Нора, или Гори, Осло, гори

Юханна Фрид, 2018

Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло. Причем треугольнике, который существует только в голове самой Юханны. Эта книга о разрушительной силе ревности, проблеме недоверия в паре и праве на свободу личности.

2

Это мое место!

На следующий день мы вовремя сели в поезд. Погода резко переменилась. Теперь Данию накрыла горячая волна: температура поднялась намного выше тридцати. Жара давила на землю, сотрудники «Датских железных дорог» раздавали бутылки с водой, возводя таким образом островок надежности среди этого светопреставления. Эмиль читал книгу Гофмана, на вид невыразимо скучную. Я рассеянно листала «Улисса», размышляя, что этот том может пригодиться, когда потребуется подпереть стол или придержать окно.

— Вы часто общаетесь? — неожиданно выпалила я без всяких прелюдий.

Эмиль оторвался от книги. Вид у него был такой, словно он всерьез подумал, что я имею в виду Мышиного короля Гофмана. Нет, не так уж и часто, может, раз в месяц.

— Вы с Норой, — сказала я и нагнулась к сумке, движимая непреодолимым желанием занять чем-то руки.

— Нет, — ответил он.

Рядом сидела пожилая пара; он разгадывал кроссворд, она — судоку, оба без особого энтузиазма. Люди в вагоне обливались потом. Он скапливался в подмышках, над верхней губой.

— Она ведь живет в Осло, — произнес Эмиль так, словно это все объясняло. «Осло» прозвучало как «Осле». «Она ведь живет в Осле», — перевела я.

Я не стала упоминать о белых зубах, светлых волосах и даже о потрясающих глазах, но не могла не сказать, что видела ее сообщение. Ненарочно.

— Так случайно получилось.

Эмиль нахмурился.

— Мы иногда переписываемся. И созваниваемся. — Как и всегда, он говорил со мной по-датски.

Голос его звучал спокойно. Мои наглые расспросы его не смутили. Я ждала продолжения, но Эмиль молчал. Я внезапно ощутила себя заурядной и очень, очень нелепой. Эмиль шумно перевернул страницу Гофмана.

Но фотография Норы не была заурядной. Она оставалась во мне, она жгла и трепетала на ветру, словно флаг. Я смотрела то в окно, то на пожилую пару. Книга выскользнула у меня из рук. Улыбка, локоны, губы. Я пыталась собрать воедино все, что знала о ней, — обрывки разговоров, случайно оставшиеся в памяти подробности. Она работала в детском саду. Hun købte tøj for sin løn^[1].

Эмиль сидел уткнувшись в книгу.

Мне было известно, что они встречались около года, что Нора на несколько лет младше нас и что познакомились они в университете в Копенгагене. После того как Эмиль получил место на курсе шведского (несколько недель он был в листе ожидания), они перестали планировать совместную жизнь в Копенгагене, и Нора переехала к отцу в Осло. Предполагалось, что Эмиль переедет следом за ней, но внезапно Нора разорвала отношения, объяснив это тем, что «хочет путешествовать». Эмиль рассказал мне эту историю зимой во время прогулки вокруг гавани Орставикен, и меня немного насмешило, что он так сердится, а она ведет себя так инфантильно.

Но теперь мне было не до смеха.

Мы проехали уже половину пути. Судоку-пара вышла в Слагельсе. Мы переехали через мост, где когда-то маршировал Карл Десятый Густав — хотя нет, в те времена моста еще не было. Эмиль рассказывал, что еще в девяностые с Зеландии на Фюн можно было попасть только по воде. Мы пересекли границу, проехав по мосту Большой Бельт. Внезапно у меня возникла мысль: куда я денусь, если все пойдет не так? Эмиль каждое лето неделю проводил в доме родителей, пока те отдыхали на курорте в Ютландии. И обычно брал с собой свою kæreste. Два лета подряд он ездил с Норой, первый раз — во время их романа, второй — через несколько месяцев после разрыва. В последний они устроили себе секс-каникулы, которые закончились для Эмиля болезненными мочеиспусканиями, зудом и диагнозом «хламидии» (Нора уже успела насладиться ночной жизнью Осло).

Теперь была моя очередь любоваться Оденсе в летнем уборе и добавить еще один флажок к скандинавской гирлянде Эмиля. Я гадала, собирается ли он увенчать гирлянду финским треугольничком, но воздерживалась от расспросов. Сиденье было липкое от жары, но мне нечем было его вытереть: все пропиталось водой и потом. Поезд несся вперед. О Дании я не знала ничего. Что делать в чрезвычайной ситуации? Звонить 911? Что, если у меня украдут кошелек и мобильный? Как я вернусь домой? Что, если я попаду в автомобильную аварию? Пойдут мои органы на донорство или нет? Или меня просто кремируют? Эмиль отложил книгу.

— Она скоро приедет в Копенгаген.

— Вы увидитесь. — Это не был вопрос. В горле у меня стоял ком, напоминая, как детстве каждый воскресный вечер меня тошнило из-за страха перед первым уроком в понедельник — физкультурой.

— Да, — ответил он. И повел плечами. Не небрежно, а равнодушно. Они встретятся и будут говорить о прошлом, о том, чем каждый сейчас занимается, наверстают упущенное. Он собирался мне сказать, но, должно быть, забыл.

— Но теперь ты знаешь.

Теперь я знала.

Я сидела и размышляла.

Что я тут делаю? В этом поезде, с этим человеком, внезапно превратившимся в незнакомца. Просто чье-то тело. Мужчины такие большие. Большие руки, большие ступни. Их тела способны опрокидывать вещи и причинять более серьезный вред. Он мог бы ехать с Норой. Она могла бы сидеть здесь на моем месте со своей гладкой норвежской кожей. Здоровый экземпляр с чистыми внутренностями. С высокой резистентностью. Она бы болтала с ним на своем певучем Осло-диалекте (ослином диалекте?). Ее бы эта поездка не вывела из равновесия. Она уже проделала это два лета подряд. Нора, раскрой свой секрет! Как соперничать с победителем? Двукратным чемпионом? Мое лицо не могло составить ей конкуренцию. Его отсеяли бы в отборочном туре. Раз она все равно собиралась в Копенгаген, то могла бы ехать прямо в Оденсе. Появилась бы в проходе вагона и вежливо сказала по-норвежски: «Простите, мне кажется, вы заняли мое место». Думаю, я бы вскочила без промедления. Я снова вызвала в памяти ее лицо на фотографии и попыталась определить, что именно порождает это ощущение тяжести на сердце. Картину можно разобрать на кусочки — пиксель за пикселем. В ней должно быть что-то, что поможет ее обезоружить. Решающая деталь, стоит которую вынуть — и все развеется по ветру. Пуфф. Просто дым, галерея зеркал. Но у меня ничего не вышло. Я не могла найти недостающее звено. А поезд тем временем прибыл в Оденсе.

Примечания

1

Покупала одежду на свою зарплату (дат.).