Гора Солнца

Севак Арамазд, 2010

Жанр своей новой книги Севак Арамазд определил как роман. Но можно ли в полной мере считать романом повествование о том, как проводит каникулы мальчик из затерянного в горах Армении маленького села? Он ходит по склонам и ущельям за стадом овечек, бегает-играет с ватагой сверстников, слушает рассказы отца, помогает маме, сочиняет стихи, скачет далеко-далеко на коне с хозяином здешних мест – полевым сторожем, чтобы увидеть гору Солнца… Первые радости, первое настоящее горе… В этой немудрёной повседневности автор мягкими, но точными мазками рисует извечную картину познания маленьким человеком мира и самого себя, – и в этом смысле всё, что происходит с Арегом за три летних месяца, без сомнения можно назвать началом его романа с жизнью.

© Севак Арамазд, 2019

© Альберт Налбандян, перевод, 2019

© «Время», 2019

* * *

Два слова (Вместо предисловия)

После долгих лет скитаний я наконец вернулся в тот дом, где прошло моё детство. Всё это время меня не покидало ощущение, что жизнь моя вот-вот закончится и я не успею его увидеть. Дверь была заперта. Трижды я постучался, но никто не ответил. Заглянул в окно — в нём мелькнуло моё бледное отражение. Собрался постучать снова — и вдруг словно чья-то невидимая рука распахнула передо мной дверь. С трепетом в сердце вошёл я внутрь, полагая, что сейчас из полумрака навстречу мне выбежит моё детство и я с безграничной тоской обниму его и крепко-крепко прижму к груди, однако дом оказался пуст. Не было никого. Со дня моего ухода ничья рука не прикасалась к находящимся в нём предметам. Всё оставалось на своих местах. Не было только его. Подавленный, опустив голову, вышел я во двор и уже хотел уйти навсегда, как вдруг почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Оглянулся — под садовой изгородью в неестественно ярких лучах осеннего солнца неподвижно сидел какой-то старик и смотрел прямо перед собой. Холодок пробежал у меня по спине: показалось, что это мой умерший отец сидит и ждёт моего возвращения, однако, подойдя ближе, понял, что это совершенно незнакомый мне человек, которого я никогда прежде не встречал. Я всмотрелся в него, и меня поразила безжизненность его взгляда, устремлённого в одну точку. Старик не откликнулся на моё приветствие, не ответил ни на один вопрос. Точно был слеп и глух. Меня охватила странная слабость, и я почувствовал, что не могу покинуть этот дом. Как заворожённый молча сел рядом со старцем — и началась эта история.

Автор