, у Галии стала. Совсем мало молока дает, — заглянула она в бидон.

Я не стала говорить бабуле правду. Узнай она о том, с каким трудом мне удалось довезти и эту половину, добродушная ненейка не стала бы больше отправлять меня за молоком, а ходила бы сама, чего я не могла допустить. Местный врач строго-настрого запретил ей таскать тяжести и далеко ходить. У нее сильно отекали и болели ноги, вены на них к концу вечера выпирали и становились сине-зелеными на фоне серой кожи. Каждый шаг давался ей с трудом, поэтому она всегда держала при себе деревянную трость, о которую опиралась при ходьбе.

Бабушка была полна жизни. Каждый вечер она увлекала меня интересными историями из своей молодости, никогда не сидела без дела, иногда уходила поболтать с подругами за чашкой чая. Ноги стали единственным несовершенством пожилой женщины, выдававшим ее возраст.

Оставшиеся полдня я сидела в кресле, помогая бабушке катать из шерсти нити для шали. Все это время я провела, ёрзая, как мышь на горящей сковороде: то и дело выглядывала в окно, ожидая появления мальчишки, живущего по соседству. Наконец-то собака во дворе залаяла, и я увидела у ворот уже знакомую каштановую макушку.

Неней была рада тому, что у меня появился друг. Я пообещала, что к вечеру вернусь, и выскочила за калитку. Вадим был таким же взъерошенным как и с утра. Он ждал меня у ворот, зажав потрепанный красный мяч под мышкой.

— В футбол умеешь играть?

— Нет, — честно призналась я.

Вадим поднял с земли две сухих ветки, и воткнул их в траву, расстилающуюся ковром у забора напротив наших домов.

— Вот это — ворота, — указал он на промежуток между ветками. — Вставай сюда и лови мяч. Если мяч попадет в них, то я выиграл.

— Хорошо, — кивнула я и встала в промежуток травы между ветками.

Вадим положил мяч на землю, отбежал и резко пнул его в мою сторону. Мяч больно ударил в колено. От неожиданности и резкой боли я упала на землю. Мяч оказался прямо в воротах, отскочив от моей ноги, а юный Аршавин кричал во весь голос «Гооол!».

— Ты как? — подбежал он, поднимая мяч и подавая мне руку.

— Нормально, — ответила я, хотя у самой аж слезы навернулись. — Давай заново, в этот раз я точно поймаю.

Вадим снова положил мяч на землю метрах в пяти от меня и, разбежавшись, ударил по нему. Мяч полетел мне прямо в лицо, и вот я уже чувствую, как огнем горит щека, получившая удар. Но при этом успеваю обхватить мяч, и он остается в моих руках.

— Молодец! — крикнул Вадим. Щека горела, а я широко улыбалась, услышав похвалу в свой адрес.

Снова и снова он пинал по мячу, на теле появлялись новые горящие ссадины, я падала на землю, колени были уже зеленые от травы, но я усердно продолжала ловить мяч. Эта экзекуция продолжалась до тех пор, пока Вадима не окликнула высокая светловолосая женщина, стоящая у соседних ворот.

— Сынок, сестра звонит, иди, поговори, — произнесла она слабым голосом. Женщина была высокого роста, в домашнем платье в мелкий голубой цветочек. Она излучала уют и тепло, но глаза ее были грустными, а лицо выглядело уставшим. Мама Вадима помахала мне узкой ладонью и улыбнулась кончиками губ.

Я помахала в ответ. Несмотря на то, что я видела ее всего пару минут, женщина мне понравилась. Так бывает: смотришь на человека, не знаешь его, а сразу понимаешь, какой он добрый и хороший.

— До завтра! — энергично крикнул мне Вадим, и, схватив мяч, помчался к дому.

— До завтра! — слегка расстроившись, крикнула я ему вслед и отправилась в дом к ненейке.

— Балакайым⁴, — при виде меня бабушка схватилась за сердце. — Это ж во что вы играли-то так? Идем в баню скорей, и лед бы к щеке приложить.

Было немного больно, но это стоило вечера, проведенного в компании сверстника. Я точно знала, что даже если мы будем играть в этот дурацкий футбол и завтра, я все равно с нетерпением буду ждать этого дня.

Неней помогла мне привести себя в порядок, накормила ужином, и мы пошли закрывать кур в сарай.

— Кызым, мама звонила. Спрашивала, как твои дела. Я ей рассказала, что ты нашла себе компанию, она была рада. Сказала, у них все хорошо.

