Грани

Я.В.А., 2022

Мои воспоминания горестны. Я помню, как он умирал у меня на руках. Ему было больно, но он держался. В тот миг все во мне исказилось, поплыло, я была оглушена… Он догадывался обо всем, что происходило со мной и попытался сделать вид, что ему не так больно и даже улыбнулся. Мне стало еще хуже. Я разрыдалась. Жутко осознавать, что он такой великий – лежит у меня на руках, истекая кровью, становясь все слабее и слабее, тая на глазах. Ужасно понимать, что я ничем не могу ему помочь. А он не может преодолеть это. Его называли повелителем Смерти, но сейчас именно она отнимает его у меня, забирая вместе с ним все, что было и есть, что будет… Что останется от меня, когда последние отблески жизни уйдут из его глаз, когда пронзительная синь померкнет под пеленой Смерти?

Глава 7. Учитель

Через полтора дня, как и было обещано, «Смерть» вошла в Порт Роял. День клонился ко сну, солнце сдавало позиции, но до того момента, когда тьма затопит улицы, оставалось еще несколько часов. «Пиратское гнездо», так называли порт королевские морские военные, встретило фрегат множеством звуков, цветов, запахов, лиц, накрыв прибывших с головой своей пестротой и хаосом. Было довольно жарко, ветер хоть немного лениво, но все же обдувал людей, спасая от солнца. Страшно представить, что было тут в полдень — наверняка, ужасно жарко.

Лилит была поражена: все вокруг беспрерывно двигалось, кричало, стучало, мелькали пронырливые торговцы и носильщики, корабли поражали своими орудиями, величием, красотой, а еще говором и бранью. Ругань слышалась отовсюду, кто-то кого-то обзывал, кто-то зазывал, кто-то выгонял… Тут можно было и оглохнуть.

Девушке стало даже страшно, она почувствовала себя истинной аристократкой, хотя ей это было и неприятно. Инстинктивно взяв руку Ро́джера, Лилит поспешила прибавить шагу: она боялась потеряться в этой безумной толчее. Оглянувшись, она заметила, что вокруг них с Роджером идут Джек, Ловалонга, Логрен, Стерт и еще кто-то из матросов «Смерти», образуя довольно плотное кольцо. Роджер шел быстро и уверенно, не отвлекаясь на многочисленные оклики.

— Господин! Роджер! Роджер! Пройдите в мою лавку! — слышалось со всех сторон, когда они проходили мимо небольшого рынка. Его имя повторялось бесчисленное количество раз, словно только он и был единственным прибывшим.

Так же Лилит пугали косые, иногда даже откровенно пожирающие взгляды, ее рассматривали, словно она было аномалией природы, как двуглавый теленок, например. Ее смущало это разглядывание: ее платье было в крови, волосы не вымыты, хоть и собраны в элегантную прическу. Да, когда на тебя в открытую пялятся, неприятно в любом случае. Тем более, когда это делают сомнительной репутации люди.

Роджер был раздражен, он замечал, как все смотрят на Лил, чувствовал, как она нервничает…, было жарко, а он этого не любил. Крики… Как же это раздражало: все зовут тебя, предлагают что-то, ругают, проклинают — в результате эти слова смешиваются в ужасающий гам, и он оглушает тебя. Они отвлекают, твоя реакция замедляется… Ты хуже соображаешь, ты менее внимательный, а значит, более уязвимый.

Тара, как всегда, шла навстречу Роджеру: женщина знала, что он прибыл в Порт, она соскучилась, поэтому неслась сюда, как безумная. Черные глаза сияли, но вот цыганка заметила рядом с Роджером какую-то рыжеволосую девицу, едва достававшую ему до плеча, та крепко вцепилась в его руку. Их сопровождали ребята Ро́джера. Сердце обожглось об раскаленные угли ревности. Вот и радости как ни бывало. Улыбка слетела с лица, как ненужный аксессуар.

Роджер тоже заметил подругу. Он знал, что Тара придет встретить его. Но надеялся, что цыганка не устроит скандал, только вот надежда умирала буквально на глазах.

Джек занервничал: приближалась Тара, она уже заметила Лилит, и неизвестно, что взбредёт бандерше в голову…

Логрен ускорил шаг, обогнал Ро́джера и Лил, отделился от кольца, едва не побежал к Таре.

— Здравствуй, — Мужчина обнял цыганку за плечи, — Что с тобой? Не рада видеть нас живыми и здоровыми? — Тара улыбнулась Логу.

— И тебе здравствуй. — Ее приятный, бархатистый голос не выдавал эмоций. — Как поживают ваши карманы? — женщина перестала, наконец, смотреть на Лилит, все расслабились.

— Идем, ты сама проверишь это. — Логрен обнял цыганку за плечи, после нескольких мгновений та подчинилась. Вскоре они скрылись из виду.

Роджеру стало легче: от выяснений отношений с Тарой он спасен, хоть и ненадолго, зато хоть не на глазах у Лилит и членов команды…

— Куда мы идем? — Роджер крепче сжал руку рыжеволосой.

— Пока я не нашел дом, поживем в таверне.

— Кто была эта женщина? — «Ох…»

— Это Тара, она бандерша, — Ле́о понял, что бывшая аристократка не поняла, что подразумевает слово «бандерша», — владелица борделя. — пояснил он. — Моя давняя знакомая. — услышав это, Лилит хитренько усмехнулась.

