Грани

Я.В.А., 2022

Мои воспоминания горестны. Я помню, как он умирал у меня на руках. Ему было больно, но он держался. В тот миг все во мне исказилось, поплыло, я была оглушена… Он догадывался обо всем, что происходило со мной и попытался сделать вид, что ему не так больно и даже улыбнулся. Мне стало еще хуже. Я разрыдалась. Жутко осознавать, что он такой великий – лежит у меня на руках, истекая кровью, становясь все слабее и слабее, тая на глазах. Ужасно понимать, что я ничем не могу ему помочь. А он не может преодолеть это. Его называли повелителем Смерти, но сейчас именно она отнимает его у меня, забирая вместе с ним все, что было и есть, что будет… Что останется от меня, когда последние отблески жизни уйдут из его глаз, когда пронзительная синь померкнет под пеленой Смерти?

Глава 13. По-другому

Через две недели «Смерть» прибыла в Порт. К тому времени Роджер совсем оправился от болезни, напавшей на него после попытки самоубийства. Лилит он уговорил остаться. Сейчас они были счастливы, хоть и понимали, насколько хрупким было это счастье. После спасения припадков не было. Два месяца.. Это не показатель — они оба прекрасно понимали это, но все равно были счастливы.

На суше им стало даже легче. Молодые люди много гуляли, постепенно их измученные тела и души восстанавливались. Любовь их стала еще сильнее. Ничто не могло их разлучить или поссорить. Они были спокойны. В доме было тепло и уютно, легко и весело — мир, в котором они были только вдвоем и боролись за свою любовь, постепенно превращался в рай.

Влюбленные по-прежнему вставали на рассвете, но вместо прыжка в море, доезжали на лошадях до пустынного пляжа и купались в теплых водах ласкового моря. Затем практиковались в фехтовании, а там… как получалось: гуляли по побережью или лежали на песке, разговаривая о море и жизни в целом, или дурачились и носились, веселясь как дети…

Друзья редко их навещали за все это время: Порт предоставлял им самых красивых, а главное, здоровых женщин, хорошую выпивку, удобные постели. Много ли еще нужно молодым, сильным мужчинам? Но все же ребята приезжали погостить на ночь или даже на сутки, но не дольше. Ле́о и Лил были довольны: они не смущались ничьим присутствием, делали что, как и когда хотели.

Роджер хоть и беспокоился, что Лилит может забеременеть, не мог сдерживаться. Пока им везло. Вскоре Ле́о начал подозревать, что его возлюбленная бесплодна. Эта догадка больно его жалила, ведь именно он сделал ее такой, искалечив ее здоровье. И пусть они не говорили о детях, но оба думали.

Прошло три недели. «Отпуск» подходил к концу, и их спокойствие тоже: Ле́о стал периодически уезжать на пару дней, возвращался уставший, с похмелья. Внутри Лилит раскалялась ревность и обострялась обида. Как она вытерпела, выжила, прошла через весь тот ад? И ради чего? Ждать его в пустом доме, пока он развлекается с кем-то в порту? То, что происходило сейчас, ранило ее еще больше. Скоро преисподняя снова разверзнется перед ней и откроет новый круг мучений, а во главе всего этого встанет самый прекрасный демон…

Время шло, а его уходы стали учащаться: он мог уйти на ночь, а мог и на два, а то и на три дня…

— Меня тошнит от твоих измен! Я не могу — не могу больше мириться с этим! — Лилит бушевала подобно штормовому морю. Ее глаза гневно сияли, а голос звенел в тишине дома. Роджер же, напротив, был спокоен: неподвижно стоял, прислонившись к дверному косяку, скептически смотрел на нее и едва сдерживал усмешку, чем еще больше злил рыжую.

— Хватит истерить! — Он кричал сейчас так, как кричал на матросов, когда терял терпение, да и смотрел так же сурово, как на провинившихся. — Я не твоя вещь, более того, я ничего тебе не должен, понятно?! — По-капитански продолжал он ее отчитывать.

