Тьма в бутылке

Юсси Адлер-Ольсен, 2009

Отделу «Q» полиции Копенгагена поручено расследование весьма необычного дела. Полиция Шотландии переслала датским сыщикам небольшую бутылку, выброшенную морем на пустынный берег: в ней обнаружилось истлевшее послание на датском языке, написанное кровью. Текст плохо сохранился – время и морская вода сделали свое дело. Приступив к расшифровке, детектив Карл Мёрк вместе со своими помощниками установил, что в послании был заключен призыв о помощи. Что это – детская шалость или последняя надежда на спасение? Карл Мёрк и его коллеги пытаются использовать все возможности, чтобы раскрыть это и другие чудовищные преступления серийного убийцы, которому в течение долгих лет удавалось уходить от правосудия.

13

— У нас не все гладко, Карл, — сказал Асад.

Мёрк понятия не имел, о чем идет речь. Двухминутный сюжет на канале «Ди Эр Апдейт» о «зеленых» гуманитарных посылках, исчисляемых биллионами крон, погрузил его в мир сновидений.

— Что именно не так, Асад? — услышал Карл собственный голос откуда-то издалека.

— Я старательно искал и могу с уверенностью утверждать, что заявлений о похищении людей в этом районе не было. Ни единого происшествия за все время существования улицы Лаутрупванг.

Карл протер глаза. Действительно, не очень хорошая новость, он согласен. Если, конечно, сообщение из бутылки не было шуткой.

Асад стоял перед ним и держал в руках пластиковую бадью с арабскими надписями, до краев наполненную неопределенной субстанцией, из которой торчал видавший виды нож для чистки овощей. Асад в предвкушении улыбнулся, отрезал кусочек и отправил его в рот. Над головой у него прожужжала недремлющая старая добрая муха.

Карл поднял голову. Может, стоит потратить немного энергии на то, чтобы ее прихлопнуть…

Он лениво огляделся в поисках смертоносного оружия и обнаружил его лежащим прямо перед собой на столе. Поцарапанная бутылка, сделанная из жесткого пластика, столкновения с которым гарантированно не перенесет ни одна муха.

«Осталось только хорошо прицелиться», — успел подумать он за секунду до того, как швырнул бутылку. Пробка была закручена не очень крепко. Хлопок по стене заставил Асада в изумлении посмотреть на светлую массу, медленно стекающую на пол.

И муха исчезла.

— Очень странно, — пробурчал Асад, не переставая жевать. — Я думал, что Лаутрупванг — это жилой квартал, а оказалось, это район с кабинетами и предприятиями.

— И? — спросил Карл, прикидывая, что за дерьмо бежевого цвета содержалось в его бутылке и издавало такую вонь. Неужели ваниль?

— Так вот, кабинеты и предприятия, — продолжал Асад. — Что же делал там человек, сообщивший, что его похитили?

— Может, работал? — предположил Карл.

Эта фраза исказила выражение лица Асада до гримасы, которую уместнее всего было бы трактовать как абсолютный скепсис.

— О Карл. Но он ведь даже не умел писать…

— Допустим, он не обладал природной грамотностью, Асад. Тебе знаком такой тип людей? — Мёрк повернулся к компьютеру и набрал название улицы. — Посмотри. Неподалеку от предприятий расположено множество учебных заведений, где могут получать образование иностранцы или молодые люди. — Он указал на один из адресов. — К примеру, приходская школа Лаутрупа. Школа для детей с социальными и психологическими проблемами. К тому же все-таки не исключено, что это мальчишеская шалость. Вот увидишь, когда мы дешифруем остаток письма, вполне может оказаться, что дети просто решили досадить преподавателю или нечто в этом роде.

— «Дешифруем», «досадить» — ты употребляешь столько странных слов, Карл… А что, если это кто-то из служащих одной из фирм? Там их полно.