— Твоя любовница… Красивая. — Рыжеволосая испытывающее посмотрела на пирата.

— Она не в восторге… — тихо проворчал Родж.

— Если бы она умела сжигать взглядом, от меня остался бы только прах… — Пират засмеялся.

— Ну это да… — Он мягко улыбнулся. — Не обращай внимания. Она скоро успокоится.

— А Логрен молодец, что увел ее. — Пират кивнул.

— Это точно. — Он оглянулся. Да, порт был по-прежнему прекрасен. — Не нервничай. Это только кажется, что это место ад на земле. Порт — одно из интереснейших явлений на всем белом свете. Я может и не очень много повидал, но из тех, что видел — тут веселее всего.

— Для пирата… — Добавила девушка, он кивнул.

— Ну да… — лукаво улыбнулся мужчина. — Завтра я покажу тебе не только это безобразие, а красоту всего острова. — Он мечтательно задумался, — Ты даже не представляешь, какие тут леса и озера… — помолчал. — А корабли! — Вновь оживился Роджер. — Здесь продают лучшие корабли и очень недурное оружие… Хотя ты этим не интересуешься. — Добавил он с сожалением, — В любом случае, здесь каждый найдет, чем восхищаться и за что полюбить это проклятое местечко…

— Ты любишь этот ад во плоти.

— Еще как: моя молодость как-никак.

— Ты и сейчас молод.

— Сейчас я стар: я попробовал тут едва ли не все, что только можно было, я излазал все окрестные и отдаленные территории, перезнакомился со всеми красавицами, великими и не очень великими людьми тут… Я стар, Лил. — Девушка смеялась.

— А я, получается, младенец: это новый мир для меня, со своими законами и правилами.

— Я покажу тебе все, что ты захочешь. — Сколько энтузиазма было в пронзительно-синих глазах! — Но не сегодня. Мы подыщем сначала пристанище. — Хитрый взгляд скользнул по плечам девушки, а потом пониже… — И одежду для тебя. — Добавил он.

— Есть, капитан. — Они улыбнулись.

Помывшись, приведя себя, наконец, в порядок, Лилит довольная сидела на огромной кровати в гостинице. Роджер ушел по делам, как он сказал, и пообещал скоро прийти.

Наслаждаясь спокойствием уютной, хоть и довольно скромной спальни, девушка отбросила все мысли о туманном будущем и прошлом, так же скрытым в тумане времени. Вот она и уснула.

Роджер вошел в комнату, увидел полуобнаженную возлюбленную, лежащую на постели. Тонкие кружева нижнего платья не скрывали, а только подчеркивали прелести девушки. Ее лицо было безмятежно. Он наслаждался ей: каждая черточка обожаемого лица, тела была знакома ему, но он вновь и вновь упивался этой красотой. Медные волосы царственно лежали на подушке, вокруг головы, руки необъяснимо элегантно и очаровательно покоились одна на животе, другая — на постели.

Мужчина лег рядом с ней, повернулся на бок и все смотрел, смотрел на своего спящего ангела…

— Ле́о, давно ты тут? — спросила она, проснувшись.

— Нет, совсем недолго… Какая ты у меня красавица, — он поцеловал ее. Девушка обняла его, притянула к себе…

Одежда, не в силах сопротивляться ловким, отработанным движениям Ро́джера, быстро обнажала молодое, прекрасное тело девушки. Каждое его прикосновение отзывалось в ней, каждый поцелуй обжигал кожу и заставлял трепетать. Послышался едва слышный стон… его сильные, властные руки, жадные губы и неутолимое желание доставляли неповторимое наслаждение, сладкую муку, он делал с ней все, что только хотел, но он в любом случае делал ей приятно… Стоны сменились криками, почти мольбами. Они были в сладком аду. Это могло продолжаться вечность, и они бы не отказались от этого, но все же они были людьми и их тела, изнеможенные этим безумством, были высушены, выпиты до дна страстью.

Снова внизу живота болело. Это вошло в привычку — терпеть боль.

Они нежились в постели, Роджер блаженно раскинулся на огромной кровати. Сейчас он был измотан и доволен. Сейчас ему было плевать на дома, корабли, на Порт, на весь белый свет. Сейчас он лежал в постели с той, о которой мечтал, которой бредил, которую почти ненавидел. И вот она лежит рядом! Она кричала, стонала, она целовала его! Его мечты, желания осуществились, он только сейчас понял это. Только сейчас дал себе волю: ни экипаж, ни море — ни что не угрожало ей.

— О чем ты думаешь? — Роджер повернулся к ней.

— О тебе, Лил… О том, как я долго ждал этого дня…

— Почему именно этого? Мы давно уже вместе.

— Ты в относительной безопасности. Ничто не давит на меня, я просто могу наслаждаться тобой. Мы, наконец, можем открыто, не таясь, не страшась каждой тени, погулять. Я покажу тебе море, остров… «Смерть»… Я хочу, чтобы ты поняла, почему я так живу, почему не смогу отказаться от этого. — Лилит была очарована теми переменами, что произошли с ее возлюбленным: больше не было нервозности, он не вскакивал и не убегал, не молча кивал, а больше говорил…

— Пиратство появилось от желания быть свободным. — Он замолчал, размышляя о чем-то или просто отдыхая.