«Как же» — подумала я, начиная злиться. Оттого, что они сослали меня подальше с глаз, я чувствовала себя брошенной. Мне не хотелось возвращаться в город. Я бы лучше осталась с бабушкой, чем слушала, как мама пилит отца.

Ни разу не слышала, чтобы дедушка с бабушкой ругались. Дедушка был человеком серьезным и строгим со всеми, кроме меня. Никогда не повышал голоса, а бабушка всегда была с ним ласкова. Даже когда он приходил домой не в духе, неней подходила к нему наливала свой волшебный чай, дедушка вдыхал его запах, а бабушка укладывала голову на его плечо, и плохой день растворялся в ее заботе и ароматном напитке. Неней ухаживала за ним, как за ребенком, даря всю любовь и ласку, какая только есть во всем мире.

Так же она относится и ко мне. Иногда, когда она смотрит на меня, я вижу в ее глазах тоску по картатаю. Его фото в красивой серебряного цвета рамке всегда стоит на табурете рядом с кроватью бабушки. Я унаследовала его большие янтарного цвета глаза, длинные ресницы и густые черные волосы. А от бабушки мне достались веснушки на щеках, которые абсолютно не гармонировали ни с цветом волос, ни с цветом глаз. Я их ужасно стесняюсь, так как с наступлением лета, с каждым солнечным днем их становится все больше.

— Неней, а как ты с дедушкой познакомилась?

Бабушка задумалась. Морщинистое лицо преобразила улыбка, а в глазах заискрились воспоминания.

— Даже и не вспомнить, кызым, я его как будто всегда знала. С самого детства. Мы выросли в одной деревне, потом он ушел в армию, долго переписывались, а когда Ильяс вернулся, сыграли свадьбу. Все его письма до сих пор храню. Потом война началась. Его призвали на службу. Не любил он рассказывать о войне. Хотя был целым лейтенантом, награжден медалями за отвагу. Письма с войны он тоже писал. Только они были совсем другими. Тяжело их перечитывать, потому и храню на чердаке. Ох, и как я ждала эти треугольники…

— Треугольники? — удивилась я.

— Да, — бабушка задумчиво взяла со стола лист газеты и сложила из него, словно оригами, небольшой треугольный конверт. — Судьба забирала его у меня, но снова возвращала. В конце концов, любящие сердца всегда найдут дорогу друг к другу, кызым, — она взяла фотографию картатая в руки и нежно провела по ней дрожащими пальцами. — Пойдем спать, моя хорошая. Тыныщ йоко синэ йорэгем⁵, — обратилась она к дедушке.

***

Элина

Потрепав только-только проснувшегося Буяна за ухом, я открыла скрипучую калитку. Вооружившись по пути длинной веткой, на случай, если снова встречусь со сварливой стаей птиц, уверенно вышла за ворота и направилась к тете Галие за утренним молоком. Пройдя половину пути до ее дома, за спиной я услышала звон колокольчика. Это мой новый друг на своем железном коне.

— Привет! Садись, прокатимся, — обратился он ко мне с улыбкой.

Я выбросила ветку и поскорей забралась на раму велосипеда. Так мы и доехали до нужного дома. Бидон звонко ударялся о металлическую высокую раму старенькой «Камы», а я, широко улыбаясь, крепко держалась за середину руля.

Забрав молоко и выйдя обратно к Вадиму, я забралась на багажник. С полной тарой молока впереди уже не поехать. Проезжая мимо стаи гусей, которые, важно гогоча, расступались перед опасностью, я даже прошипела, передразнив самого большого, которого боялась больше всех. Это был тот самый, что вчера хотел меня укусить. Бок гуся был помечен оранжевой краской, и я без труда его узнала.

Пока мы неслись по дороге, меня переполняло счастье. Я была так рада и благодарна Вадиму за то, что он освободил меня от страха перед противными птицами, пусть даже на одно утро.

— Хочешь, я дам тебе на время велосипед сестры? Она не будет против. Так намного удобней передвигаться по деревне.

— Спасибо, но я не умею на нем ездить, — стыдливо произнесла я.

— Я могу научить, если хочешь, — обрадовался Вадим и с еще большим усердием стал давить на педали.

— Конечно, хочу! — теперь уже обрадовалась я.

— Выходи вечером во двор. Мне пора, до вечера! Родители скоро искать начнут, — он высадил меня у ворот и стремительно направился к своему дому.

И еще один день я бегала от окна к окну в ожидании взъерошенной макушки.