— Да. Но тебе не кажется, что фирма в таком случае заявила бы в полицию о пропавшем сотруднике? Я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, но не будем забывать: никто никогда не заявлял ни о чем таком, на что имеются указания в письме. Кстати, не существует ли других Лаутрупвангов в стране?

Асад покачал головой.

— Значит, ты говоришь, что не считаешь это настоящим похищением?

— Ну да, что-то типа того.

— Мне кажется, Карл, ты ошибаешься.

— Хорошо. Асад, послушай. Если даже похищение действительно состоялось, кто может утверждать, что похищенный не был выкуплен в срок? Ведь могло такое произойти, правда? А потом все предалось забвению. В таком случае мы ведь не станем продолжать расследование, верно? Может, о похищении знали всего несколько посвященных людей.

Асад мгновение смотрел на него.

— Да, Карл. Вообще-то, мы многого не знаем, но и не узнаем никогда, если ты говоришь, что нам стоит прекратить расследование.

Он смылся из кабинета молча, оставив контейнер со своим клейстером и нож на столе Карла. Что, черт возьми, с ним случилось? Неужели реакция на неграмотность и иностранцев? Обычно он спокойно воспринимает намного более обидные вещи. Или настолько поглощен этим делом, что не в состоянии сосредоточиться ни на чем ином?

Карл наклонил голову и прислушался к голосам Асада и Ирсы, доносившимся из коридора. Жалобы, жалобы, жалобы. Ничего больше — сто процентов.

Потом Мёрк вспомнил о вопросе Антонсена и поднялся:

— Разрешите мне на секунду прервать ваше воркование?

Он приблизился к двум своим сотрудникам, расположившимся перед огромной копией письма. Ирса стояла тут с того момента, как передала ему добытые счета акционерных обществ. В общей сложности уже четыре-пять часов за текущий день, не замечая ничего.

— Воркование! Ты фильтруй мысли в мозгах, прежде чем говорить, — выдала Ирса и вновь обратилась к копии письма.

— Асад, послушай, комиссар полиции в Рёдовре получил ходатайство от Самира Гази. Самир хочет вернуться на их участок. Тебе что-то известно об этом?

Асад непонимающе посмотрел на Карла, но явно насторожился:

— Почему мне должно быть что-то известно?

— Ты ведь избегал Самира, верно? Может, то, что вы друг другу не понравились, сыграло какую-то роль? Я прав?

Ему показалось или Асад действительно выглядел обиженным?

— Я не был знаком с этим человеком. Видимо, он просто желает вернуться на прежнее место работы. — Тут Асад чересчур широко улыбнулся. — Может, ему пришлись не по душе напитки в булочной?

— А, именно это я и должен сказать Антонсену, да?

Асад пожал плечами.

— У меня есть еще несколько слов, — вклинилась Ирса, схватила стремянку и притащила ее на прежнее место. — Буду писать карандашом, чтобы потом легче было стереть, — прокомментировала она с предпоследней ступеньки. — Ну вот, теперь это выглядит так. Всего лишь предположение. Особенно после слов «У него» мне пришлось додумывать. Но три двухбуквенных слова подряд в одном предложении — не совсем обычно, так почему бы и нет? А еще автор письма имел большие проблемы с правописанием, но кое-где это даже помогает, так мне кажется.

Асад и Карл переглянулись. Разве они сами уже не говорили ей об этом?

— Например, я абсолютно уверена, что вместо «урож» должно было быть написано «урожал», то есть имелось в виду «угрожал». — Она обвела взглядом свою работу. — А, да, еще я уверена, что слово «синии» — это «синий», но крючок от буквы «й» исчез. Ну, смотрите сами.

ПОМОГИТЕ

В день.6 февравля нас похиттили

Нас схватили у автобуссной остановки у Лаутропванг в

Баллерупе — человек ростом 18. с короткеми волосами

…………. — У

него шрам на прравом… у…

… синии фургон Папа и мама знакоммы с ним — Фр. д… о.