— Ты говорил, что любишь меня!

— Это не значит, что я поклялся быть твоим ручным псом! — Лилит чувствовала себя так, как будто ее окатили ушатом ледяной воды: уж что, а одергивать он умел.

— Ты лжец и мерзавец!

— Я не врал тебе! Так же я не обещал тебе, что буду верен! Если ты не можешь смириться с этим, в том нет моей вины. — Она смотрела на него во все глаза. «Боже… Как он может быть таким черствым и эгоистичным, таким глупым?» — поражалась она в мыслях, не смея высказать это вслух, предчувствуя, что натолкнется на еще один риф непонимания с его стороны.

— Тогда проваливай к своим любовницам! Забудь меня!

— С радостью! Я не хочу быть заложником юбки! Я не давал тебе право распоряжаться мной и моей свободой! — Новая оплеуха ее чувствам.

— Но моей ты распоряжаешься будто чем-то само собой разумеющимся! — Роджер как-то зло оскалился. «Неужели снова припадок?» — Внутри она напряглась, ее нервы натянулись, как тетива лучника.

— Да, распоряжаюсь. Я имею на это право. — У нее возникло острое, навязчивое желание хотя бы попытаться влепить ему крепкую пощечину, а еще лучше, и вовсе подпортить его наглую, самодовольную физиономию синяком.

— Кем ты себя считаешь, чтобы распоряжаться мной?! Кто ты такой?! Не более, чем просто мужчина, хоть и с завышенным до небес самомнением! Спесивый юнец и не больше! Ты играешься чужими жизнями, строишь из себя Бога на Земле! — Роджер вмиг оказался рядом с ней, занес было руку для удара, но тут же ее опустил.

— Я пошел. — Дыхание сбилось от злости, а ярость распирала изнутри. Лилит расплакалась от бессилия, ноги подкосились, и она осела на пол.

— Идиот несчастный! — Но он ничего не слышал, уже ушел. Снова ушел, наплевав на ее чувства. Когда он избивал ее, по крайней мере, после, он искренне раскаивался в этом: ему было так же больно, даже больнее; но сейчас ему было по-настоящему плевать на ее чувства.

Лилит теперь злилась больше на себя, чем на него: за то, что так унижается перед ним, что не может взять себя в руки и уйти от него, забыть наконец, освободиться от этого рабства. От этого слепого обожания идола.

Но она понимала, что не может, что нет сил взять и отказаться от него, от всего, что их связывает, а еще она поняла, что она теряет его.. И безграничная, безумная злость окутала ее словно пеленой; не ревность, не обида, не тоска или что-то другое, а именно злость. Вскочила с пола и помчалась вслед за ушедшим. Ощущение едва ли не безграничной силы и острое желание причинить боль: моральную или физическую — без разницы, лишь бы лицезреть страдание.

Так, не чувствуя ни себя, ни времени, ни пространства девушка пронеслась по широкому коридору и настигла-таки Ро́джера.

Он не ожидал такого сильного удара, если честно, то он не ожидал вообще никакого удара. Слишком ей доверял или был слишком самонадеян… Полетел вперед носом, едва успел выставить руки и тут же приземлился на них. Лилит времени вовсе не теряла и с маху ударила ногой по ребрам. Снова он пропустил удар. Теперь было гораздо больнее. Все смазалось, воздух загустел — было больно вдыхать его. Левый бок разрывало от боли. Он пытался дышать через рот. Потом заставил себя собраться.

— Какого черта? — Спокойно поинтересовался Ле́о. Девушка хотела повторить удар в бок. Роджер схватил ее за ногу и дернул на себя, едва удержавшись на одной руке. Лил рухнула рядом. Растирает бедро. — Безумная. — Молчит. «Ну и пусть молчит» сердито подумал Родж. — Я приду завтра. — Стало страшно, как будто с его уходом уйдет и ее жизнь, возникло острое, невероятно сильное желание остановить его, не отпускать.