Ближе к вечеру раздался телефонный звонок. Бабушка сняла трубку и окликнула меня.

— Кызым, подойди.

Я взяла из ее рук телефонную трубку на скрученном пружинкой проводе и поднесла ее к уху.

— Выходи к сараю, туда, где забор между нашими участками, — раздался задорный голос мальчишки.

— Бегу, — я бросила трубку и помчалась в сторону сарая. Опомнившись, что не отпросилась у бабушки, подбежала к ней и пообещала вернуться сегодня не так поздно, как вчера, и не в таком побитом виде.

— Иди, иди, балакай, не переживай за меня.

Я пробралась к обросшему крапивой забору между нашими дворами, у которого меня уже ждал Вадим.

Вот сюда, — подозвал он к краю забора, где всего на одном гвозде висела деревянная доска. Отвернув ее в сторону, Вадим сделал проем, через который я с легкостью прошмыгнула на соседский участок.

Вадим передал мне велосипед сестры, а сам взял свой, и мы выкатили их из двора.

— А где сейчас твоя сестра? Почему она не выходит с нами играть? Сколько ей лет?

— Она сейчас далеко. Но скоро уже вернется домой. Ты когда уезжаешь? — голос Вадима переменился, а взгляд стал отрешенным.

— Через две недели.

— Тогда вы точно не успеете познакомиться, — грустно произнес он. Мне показалось, что этот разговор его расстраивал, потому я не стала больше затрагивать этой темы.

— Сейчас я покажу тебе одно место, но обещай, что никогда и никому про него не расскажешь, — произнес он, серьезно глядя мне прямо в глаза.

— Обещаю, — так же серьезно произнесла я, поняв по взгляду мальчика, насколько это для него важно.

Мы везли велосипеды в сторону реки. Извилистая тропинка посреди пшеничного поля вывела нас к окраине деревни, к самому подножию холма.

Тяжелый велосипед тянул меня вниз, но с помощью Вадима мне удалось подняться на вершину вместе с ним. Вид с верхней точки холма открывался потрясающий. Вся деревня как на ладони. Центральная дорога свысока выглядела, словно позвонок рыбы, от которого тонкими косточками по обе стороны расходились дороги к домам. Дом бабушки казался крохотным, и его яркие голубые ворота сильно выделялись на фоне остальных. Ее скромное жилище напоминало пряничный домик из сказки.

Резкие порывы теплого ветра раздували челку и еще больше ворошили каштановые волосы мальчишки.

На самой высокой точке холма одиноко раскинулся молодой дуб. Его ветви сопротивлялись дуновениям ветра и издавали приятный шелест. На одной из веток я увидела деревянные качели, подвязанные на тонкие канаты.

— Это я сделал, — похвастался Вадим.

— Здорово. Хорошо получилось.

Я удивилась тому, как это хрупкое дерево выдерживает такую тяжесть. А еще тому, как Вадим умудрился повесить их туда сам, без чьей либо помощи. Ветка-то высокая.

— Обычно прихожу сюда, когда мне есть над чем подумать, и когда хочу побыть один. Это мое секретное место. Я называю его «место силы». Папа говорит, деревья волшебные. Они способны подарить и крышу над головой, и согреть в холодный вечер, и помочь забыть печали и проблемы. А если к этому дубу прикоснуться, можно стать сильнее духом, и он поможет найти ответ на любой вопрос. Стоит только чуть-чуть посидеть в тишине и забыть обо всем. Папа много знает о деревьях, он занимается заготовкой древесины для строительства. Я хочу сделать тут шалаш из веток, чтобы можно было прятаться даже во время дождя.

— Я могу помочь.

— Давай сначала с велосипедом разберемся. Садись. — Вадим положил свой велосипед на землю и взял в руки тот, что держала я. Я кое-как забралась на сидушку, то и дело заваливаясь из стороны в сторону.

— Не пытайся найти равновесие, пока стоишь без движения. Это бесполезно. Балансируй, когда он тронется. — Он продолжал держать сиденье и руль. Щуплый мальчуган оказался очень сильным и жилистым. Я боялась, что Вадим меня не удержит. Но он крепко схватил велосипед, не давая мне упасть. Сделав несколько кругов вокруг дерева, мы спустились с холма чуть пониже, на ровный участок земли.

— Сейчас я тебя отпущу и ты поедешь вниз. Держи руль ровно. Если увидишь камни — объезжай их.