— Ты обещаешь показать мне порт? — Оба ликовали, казалось, они обрели свободу. — Кстати, куда ты ходил? Это касается… — она замялась.

— Нет, это не по поводу денег. Я принес тебе кое-что. — Он поднял откуда-то с полу огромную фиолетовую коробку.

— Что это?

— Открой. — Лилит развязала ленту, сняла крышку: шелковая ткань цвета темного сапфира, девушка достала платье…

— Оно безумно красиво, Ле́о… — Выдохнула рыжеволосая. — Страшно подумать, сколько ты заплатил за него… — Роджер отвернулся. Лилит замерла. — Ле́о, что такое? Почему ты отвернулся?

— Да нет, Лил. Просто я не люблю разговоров о деньгах. Тем более не хочу, чтобы ты задумывалась об этом.

— Хорошо. Но мне правда очень неловко. — смутилась рыжеволосая.

— Плюнь ты на все это. Деньги — средство, а не смысл. Жаль, что не все это понимают. — Девушка обняла его. — Была бы ты поосторожнее в своих ласках… — Она покраснела.

— Тебе не нравится?

— Мне нравится все, что ты делаешь. А вот твои боли в животе… Мы перегибаем палку, Лил. Тебе нужно поберечь себя. Не хочешь одеться?

— Да, с удовольствием.

Через пятнадцать минут перед Роджером снова стояла кукольная аристократка: волосы сплетены в изящную, но скромную прическу, платье выглядело богато, но не вызывающе, подчеркивало, но не выставляло на показ фигурку Лилит. Она была одета хоть и довольно просто, но все говорило о ее происхождении: ее осанка, взгляд, каждое движение, наклон и поворот головы.

— Не поверю, что эти руки будут держать оружие… — Прошептал он, целуя белые, нежные руки возлюбленной. — Я всегда буду винить себя за это…

— Ле́о… Не говори так. Я счастлива с тобой. Никогда я не чувствовала себя в такой безопасности, как сейчас. — Лил любовалась этой загадочной синевой, утопая в ней.

— Это иллюзия. — Снова Ле́о был печален и задумчив, но смог-таки стряхнуть с себя липкую паутину хандры:

— Что ж, пойдем? Жара спала. Я покажу тебе ночной город, конечно, мы не пойдем по тем местам, где меня хорошо знают… — Лукаво усмехнулся мужчина.

— Тебя везде хорошо знают… Ты же Черный Роджер. — Он улыбнулся.

— В общем, по борделям и кабакам я тебя водить само собой не буду.

— Это радует. Куда же мы пойдем?

— Искать дом. Я приметил кое-какое местечко недалеко за городом. Посмотрим его? — Рыжая кивнула. Она была в восторге: от этих перемен, от него, от близости с ним, от понимания, что он не уйдет больше. — Думаю, там нам будет спокойно. Никто нас там не знает в лицо, там нет пиратов и прочего сброда. — Ле́о, как всегда, был одет в черное, это подчеркивало почти неестественную белизну кожи, пронзительно-синие глаза хищно блестели в неверном вечернем освещении, волосы казались темнее.

На улице действительно стало прохладно, легкий бриз мягко гладил по волосам, нежно касался лица и плеч. Небо игриво подмигивало множеством звезд, месяц серебрил волны, неустанно бьющиеся о берег, серебрил их гребни, показывающиеся на блестящей поверхности моря. Отовсюду слышались пьяные крики и непристойный, пошлый смех… Хотя и женщины здесь не особо отличались манерами, тем более что и понятие «честь» было не в почете. Запах был причудливый — это и вонь — от грязных людских тел, и резкий запах выпивки, гниющие отходы, свежий — морской, ветра, табака и специй… Смолы и дерева… Еще и волшебный и загадочный запах ночи — все это разнообразие смешивалось и получалось что-то невообразимое.

Роджер бодро шагал по ночным улицам: они решили прогуляться немного. Лилит радостно улыбалась: наконец-то можно пройтись по улице, твердой почве, подышать ночным воздухом… Оба были крайне довольны.

Сначала девушка переживала, что в новом платье ей будет неудобно ходить, но, как оказалось, все было прекрасно: его подол не волочился, не цеплялся, ткань была легкой и не терла кожу, не прилегала слишком плотно, так что жарко не было.

Вот они вышли на широкую улицу, почти проспект, довольно тихую и приличную, иногда мимо проносились экипажи: как роскошные, позолоченные, так и простые — извозчиков.

Дом. Испытание первое.

Ле́о был прав — за городом было спокойно и красиво. Люди здесь жили довольно обеспеченные, угомонившиеся, с семьями и чаепитиями, большими и не очень большими белыми домами. Соседи едва были знакомы: дома и особняки были расположены довольно далеко друг от друга. Все здесь дышало уютом и благополучием.

Дом, который присмотрел Роджер (в последствии купил его), оказался очень светлым и просторным внутри, с большим густым садов, немного запущенным, но, тем не менее, красивым. Рядом был прозрачный сосновый бор: солнечные лучи свободно и легко играли среди крон и стройных стволов деревьев, а внизу стелился мягкий и пружинистый ковер зеленого, сухого мха, на котором было так мягко и тепло сидеть и даже лежать. Лилит очень понравился дом и все, что его окружало. Джек тоже был доволен: места для тренировок было достаточно — огромная практически пустая зала в доме, бор, опушка. Роджеру понравилось, что здесь было спокойно и безопасно. В общем, всех все устраивало. Ловалонга с Логреном тоже навестили дом, но селиться в нем не стали: их ждало море развлечений в порту и городе.