— Ле́о! Не уходи, пожалуйста! — Забыв даже о своей гордости и попытках обуздать юношескую несдержанность и порывистость, девушка повисла на его руке. В глазах отражалась детская беспомощность и мольба. Роджеру нестерпимо захотелось остаться с ней настолько, насколько позволит болезнь; остаться в этом доме с ней; оберегать, распробовать вкус покоя и безмятежности.

Все равно ушел. А с ним ушло терпение, желание прощать, умение понимать. Ушло, но в отличие от Ро́джера, завтра это все не вернется. Не вернется, даже если он сейчас передумает. Все ее тепло постоянно, бесчисленное количество раз наталкивалось на равнодушие с его стороны, холод, апатию или даже агрессию и высокомерие. Это повторялось снова и снова, ее терпение только крепчало, а желание росло, но все эти измены, сегодняшний уход стали добивающим ударом. Она вынесла побои, изнасилования, унижения, она поддерживала его, утешала, но с ревностью справиться не смогла.

***

Когда на следующий Роджер въехал на территорию особняка после обеда, Лилит, одетая в скромное изумрудное платье, уже как час ожидала его в большой гостиной. Ле́о удивился: девушка нечасто облачалась в подобающий ей по статусу туалет.

— Здравствуй, Лил. — Немного смущенно поприветствовал мужчина.

— Здравствуй. — От девушки так и исходили волны решимости. — Я решила уйти. Поэтому, во-первых, прошу выплатить мне мою часть денег. Во-вторых, прошу тебя одолжить мне карету до Порта. — Роджер помолчал некоторое время, потом начал расхаживать по комнате.

— Уверенна? — С надеждой (но надеждой на что?) спросил синеглазый. Бывшая леди Ага́полис просто кивнула. «Что так переменилось в ней? — недоумевал он, рассматривая такое знакомое и одновременно чужое лицо девушки, — Что случилось? Откуда в ней столько равнодушия?» — Лилит не замечала его удивленного взгляда, как ему казалось, вообще не замечала его.

— Послушай, я понимаю, что тебе сейчас некуда спешить, но я бы хотела до сумерек добраться до какой-нибудь приличной гостиницы.

— Зачем? Утром я прикажу доставить тебе к воротам владений рода Ага́полис. — Девушка тихо и печально рассмеялась, в глазах показался блеск слезинок.

— Зачем? — Она снова, как и когда-то, невольно передразнила Ро́джера. Оба этого не заметили. — Мне нужно некоторое время, чтобы решить, как жить дальше. Но я не вернусь больше к матери. Она не примет меня. — Пират вздохнул, присел рядом с ней, попытался взять за руку.

— Ты… — он запнулся, как раз тогда, когда она отдернула руку, — Я виноват перед тобой. Позволь мне подарить тебе этот дом. Клянусь, я забуду дорогу сюда, если ты прикажешь. Ведь он тебе понравился, правда? — Беззащитный взгляд бесконечно грустных глаз… — Останься здесь или продай его. Я покупал его для нас… Мне одному он не нужен.

— Так же он не нужен и мне. — «Какая высокомерная и холодная!» — поразился мужчина, упиваясь ее величественной красотой. — Так же как мне не нужны твои подарки и деньги, которых я не заработала.

— Ты хочешь оборвать всякую связь со мной? — Снова этот снисходительный кивок. — Я думал, что, если ты уйдешь, нам обоим станет легче… Но сейчас, когда ты еще даже не ушла, я предчувствую, как плохо мне будет. — Его горячая рука погладила ее по щеке, такие же горячие губы, и огненный поцелуй. Снова захотелось провалиться в его объятия, глаза, ласки, утонуть в нем и его нежности. Проклятый Черный Роджер… Единственный желанный ею мужчина, ее награда, ее наказание, ее болезнь. Самый прекрасный демон преисподней снова одурманивал ее своей красотой и любовью, но нет ничего страшнее любви этого демона… Она подобна огню, сжирающему тебя изнутри и охватившему тебя снаружи, причиняющему боль: как физическую, так и душевную; огонь этот прекрасен и смертельно опасен, его жаждешь, хоть и знаешь, что именно он погубит тебя… Он ее губил, зная, что погибнет вместе с ней, не в силах остановиться, спастись самому и спасти ее.