— Я боюсь. Это слишком сложно, — внутри все съежилось, а пальцы начали дрожать.

— Ничего не бойся, тогда все получится, — с этими словами он легонько подтолкнул велосипед, придав ему движение, и пробежал со мной вниз несколько метров.

Я схватилась за руль так сильно, что пальцы побелели. Нога сорвалась с педали, и они начали крутиться сами собой, а я раскинула ноги в стороны и закричала. Нет, я заорала. Орала во весь голос от охватившего меня ужаса. Я уже почти докатилась до ровной дороги и велосипед начал сбавлять скорость, когда на пути появился огромный валун. В попытке его объехать я резко вывернула руль и свалилась, ободрав себе колено и бедро. Вадим побежал вниз, но споткнулся и проехался по траве на пятой точке. Поднявшись, он добежал до меня и помог встать на ноги.

— С тобой все в порядке? — спросил он, запыхавшись.

— Кажется, да, — простонала я, потирая ушибленное бедро и колено.

— Тогда давай попробуем еще раз, только с другой стороны холма, в сторону деревни.

Мои глаза округлились от страха.

— Что?! Нет! Я не смогу!

— Я обещаю, что второй раз будет не так страшно. Не бойся! — Вадим подбадривал меня так, будто он взрослый. И рассуждал он всегда так, словно значительно старше своих лет. На меня это действовало. Его слова казались убедительными, и я согласилась.

Второй раз было действительно не так страшно, но почти так же больно. В этот раз я доехала почти до самой деревни, врезалась в пенек у подножия холма и снова свалилась. За вторым разом последовал третий, а затем и четвертый. Уже на пятый раз я смогла объехать пенек и наконец-то сама остановила велосипед.

— Урааа! Получилось! — я радостно вскочила с сиденья и наконец опустила ногу на землю.

Вадим снова бежал вниз, чтобы помочь мне втащить велосипед на холм.

— Я же говорил! — он горделиво радовался моей победе. — Пойдем строить шалаш?

— Пойдем!

Ненейка встречала меня в ужасе каждый раз, как я возвращалась после прогулок с Вадимом. Ободранные джинсы были цветочками по сравнению с тем, в каком состоянии я пришла домой сегодня.

Вадим познакомил меня со своими школьными друзьями, которые вернулись в деревню после каникул, и мы вместе играли в футбол. Это были двое мальчишек. Первый — Динар, низкорослый крепыш, брюнет с карими глазами и небольшой родинкой на щеке. Всегда серьезный и неразговорчивый. Второй, которого Вадим представил как Пончика, был рыжеволосый парень с пухлыми губами, действительно полноватый, но при этом еще и высокий.

Я без труда влилась в компанию мальчишек.

Каждый вечер Вадим брал меня с собой играть на импровизированном футбольном поле. Я всегда играла в его команде и защищала ворота. В какой-то момент очередной игры я споткнулась и проехалась по камням на собственной руке, отчего на той образовалась огромная кровавая рана. Она была достаточно глубокой, чтобы оставить после себя большущий шрам на запястье. Вадим помог ее обработать и неумело забинтовал. Неней потом перебинтовала.

Этим летом я не хотела уезжать. Сердце щемило от предстоящей разлуки с новыми друзьями. Я привязалась к Вадиму, как к старшему брату, которого у меня никогда не было. За счет меня он компенсировал общество пропадающей где-то сестры. Я так и не решилась расспросить его об этом. Каждый раз, когда тетя Дина окликала Вадима для разговора с сестрой по телефону, он несся сломя голову, а позже я находила его у «дерева размышлений».

— Сегодня за мной приедут родители и увезут домой, — горько вздохнула я. — Пообещай, что будешь писать, и что мы увидимся на следующих каникулах? Я обязательно вернусь! — Я передала Вадиму велосипед его сестры и мы обменялись бумажками с номерами телефонов и адресами.

— Я позвоню, и ты звони, — Вадим был немногословен, но я знала, что он тоже будет по мне скучать.

Мама приехала за мной одна. Она совсем не похожа на ненейку. Больше на дедушку. Среднего роста, с черными, такими же как у меня, волосами и золотисто-карими глазами. Несомненно, мама красива. И я говорю это не потому, что она моя мама. Так считают все. Ее провожают завистливыми взглядами женщины, это уже о многом говорит. Мама всегда одевается по последним веяниям моды и много времени уделяет своей внешности.