Было прекрасное, свежее утро. Солнце радостно играло с лучами. Ветер беззаботно носился в саду и чаще, иногда забегая через открытые настежь окна в дом. Птицы бодро чирикали и беспокойно летали. Все, уснувшее вечером, пробуждалось. Все, кроме Лилит. Роджеру это не нравилось: он будил ее уже пятый раз, а девушка все отмахивалась. На шестой раз он пришел в бешенство: закричал, что было духу (а духу было много).

— Немедленно поднимайся, черт побери! Ты не у мамочки! — рыжая тут же открыла глаза.

— Что ты так кричишь? — сонно пробормотала девушка.

— Или ты сама встаешь или я вытаскиваю тебя из постели силой. — Лилит рухнула на кровать.

— Позже. — только и сказала она. Роджер рассвирепел: мгновенно подхватив ее на руки, поднял с «ложа» и понес прямо во двор.

— Роджер! Отпусти меня, ненормальный! — кричала девушка, сразу же проснувшись.

— Я тебя предупреждал. — спокойно заметил мужчина. — Джек ждет тебя уже едва ли не целый час. А ты валяешься в постели. Так ты ничему не научишься.

— Дай мне одеться! — требовала она.

— Нет, некогда уже. — Лилит попыталась «выпасть» из его рук, но он был слишком силен, да и хватка у пирата была надежной. — Я будил тебя шесть раз! Понимаешь? Шесть! Я не привык к непослушанию! — Он был рассержен, это пугало девушку.

— Ле́о, но я голая! — Казалось, вес девушки ему не мешает ни капельки: мужчина просто шел и шел; его шаги были широкими и быстрыми.

— Да мне плевать! Что я не видел? — Вопрос был риторический… — Все женщины одинаковы, ты не удивишь Джека. — Лилит густо покраснела.

Джек уже полчаса топтался на заднем дворе: просторная площадка как нельзя лучше подходила для тренировок, а ученица не спешила появляться.

«И это первое занятие!» вздыхал молодой учитель.

Послышался голос Лилит: она, судя по всему, кричала. По мере приближения слова становились все отчетливее:

— Роджер! Отпусти меня!

— Это первый тебе урок! Будешь заниматься голой! — наконец показались и источники шума: Роджер нес девушку, перекинув через плечо. Простыня, в которую она была завернута, сбилась и едва прикрывала наготу. Рыжие волосы, растрепанные со сна, струились огненным водопадом. Уставшие биться с Ле́о белые руки девушки без сил болтались за спиной мужчины.

Остановившись в двух шагах от Джека, Роджер бросил Лилит на землю. Едва устояв, едва удержав простынь, девушка выпрямилась. Ее изумрудные глаза сияли огнем гнева. Утреннее, бодрое еще солнце ярко освещало Лилит: белоснежная кожа казалась еще белее, медные волосы — еще рыжее, краски на лице — свежее. Она была похожа на ангела, натягивая на себя белую простынь, со стыдливо опущенными ресницами и румянцем на щеках.

Закутавшись понадежнее, Лилит бросилась бежать, но Роджер догнал ее и притащил назад.

— Ты будешь тренироваться так! — Его тон был более чем требовательным.

— Да как ты смеешь?! Приказывать будешь своим матросам и шлюхам! — Разозлилась она.

— Ты БУДЕШЬ тренироваться ТАК. — Безапелляционно заявил он. — И извинись перед Джеком.

— Роджер, я не собираюсь исполнять твои глупые прихоти!

— Молчать! — Взревел он в бешенстве. Синяя глубь глаз заледенела: ему и кричать не нужно было — она поняла все от одного этого смертельно-холодное взгляда.

— Извини, Джек. Я не должна была заставлять тебя ждать, да еще и так долго. — Покаялась она.

— Извинения приняты. — Без тени обиды ответил Джек. — Родж, ей нужно одеться.

— Если ты ей разрешаешь, пусть одевается. — Синеглазый стоял спиной к Лилит. — Кстати, я повесил на ширму твой костюм. — Как ни в чем ни бывало заметил Ле́о.

— Спасибо. — Холодно поблагодарила девушка и отправилась назад.

Через пять минут Джек и Роджер, обсуждавшие до этого деловые вопросы, замерли: мужская рубашка, мужские же капри, кожаные сапоги без каблуков, простая кожаная жилетка необычайно красили девушку. Волосы она прибрала в хвост на затылке.

— Начнем. — Сказал Джек, опомнившись. Лилит не удостоила Ро́джера даже взглядом: слишком уж он унизил ее этим утром.

Так начались бесконечные, тяжелые тренировки: приседания, отжимания, пресс, бег, растяжка, гибкость, ловкость… Упражнений было много.

Под конец первого дня занятий Лилит прокляла все, на чем свет стоял: она не ожидала, что это будет НАСТОЛЬКО трудно.

— До оружия и кулачных приемов еще далеко. — Констатировал Джек тем же вечером. Все это понимали. — Прими горячую ванную. — Напутственно посоветовал друг, предвидя все ее страдания.

На второй день все тело девушки изнывало от адской боли, мышцы горели, каждое движение — подвиг, каждое движение — новая боль, каждое движение — для укрепления силы воли.