— Оставь меня. Я уже все решила. — Холодно сверкнув глазами, произнесла она тихо, однако ее слова прозвучали для Ле́о неожиданно громко, испугав его.

— Думаешь, я отпущу тебя?

— Ты сам постоянно просишь меня уйти. Хватит играть со мной. Я ухожу. — Девушка попыталась отстраниться, но он схватил ее за плечи, Лил не могла пошевелиться. Он умеет держать жертву так, что она и моргает с трудом. Девушка застыла, а потом в ней взорвался целый вулкан. Она билась в его руках, как бьется только что пойманная птица в надежде вырваться. Отчаянно. Потом она снова почувствовала небывалую силу в себе, ей казалось, что она сможет сейчас абсолютно все, даже швырнуть Ро́джера в какой-нибудь дальний угол. Почти получилось… Главное, она вырвалась и даже оттолкнула мужчину от себя.

От неожиданности дыхание перехватило, она совершенно не успела приготовиться к удару. Резкая, острая боль в животе, груди совершенно парализовала ее. Новый удар, теперь уже по лицу. Кровь хлынула из носа. Но самым обидным было то, что она ничего не могла сделать: ни ответить на удар, ни даже увернуться. Снова он избивает ее. Всякое желание испарилось из ее разума и тела: она даже не дышала. Наверное, уже и инстинкты стали бессильны против той подавленности, что вновь охватила Лилит. Она была сломлена. Не этими ударами и не его словами, а, скорее тем, что ей не нужна была больше эта любовь. Лилит не хотела, не могла бороться за их счастье в одиночку, а Роджер был слишком слаб. Этот сильный, красивый, умный и талантливый мужчина, капитан фрегата под пиратским флагом… самый смелый и отчаянный человек, которого она видела. Он был слишком слаб и труслив.

На нее разом обрушились все ее печали и страхи, все ее обиды и вся та боль, что ей пришлось пережить за эти месяцы, за все то время, что она знала Ро́джера. Померкло желание жить, померкла сама жизнь, перестав казаться чем-то желанным и естественным, чем-то прекрасным, тем, от чего так страшно отказаться или потерять. Лилит разрыдалась. Не от боли или страха, просто она так устала. Ужасно, смертельно устала быть одной, бороться одной. Сейчас рядом не было никого, кто мог бы помочь ей. Даже Роджер не мог. В его силах было только помочь умереть.

Когда Роджер остановился, очнулся от помутнения, Лилит была вся в крови, но в сознании. Она лежала на полу, как сломанная кукла. Дышит ли она вообще?

Ле́о молча поднял ее с пола, отнес наверх, а сам на ночь засел в гостиной с бутылкой рома и сигарами.

Испуганные служанки попрятались по своим каморкам, боясь потревожить хозяина. Конечно, женщины сочувствовали молодой госпоже, но вмешиваться не смели, поэтому решили просто «исчезать» во время таких происшествий. Всякое бывает в семейной жизни — думали они.

***

На следующий день Лилит вышла из спальни после полудня и то только потому, что проголодалась, а приносить еду ей в комнату запретил Роджер.

Спустившись в столовую, она обнаружила поджидающего ее там пирата. Он холодно смотрел на нее и молчал. Лилит всеми душевными и физическими силами старалась не замечать его пристального взгляда, но вскоре ее нервы не выдержали:

— Хватит сверлить меня взглядом. — Высокомерно потребовала она.