… с Б

–…

урожал нам

…

в…

–

он убъет нас

–

… рю……. о

……

рст…

Брат — Мы ехали почти 1 час……… у вады…

… мы

………

Здесь плоха пахнет

–…

е…

….

р…. рю. г

–……

Лет

П……

— Что скажете? — спросила она, не глядя в их сторону.

Карл несколько раз перечитал письмо. И вынужден был признать, что выглядело вполне убедительно. Вряд ли это подстава для преподавателя или еще какой-то персоны, чем-то насолившей автору.

Хотя призыв о помощи и выглядел аутентичным, полной уверенности не было. Нужно дать на изучение эксперту. Если и он подтвердит подлинность письма, несколько фраз должны вызывать особую обеспокоенность.

Там написано «Папа и мама знакомы с ним». Такое вряд ли можно придумать. И наконец, «он убьет нас». Без какого бы то ни было «возможно».

— Мы не знаем, где именно на теле у похитителя шрам, и это меня бесит, простите за мой французский, — добавила Ирса, запустив руки в свои золотые локоны.

— Есть множество частей тела, состоящих из трех букв, — продолжила она. — Особенно если учесть, что он не умеет писать. Ухо, зуб, рот, шея, лоб, нос. Вам не кажется, что можно исходить из того, что шрам располагается где-то на голове? По крайней мере, мне не удается придумать ничего из трех букв, расположенного на туловище. Может, вы сумеете?

— Ну, — произнес Карл после небольшой паузы. — Ну, например, бок. Но ты права, помимо этого, видимо, не существует больше слов из трех букв, обозначающих часть тела. И все-таки вряд ли речь идет о торсе. Я думаю, шрам должен быть на открытом месте.

— А что может быть за открытое место в январе месяце в этой стране-морозильнике? — спросил Асад.

— Он мог быть без одежды, — предположила Ирса и просияла. — Он мог быть маньяком. Возможно, поэтому и похищал людей.

Карл кивнул. Вполне может быть. К сожалению.

— Когда так холодно, открыта только голова, — продолжил Асад, уставившись на ухо Карла. — Уши могут быть видны, если волосы не слишком длинные, там и мог быть шрам. А что насчет рта? Вообще, возможен ли шрам на рту? — Он, очевидно, попытался представить себе такую картину. — Да нет, никакого шрама, — подвел он итог. — Только не на рту. Не может такого быть.

— Так, друзья, давайте пока остановимся. Мне кажется, у нас будет более ясное представление о внешности преступника, если генетической экспертизе удастся обнаружить в бутылке какой-либо стоящий участок ДНК. Нам следует подождать, ибо это займет некоторое время. У вас есть предложения, каким образом мы можем продвинуться далее именно сейчас?

Ирса повернулась к ним:

— Да, пришло время перекусить! Не хотите пряных булочек? Я прихватила с собой тостер!

Когда коробка передач начинает шуметь, требуется долить свежего масла, а в данный момент отдел «Q» испытывал невероятные сложности с ускорением.

«Пришла пора поменять масло», — подумал Карл и обратился к Ирсе и Асаду:

— Покопаемся немного в имеющемся у нас на данный момент наборе фактов и попытаемся посмотреть на вещи с новой стороны. Вы готовы?

Они кивнули. Асад, может, чуть помедлил — все-таки фраза была довольно сложной.

— Отлично. Тогда, Асад, ты возьмешь на себя счета акционерных обществ. А ты, Ирса, займешься обзвоном организаций в районе Лаутрупванг.

Карл одобрительно кивнул. Конечно же, такой свежий женский голос, как у нее, просто необходим, чтобы заставить кабинетных зануд лишний раз заглянуть в архив.