Встала она с первого же раза. Со вчерашнего утра ни разу не посмотрев на Ле́о, она и сегодня не собиралась разговаривать и замечать его. «Что ж, это даже лучше» — подумал Роджер.

Первые две недели были настоящим хождением по мукам: Джек не был жестоким или злым, он был требовательным. Это начало давать результаты: Лилит постепенно начала выправляться, стала немного сильнее и быстрее, хоть и немного, но и это уже радовало.

Роджер заскучал: целых две недели в доме, все 14 дней тренировок с рассвета и до заката. Его начал раздражать этот режим. На пятнадцатую ночь он уехал, не сказав ни слова…

Утром Лилит встала сама. С Роджером они так и не помирились. Всё это время он спал в гостевой спальне и не делал попыток примириться.

Тренировка, как всегда, была тяжелой, но девушка терпеливо выполняла упражнения под дотошным присмотром Джека.

Прошел пятнадцатый, потом шестнадцатый, затем семнадцатый день… Роджер так и не появлялся. Лилит плакала по ночам.

«Неужели он меня разлюбил?» этот вопрос мучил ее теперь постоянно. Она изматывала себя днем, чтобы не маяться от тоски и переживаний ночью.

На девятнадцатый день, примерно в полдень к особняку подъехал богатый экипаж, из него вышло три человека: Логрен, Ловалонга и Роджер. Мужчины застали Лилит с Джеком на заднем дворе: шло первое занятие со шпагой, Джек рассказывал о строении оружия, его применении, преимуществах и недостатках, объяснял, как правильно держать, чтобы не перенапрягать руку и не потерять оружие во время схватки.

— Привет всем. — Непринужденно поздоровался Родж. — Как успехи? Ух ты, уже даешь ей настоящее оружие? Мне кажется, зря: женщину бесполезно этому учить. — В его интонациях было много злости и раздражения.

— Здравствуй, Родж, — протянул руку Джек, — Что-то ты давно не появлялся. Как «Смерть»? Все в порядке?

— Моя крошка всегда в порядке. — Мужчина подошел к Лилит, — А ты что же не здороваешься? Не скучала? Тебе тут было чем заниматься? — От этих слов у девушки прошел холодок по всему телу, следом за ним — мурашки.

— Здравствуй. — Спокойно ответила рыжеволосая, — Да, ты прав: мне некогда скучать.

— Да? — потянул он, хищно оглядывая девушку, — И, ты, правда, надеешься научиться чему-нибудь? — Она молча кивнула в ответ, Роджер усмехнулся… Так он усмехался во время самого первого их разговора. Между ними выросла ледяная стена, из которой торчали иглы злости и ненависти. — Проверим, что ты умеешь.

— Родж, это первое занятие со шпагой. Она держит ее первый раз в руке! — вступился за «ученицу» Джек. — Что ты собрался делать?

— Заткнись! И твоя очередь придет! — Лилит стало страшно: она не узнавала Ро́джера.

— Ле́о, что с тобой? — спросила она робко.

— Хватит трепаться! Вставай! — Его тон был более чем пренебрежительным, — Ну долго тебя ждать? Баба она и есть баба! — усмехнулся он.

— Родж, не стоит так делать. — Попытался помочь Лилит Ловалонга, — Ты же сам слышал, она еще ничего не умеет: еще рано устраивать подобные экзамены.

— Заткнись! — Приказал Роджер. — Лилит! — не унимался он.

— Роджер, — Логрен с укором посмотрел на друга.

— Да что вы так трясетесь за нее? Подумаешь, поваляется в пыли, я же не убивать ее собираюсь. — Что-то в нем, то ли сломалось, то ли заклинило.

Лилит встала в позу, постаралась взять себя в руки. Что-то в нем сильно ее пугало, но что именно — девушка не бралась судить, да и некогда было…

Атака началась мгновенно: Роджер мигом оказался всего в нескольких шагах и начал выбивать шпагу из рук, Лилит всячески ухитрялась удержать оружие. Само собой, ей было не до нападения. Джек был доволен и напуган одновременно: уж больно лихо Роджер накинулся на несчастную девушку — такое не каждый боец выдержит, а девочка еще держала шпагу в руках. Логрен тоже смотрел на рыжую с одобрением.

«Способная девочка» подумал Ловалонга.

— Довольно, Родж! — Выступил вперед Джек, — Лил, ты умница! — Похвалил он девушку. Вдруг она вскрикнула: ее рука истекала кровью, а Роджер все не унимался, только ускоряя ритм, он не делал выпадов, а просто механически выбивал шпагу из руки девушки. Лилит упорно держалась несмотря на боль и усталость.

— Молодец, Лил, — с долей жестокости и издевательства процедил Роджер, — Еще немного и оружие само выскользнет из твоей руки. Что тогда будешь делать? Расплачешься? — Девушка молчала: для нее главным было не отвлекаться, не прозевать ничего, иначе можно было ошибиться в повороте — на градус, на полмиллиметра, но ошибиться и потерять оружие.

Он был прав: рукоять стала скользкой. Лил осталась безоружной перед сверкающей смертельно опасной мельницей. Первые секунды ее охватил ужас, Роджер знал это: он стал приближаться, эффектно рисуя хитроумные вензеля в воздухе, слышался жутковатый свист. Первые секунды… Потом Лилит очнулась: ей нельзя было стоять и ждать стального вихря — нужно было придумать что-нибудь. Звать на помощь — было бы глупо, да и унизительно.