Папа старше мамы на семь лет. Он у меня человек дела и слова, человек-дом, человек-стена. Сильный и мудрый. Он выбрал не романтичную профессию врача. У него даже медаль есть «За заслуги перед здравоохранением». На ней изображена девушка, которая поит змею из чашки. Папа говорит, это богиня Гигиея, которая защищает людей от болезней.

Он очень сильно отличается характером от мамы. Настолько, что они иллюстрируют собой фразу про притягивающиеся противоположности. Притянулись они, когда мама приехала в столицу на учебу. Папа тогда заканчивал ординатуру.

Папа неспешный и обстоятельный. Очень спокойный. Он, конечно, может злиться и бушевать, но это случается крайне редко. Спокойствием я пошла в него. Мама напротив энергичная женщина, легко воспламеняется, но быстро успокаивается. У нее звонкий голос и красивая походка. Из мамы получилась бы замечательная актриса, жаль, что она так и не доучилась. Причиной того, что ей пришлось бросить учебу, стала я.

— Мам, а папа где? — я расстроилась, что он не приехал, ведь так сильно хотела познакомить их с Вадимом.

— Он встретит нас в аэропорту, в Москве, — коротко отрезала мама, приподняв бровь и критически оглядывая мебель в доме.

— В аэропорту? Мы что, полетим на самолете? — я удивилась, но, представив свой первый в жизни полет, торжествующе просияла

Папа часто мотался в командировки в столицу, но мы с мамой всегда оставались дома.

— Да доченька. Папу повысили в должности, и мы поедем в Москву. Нам нужно собрать все твои вещи и ехать как можно скорее.

— Как? Мы что, насовсем переезжаем? Но мам, я подружилась тут с Вадимом. Пойдем, я тебя познакомлю…

— Элина, у нас нет на это времени. Я прошу тебя быстрее собрать вещи. Самолет ждать не будет. — Мама вышла из комнаты и направилась к бабушке. Разговора я не слышала, но бабушка категорично замотала головой, явно расстроенная мамиными словами.

Я собирала раскиданные по дому вещи и игрушки. Бумажку с номером телефона Вадима я бережно сложила в чемодан, в тот же кармашек, куда положила любимую куклу. Оставила замок закрытым не до конца, так, чтобы голова куклы выглядывала из чемодана и могла дышать. Ненейка связала для нее целый костюм, и его я тоже положила со всеми вещами.

Обнявшись напоследок со старенькой бабушкой и пообещав позвонить, как только мы приземлимся, я села в машину. Из-за деревянной калитки вышел Вадим и помахал мне рукой. Я забралась на заднее сиденье и махала ему в ответ всю дорогу, пока он не потерялся из виду. Только потом до меня дошло, что я не дала ему другого номера телефона. Да и как я могла его дать? Я и сама его еще не знаю. Успокоила себя тем, что у меня все еще есть его номер, и я смогу позвонить сама.

Переезды для меня в новинку, а потому всю дорогу до аэропорта меня сопровождал страх. Такой сильный, что в животе от него все скручивалось и становилось больно. Из-за своей робости и нерешительности мне сложно заводить друзей. В Уфе осталось несколько одноклассниц, с которыми я хорошо общалась, но подругами их можно назвать с большой натяжкой. Что же ожидает меня в Москве?

— Элина, что с тобой?

— Я не хотела оставлять бабушку, и с Вадимом ты не дала мне попрощаться нормально… — эмоции захлестнули и я расплакалась

— Тебе всего десять, а ты уже ревешь из-за какого-то мальчишки. Дальше что будет? Прекращай. Сейчас совсем не время распускать сопли, — строго произнесла мама, обернулась ко мне с переднего сиденья и передала носовой платок.

Я вытерла слезы и прислонилась щекой к окну. Мимо пролетали дома, машины и люди. Дорога и желтеющий лес слились в серо-рыжие полосы. Веки потяжелели. Машина неслась, оставляя позади запах парного молока, свежей выпечки, пушистых шерстяных нитей, чая с душицей, веселых вечеров в компании мальчишек и душевных разговоров в обществе бабушки. Засыпая, я потирала покрывшуюся корочкой рану на запястье, и точно знала, что это лето в деревне было лучшим в моей жизни. Ведь я верила в то, что наконец-то обрела настоящего друга.

Примечания

1

В переводе с татарского «бабушка».

2

В переводе с татарского «дедушка».

3

В переводе с татарского «доченька». Часто слово употребляется и по отношению к внучкам.

4

В переводе с татарского «маленькая».

5

В переводе с татарского «Спи спокойно, сердце мое».