— Заставь руководство поспрашивать у старых работников, не припомнит ли кто-либо из них учеников или сослуживцев, которые вдруг исчезли, — проинструктировал он. — И еще, Ирса, снабди их ключевыми фактами о происшествии в феврале тысяча девятьсот девяносто шестого года. Напомни им, что квартал тогда только застроили.

Видимо, Асад не выдержал несправедливости и поспешил убраться к себе в кабинет. Несомненно, ему не понравилось распределение ролей. Но здесь решал Карл, так что Асаду пришлось смириться. К тому же дело о пожарах более насущное, и не менее важно, что им можно скорее прихвастнуть перед коллегами из отдела «А».

Так что Асад преодолел досаду и засучил рукава. Тем временем письмо из бутылки пускай, как умеет, исследует Ирса.

Карл подождал, пока она покинет его кабинет, и отыскал телефонный номер больницы спинномозговых травм в Хорнбэке.

— Я хочу поговорить с главным врачом, только с ним, — заявил он, зная, что не имеет права ничего требовать.

Прошло пять минут, прежде чем голос первого помощника главного врача наконец послышался из трубки. Нельзя сказать, что эскулап обрадовался.

— Да, я прекрасно знаю, кто вы такой, — устало сказал он. — Предполагаю, вы по поводу Харди Хеннингсена?

Карл кратко обрисовал ему ситуацию.

— Так, — пробурчал себе под нос врач.

И почему, стоит только врачу повыситься в должности на пару ступеней, его голос вдруг приобретает этот противный назальный оттенок?

— Вы хотите узнать, вероятно ли, чтобы нервные цепочки восстановились в случае, подобном Харди? Видите ли, он больше не находится под нашим ежедневным наблюдением, а потому мы не имеем возможности делать необходимые измерения. Вы забрали его домой по собственной воле, не забывайте об этом. Несмотря на все наши предупреждения.

— Если бы Харди остался у вас, вскоре его можно было бы считать мертвецом. По крайней мере сейчас у него появилась хотя бы какая-то воля к жизни. Неужели это не имеет значения?

На другом конце провода повисло молчание.

— Не мог бы кто-то из вас приехать и осмотреть его? — продолжил Карл. — Возможно, это даст повод оценить ситуацию по-новому. Я имею в виду, для нас с ним.

— Вы говорите, он почувствовал какое-то движение в запястье? — наконец произнес главный врач. — Мы и прежде отмечали движение в паре суставов пальцев — не исключено, что он путает с этим… Могут быть просто рефлексы.

— То есть вы утверждаете, что его поврежденный спинной мозг никогда не сможет функционировать лучше, чем в данный момент?

— Карл Мёрк, мы не обсуждаем, будет ли он когда-нибудь ходить, ибо этого не произойдет. Харди Хеннингсен навеки прикован к постели, парализованный ниже головы, так-то вот. А окажется ли он в состоянии ощущать что-то некоторыми участками этой самой руки — совсем другой вопрос. Не думаю, что нам следует ожидать чего-то большего, чем подобные слабые сокращения.

— То есть никакого движения рукой?

— Я себе этого не представляю.

— И вы не осмотрите его у меня дома?

— Я этого не сказал. — Он порылся в бумагах. Наверняка листал календарь. — Когда вам удобно?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Посмотрим, что я могу сделать.

Когда Карл чуть позже решил заглянуть к Асаду, того на месте не оказалось. На столе лежала записка. «Вот цифры», — гласила она, а внизу стояла тривиальная подпись: «Всего доброго, Асад».

Неужели он действительно так сильно обиделся?

— Ирса! — закричал Карл в коридор. — Ты не знаешь, где Асад?

Ответа не последовало.

«Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе», — решил Мёрк и ринулся к ней в кабинет.

Но резко затормозил, едва просунув голову в дверь, как будто прямо перед ним мелькнула молния.

Вместо спартанского черно-белого шкафа Розы явилось нечто, достойное повторения не одним поколением девочек, помешанных на Барби. Неимоверно много розового цвета, куда ни кинь взгляд, и огромное количество бижутерии.