— Роджер!

— Пусть выкручивается! Я сам буду учить ее. — Лилит снова остолбенела, — что ты замерла? Довольно терзать Джека, я сделаю из тебя бойца, если ты так хочешь этого. — Озорной огонек сиял в синеве его глаз. — А сейчас покажи, что ты будешь делать в такой ситуации… — Его злость испарилась, он снова стал доброжелателен и спокоен, но по-прежнему надвигался на нее смертельным вихрем.

Девушка быстро огляделась: ее учебное оружие была далеко, путь к нему преграждала блестящая мельница. Шпага Ро́джера была не такой, как у Джека или как та, которую ей дали, — это было что-то среднее между мечом и шпагой… Ле́о ловко, необычайно быстро вращал ей, все его движения были точными и легкими, он был уверен, оружие — было частью сильного, выносливого и… прекрасного тела.

Лилит быстро подбежала к противнику, прошмыгнула за спину, воспользовавшись удачным моментом, когда рука Ро́джера была отведена в противоположную сторону. Пригнувшись, она избежала удара (ох, опасную игру они затеяли!), наблюдатели одобрительно улыбались.

— Умница, Лил! — Громко похвалил он девушку, как хвалят учеников старые мудрые учителя. — Только не рискуй так больше! Сейчас я срезал прядь твоих прекрасных волос, а мог лишить тебя твоей прекрасной головы! — заметил Роджер.

— Но не лишил же! — парировала девушка. Через мгновение последовал выпад, Лилит едва увернулась, и тут же второй — длинный порез на рукаве.

— Не убей ее так, черт побери! — Вспылил Ловалонга, — Нельзя так сразу! — Наблюдателям было страшно. А вот Лилит охватил азарт.

— Лучше пусть она сейчас мучится от царапин, чем потом, но уже от настоящих ран! Попробуй напасть! — Он был прав, но действовал уж слишком кардинально.

Девушка попыталась повторить движения Ро́джера, когда он выбивал у нее шпагу, почти получилось, Роджер остался доволен. Темп ускорился. Рука налилась свинцом. Кровь высохла, склеив пальцы, неприятно стягивала кожу. Прошло не более 4–5 минут, а рыжей казалось, что прошел едва ли не целый час.

— Довольно! — безумная схватка была окончена. — Джек отличный учитель. — Вынес вердикт Ле́о. Он, кажется, вовсе не устал, хотя так оно и было; а вот Лилит без сил осела на землю, прямо в пыль. Рука, как и все мышцы, горела жутким холодом так, словно ее облизывали языки адского пламени.

Логрен подошел к ней, наклонился:

— Я ошибался в тебе, Лилит. Прости меня. — Изумрудные глаза расширились, на губах показалась усталая улыбка. — Покажи руку. — Рыжая протянула ему дрожащую, холодную руку, всю в бордовых подтеках и пыли, виднелась полоска незакрытого кожей мяса.

— Что-то серьезно? — К ним подошел Роджер. — Черт… Надо обработать. — Что-то в синей бездне шевельнулось и больно кольнуло ее.

— Это обычный порез. — Не удержавшись от холодка в интонации, произнесла девушка.

— Нет, — категорично отрезал Ле́о, — Это открытая рана, в которую попало уже много грязи, что очень опасно. Вставай. — Он помог ей подняться.

Через несколько минут рана была промыта, обработана и забинтована. Порез ныл. Мышцы гудели от напряжения, рука была словно свинцовая.

— Это было боевое крещение. — Улыбнулся Ле́о, усаживаясь рядом с девушкой на диван в гостиной, — Ты в порядке? — Лилит холодно смотрела на мужчину.

— Спасибо за урок. Я кое-что усвоила о самозащите, — она замолкла, — Я рада, что Логрен изменил свое ко мне отношение и что Джек одобрил меня. Это дорогого стоит. — Ле́о с интересом смотрел на возлюбленную: что-то изменилось в ней, то ли выражение лица стало серьезнее, то ли взгляд…

— И только? Ты не рада, что я буду тебя учить? — не скрывая удивления, спросил он.

— Джек не пытался на первом же занятии убить меня, он ни разу меня не ранил и никогда не позволял себе унижать мое достоинство. — Пронзительно-синие глаза внимательно шарили по лицу рыжеволосой.

— Да, Джек вежливее меня… — Его голос изменился, он почти шептал. Каждое слово жалилось словно змея. — Может тебе он нравится больше? А может ты уже влюбилась в него? — Снова он переменился: откуда-то появилась злость и ненависть в его глазах. «Как же быстро меняется твое настроение, чертов пират!» — выругалась про себя бывшая аристократка.

— Ле́о, что ты такое говоришь? — Прошептала она.

— Ты изменяешь мне! Шлюха! — кричал он в гневе.

Роджер вскочил с дивана и потянул девушку за собой, схватив на волосы. Отскочив, он разжал руку, и Лилит по инерции полетела вперед, но не упала, сумев остановиться. Пират снова схватил ее за хвост и швырнул на диван.

— Что, Лил, что ты так смотришь на меня все утро? Ненавидишь? Ревнуешь? Я не твоя собственность, чтобы постоянно быть рядом! — Ей было больно: не сколько от его действий, сколько от отношения к себе. Удушливая волна бешенства накрыла здравый рассудок.