— Прости. — Но интонация, с которой это было сказано, выдавала в нем только раздражение и никак не извинение.

— Я повторяю свою вчерашнюю просьбу. — Он сделал вид, что не понимает, о чем она, пытаясь изобразить удивление, но с похмелья у него плохо получалось притворяться. — Я хочу уйти от тебя. — Тем не менее пояснила Лил. Роджер метнул в нее свирепый взгляд немного потемневших и помутневших то ли от выпивки, то ли от злости глаз.

— Ты никуда не уйдешь. Кажется, вчера я тебе все объяснил. — Лилит сжала вилку да так крепко, что костяшки побелели. — Не надо злиться, дорогая. Ты просто будешь со мной. Мы ведь уже не раз говорили об этом.

— Ты идиот, Роджер! Псих! Да будь проклят тот день, когда мы встретились! — Отчаяние полностью завладело ей: когда она была готова бороться за их счастье и любовь, он гнал ее и хотел умереть, лишь бы суметь отпустить ее и разорвать отношения; теперь, когда у нее не осталось ни сил, ни желания, он требует, чтобы она осталась… — Это не ты сейчас, а твоя болезнь! Это затянувшийся припадок!

— Нет, это результат твоей ревности! Твоей жажды привязать меня к себе, к своей юбке! И знай, что ты задушила нашу любовь своими же руками! — Роджер не смог сдержать злость, хотя даже и не пытался: она раздражала его сейчас безумно, ведь она пыталась надеть на него хомут. — Я хотел, я пытался начать все с начала! Я следил за собой и своим поведением, я был ласков и нежен с тобой! Черт возьми, что, что тебе не нравилось? То, что мне нужно иногда развеяться? Ты думаешь, ты стала единственным в мире, что должно меня интересовать?! Когда я уезжал на «Смерть» или к друзьям, ты все равно ревновала меня! Я не могу и не хочу постоянно быть при тебе, понятно?

— Так отпусти меня, если я так тебе противна! Оставь меня в покое, если ты действительно думаешь, что я пытаюсь держать тебя при себе! — Роджер закипал от злости.

— Ты НИКУДА не уйдешь. — Снова этот диктаторский тон!

— Почему? Я ведь мешаю тебе развлекаться! — Лилит прожигала его взглядом, но ему было плевать.

— Заткнись! — Он вскочил из-за стола и вышел из столовой. Вскоре до Лилит донесся удаляющийся стук копыт…

— Ты сам сказал, что любви уже нет! — Крикнула она, желая выговориться. Конечно, он не услышал этого, а ей не стало легче.

***

Вернулся через 3 дня… От него исходил запах сладких духов (стоит отметить довольно дорогих), сигар и рома.. Под глазами залегли сиренево-серые тени, черты лица стали острее, а взгляд был какой-то рассеянный… Он был пьян.

— Дорогая! — Крикнул он ей на ухо, крепко прижимая к своей пахнущей другой женщиной груди, обдав при этом еще и крепким запахом перегара. — Я безумно соскучился! — Продолжал он, делая вид, что не замечает ее отчаянных попыток высвободиться.

— Ты оглох? Хватит кричать мне на ухо и отпусти меня! — Ле́о бесстрастно посмотрел на нее сверху вниз и только усмехнулся, обдав новой волной сильнейшего перегара.

«Лучше пусть он обнимает меня, чем опять бьет» решила девушка и постепенно прекратила брыкаться, боясь разозлить его. «Неужели я и правда боюсь его?» — ужаснулась она. «А ведь я правда верила, что буду счастлива с ним… Только с ним. Может, я и не буду ни с кем счастлива?». Роджер тем временем ослабил свои пьяные объятия и попытался поцеловать ее.

— Тебе мало той шлюхи, с которой ты развлекался 3 дня? — Сердце девушки ухнуло от страха, когда он остро и холодно глянул на нее. Ей показалось, что он убьет ее только этим свирепым взглядом.

Конец ознакомительного фрагмента.