— Отпусти меня! — Ее трясло то ли от бешенства, то ли от страха. — Если ты так ненавидишь меня, зачем приехал? Зачем ты бьешь меня сейчас, унижаешь? Просто скажи, чтобы я исчезла! — он рассмеялся.

— Не надейся! Я тебя никому не отдам! — Он впился в ее губы, девушка заплакала, вдруг ее охватила такая обида и злость на него, что она с размаху влепила ему пощечину… Мужчина никак не отреагировал, просто подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице…

Войдя в спальню, он опустил ее на пол и снова впился жадным поцелуем. Губы ныли от боли. Толкнув девушку на кровать, пират сел на нее и начал рвать на ней жилет, покончив с ним, приступил к рубашке.

Она лежала перед ним наполовину голая, плачущая… Роджер стащил с нее сапоги, капри… Раздев таким образом, он снова принялся целовать ее, оставляя синяки. Лилит не сопротивлялась даже… Она была абсолютно беспомощна, ей казалось, что ни за что и никогда она не сможет остановить его. Страх сковал ее тело, ее мысли. То, что раньше заставляло трепетать, сейчас казалось невыносимой мукой, а он был неутомим. Поневоле, Лилит начала стонать, уже не хватало силы воли, чтобы молчать… Крики вырвались из ее груди. А он не останавливался. Девушка извивалась под ним, не в силах больше оставаться невозмутимой. Он был горяч, обжигая своими поцелуями, прикосновениями, движениями. Острые, почти невыносимые волны страсти подхватили девушку — это было невыносимо, но так приятно…

— Роджер… — молила она, а мужчина все еще не насытился.

Лилит оставляла кровавые полосы на его спине и руках, но пират не чувствовал ничего, кроме безграничного наслаждения.

Наконец эта сладчайшая пытка закончилась… Он отстранился от нее, отделился от ее измученного тела, над которым так нагло и безжалостно надругался.

«Прости меня», казалось, умоляли пронзительно-синие глаза, полные боли и грусти, но Ле́о, молча, сидел рядом. Лилит без сил, не чувствуя уже ничего, свернулась калачиком, отвернувшись от возлюбленного.

— Ты болен, Ле́о… И это становится опасным для меня. — Безучастным голосом говорила она. — Твое поведение, эти побои, издевки. Может, твои любовницы и готовы терпеть, и терпят это, но я не собираюсь. С меня довольно и этого раза. — Он молчал. — Ты можешь убить меня сейчас, но я не хочу больше оставаться. — Она перевела дыхание и продолжила. — Знаешь, тогда, ты был прав. — Девушка, не сказав больше ни слова, оделась. А Роджер так и сидел голый.

— Тебе помогут добраться до матери. — Сказал он, когда Лилит выходила из спальни.

Кусок не лез в горло. Завтра она уедет из этого дома. От человека, которым бредила с самой первой встречи, которым была больна… сейчас она его уже боялась: Лилит не знала, чего ждать от него — нежности или жестокости. Что им движет? Неужели все это было притворством? Его нежность, забота… Как он мог так поступить с ней? Неужели под маской любящего Ле́о всегда таилось это чудовище? Этот властный, жестокий монстр, безразличный к ее чувствам, ее боли, он может ее убить — в этом нет сомнений.

Но за что он ее упрекал вчера? Он говорит, что свободен, что он не ее собственность, но разве когда-нибудь, хоть раз она требовала от него чего-нибудь? Она предлагала сбежать от этой жизни, но не стала настаивать, получив отказ. Единственное, к чему она стремилась, чего добивалась — это остаться с ним, но для него, кажется, все по-иному или он просто нашел хорошее оправдание, а на самом деле он просто умчался в Порт, подальше от нее, как только заскучал.

Утро отъезда было ослепительно ярким, солнце сияло так, что глаза слезились, и тысячи крошечных солнц — маленькие росинки — вторили ему. Ветер, как всегда, был бодр и свеж, потому воздух прохладен. Птичья трескотня не утихала ни на минуту. Живое вокруг только проснулось и было полно сил. Липкие объятья жары еще не душили энтузиазм в полном радости мире.

Лилит не спала всю ночь: она прорыдала несколько часов подряд, от чего ужасно болели глаза. Разочарование разрасталось в душе, осознание его порочности, жестокости пугало. Он может быть жесток и с ней — это было страшное открытие прошедшего дня.

Роджер бродил до самого рассвета по дикому, безлюдному пляжу, недалеко от дома. Ему было тоскливо и даже страшно: Лилит уедет от него. Все из-за припадка! Как он мог с ней так поступить? Но он был достаточно честен с собой, чтобы признать: вся эта чудовищная сцена понравилась ему, ее боль, слабые попытки сопротивления, слезы, мольбы. Да, это страшно, это уродливо, но так оно и было, иначе он смог бы остановиться. Правда в том, что ее страх возбуждает его, затрагивает инстинкты. Идеальная жертва — сладкая, от нее невозможно оторваться, она так беспомощна и испугана.

Завтрак никто почти не тронул, разве что Джек съел одно яйцо, остальные обошлись кто сигарой, кто кофе. Лилит сделала только глоток ароматного напитка, а потом поняла, что не сможет сдержать слез и, сославшись на неожиданное, срочное дело перед отъездом, ушла в спальню, где проплакала еще час. Роджер не стал ни есть, ни пить, а только курил, руки дрожали, но на лице не проявлялось ни переживаний, ни усталости. Это делало Лилит еще больнее.

Друзья, молча, сидели за столом. Не выдержал Логрен:

— Ты так и будешь сидеть? Отпустишь ее? — Роджер едва не поперхнулся дымом.

— Пусть едет. Так нам всем будет лучше. Я дам ей денег, ее будут сопровождать… — Стал оправдываться он, будто уговаривая себя.

–… Шпионить за ней… — в тон другу продолжил Джек, перебив Ле́о, — Это глупо! К чему было все это? Зачем ты похищал ее, оставил на корабле, убил своих людей? Зачем? Ты клялся, что не сможешь больше жить без нее, а сам уехал на пять дней, забыв о ней. А когда вернулся, едва не убил, унизил ее! Думаешь, я не знаю, что ты с ней сделал?! — Груз ошибок тянул его на дно. — Роджер, ты болен! Ты сам не знаешь, чего хочешь и кто ты! — Роджер вскочил из-за стола.

— Да, я болен! — Кричал он, — Болен, черт возьми! И даже ей не излечить меня! — вдруг он замолчал. — Что ты так смотришь на меня? После всего, что я сделал с тобой, ты еще любишь меня?! Все так же хочешь быть со мной? — Лилит стояла, словно мраморное изваяние — прекрасное и бледное.

— Ты не пускаешь меня в свою жизнь. Я не нужна тебе. Ле́о или Роджер… Кто ты сейчас? — Его лицо исказилось как от резкой боли. — В любом, случае, ты сам все решил, и сегодня я изгнана. — Девушка спокойно вышла в сад.

— Черт! — выругался Ле́о.

Он буквально вылетел следом за девушкой. В столовой молчали. Только гомон птиц не утихал ни на секунду.

Лилит бежала прочь от него… Как можно дальше, чтобы Роджер не видел ее слез, не слышал рыданий. Жгучая боль разрывала в клочья душу девушки. Лилит с надеждой на пристанище и поддержку ворвалась в неугомонный сад.

Пробежав так несколько минут, она рухнула в траву и снова зарыдала.

— Лил… — появился из ниоткуда Ле́о, — Милая… Прости меня! — девушка все плакала, а он не мог понять: слышала ли она его вообще.

— Зачем ты здесь? Тебе мало того, что ты сделал вчера? — Слова рыжеволосой били как пощечина: ощутимо и унизительно, не оставляя равнодушным.

— Прости меня… Я так… Я был так неправ! — в сердцах вскрикнул пират. — Милая… Ты была права вчера: я псих, и я не в состоянии сделать тебя счастливой. Все эти срывы… Они начались уже давно. Сейчас стали намного реже, но… — Девушка, молча, слушала его, иногда всхлипывая, глаза ужасно болели. — Но я боюсь за тебя: вчера я тебя ранил, едва не убил! Лилит, нам нужно расстаться… Это ненормально. Я люблю тебя, — он замолк на секунду, прервав свою сбивчивую речь. — Правда, люблю, но не могу сдерживаться. Это уже началось, уже коснулось тебя. — Девушка даже не смотрела на него.

— Я не знаю, что было раньше с тобой. — Тихо промолвила она, — Но я вижу, что происходит сейчас. — Роджер сел напротив. Ветер трепал его блестящие, недлинные волосы. Глаза были прищурены. — Ты пропал на 5 дней, а когда приехал, едва не убил. Устроил скандал, сцену ревности. А потом еще и… — Он понимал, что именно изнасилование привело ее в такое отчаяние. Лилит замолчала.

— Лилит… останься. — Прошептал он, сколько беззащитности было в нем! — Дай мне еще один шанс. Умоляю тебя! Никто никогда не был мне так нужен. — Девушка все молчала. Он может быть с ней жестоким, он может причинять ей боль, он может быть для нее опасен — стучали мысли, но вот она смотрит на него и не видит больше в нем злости и ненависти, он уязвим перед ней. — Я злился на тебя, потому что брежу тобой. Ничто и никто не может дать мне тот покой, который даришь мне ты. — Он обнял ее. Она крепко-крепко прижалась к нему, ища защиты и поддержки. Как сгладить боль, как забыть вчерашний день? А главное, как справиться со страхом, чьи семена в ее душу он посеял вчера? Она беззащитна, чему бы и кто бы ее ни учил. Она всего лишь женщина, она ничего не может противопоставить его силе.

Он ее не отпустил. Она долго молчала, ничего не отвечая на его просьбу, так и сидела, прижавшись, и он понял, что ему удалось получить еще один шанс. Ее мысли были спутанными и очень мрачными. Перед ней был выбор — рискнуть собой и остаться с ним или уйти и бороться с чувствами. Если бы она знала тогда, что для него ее выбор уже сделан, вероятнее всего, она бы разозлилась, и эта злость подтолкнула бы ее к спасению, но тогда, греясь в его объятиях, она тешила себя иллюзией выбора, которого на самом деле он ей не оставил.

Так началась новая пора в жизни каждого. Так она сделала первый шаг на долгую и трудную тропу жизни с ним. Так родился союз вечной любви и дружбы. Но в тот вечер люди на открытой веранде и не думали об этом, они были счастливы вместе. Попивая вино, эти люди наслаждались свежим вечером, озорно подмигивающим глазками звезд и маленькими беспокойными огоньками светлячков…