Карл сглотнул и обратился к Ирсе:

— Ты не видела Асада?

— Да, он ушел около получаса назад.

— Почему?

Она пожала плечами:

— У меня готова половина отчета о лаутрупвангской истории, хочешь ознакомиться?

Он кивнул.

— Удалось что-нибудь обнаружить?

Ирса сверкала своими по-голливудски накрашенными губами.

— Ни черта. Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя улыбка, как у Гвинет Пэлтроу?^[23]

— Разве Гвинет Пэлтроу не женщина?

Она кивнула.

Мёрк поспешил вернуться к себе в кабинет и набрал домашний номер Розы. Несколько дней, проведенных с Ирсой, — и тут будет настоящий сумасшедший дом. Ради сохранения отделом «Q» сомнительного знамени Розе придется как можно быстрее вернуться за свой рабочий стол.

Но услышал только автоответчик.

«Автоответчик Розы и Ирсы сообщает о том, что дамы отправились на аудиенцию к королеве. Как только прием окончится, мы перезвоним вам. Вы можете продиктовать свое сообщение, если ваше дело не требует отлагательства». Затем последовал звуковой сигнал.

Кто из них двоих надиктовал эту фразу, бог его знает.

Затем Карл погрузился в свое кресло и затянулся. Кто-то сказал ему, что сейчас неплохо работается в почтовой службе доставки.

Звучало как мечта о рае.

Спустя полтора часа Карл вошел к себе в гостиную и увидел склонившегося над кроватью Харди врача, а рядом стояла Вигга собственной персоной.

Мёрк вежливо поздоровался с врачом и немного подвинул Виггу.

— А ты что тут делаешь, Вигга? Если хотела повидаться, могла бы сначала позвонить. Ты знаешь, что я не люблю подобные спонтанные вторжения.

— Карл, дорогой, — она погладила его по щеке с каким-то шипением (поистине более чем настораживающий жест), — я думаю о тебе каждый божий день, и решила вернуться домой, — выдала Вигга довольно уверенно.

Карл вытаращил глаза. Она действительно намеревается устроить эту красочную оргию на грани развода?

— Вигга, ты не можешь. Я совершенно в этом не заинтересован.

Она несколько раз моргнула:

— Но этого хочу я. А половина дома пока еще принадлежит мне, друг мой. Не забывай.

Вот тут Карл и разразился приступом ярости, так что доктор вздрогнул, а Вигга расплакалась. Когда такси наконец-то увезло ее прочь, он взял самый толстый маркер, какой только смог отыскать, и провел черную жирную черту на табличке поверх надписи «Вигга Расмуссен». Дьявол, давно было пора.

И будь что будет.

Результатом неизбежно явилось то, что большую часть ночи Карл провел полусидя в кровати за бесконечной воображаемой беседой с бракоразводными адвокатами, которые по локоть запустили руки в его кошелек.

Это его разорит.

Так что присутствие врача из клиники спинномозговых травм служило лишь скромным утешением. Даже то, что он все же смог вполне отчетливо констатировать пускай и довольно слабую активность в руке Харди. Как и то, что врач был приятно удивлен.

Следующим утром Мёрк стоял в проходной полицейского участка уже в половине шестого. Оставаться в кровати дольше было бессмысленно.

— Какая приятная неожиданность, Карл, что ты пришел в такое время суток, — поприветствовал его охранник. — Уверен, и твой помощник будет приятно удивлен. Только осторожнее там, внизу, не напугай его.

Карл переспросил:

— Что ты имеешь в виду? Асад уже тут? Сейчас?

— Да. Он теперь каждый день в это время приходит. Обычно почти в шесть, но сегодня около пяти. Ты разве не знал?

Карл понятия не имел.

Асад уже успел помолиться в коридоре, ибо его молитвенный коврик еще лежал на полу и в тот день Карл впервые его увидел. В остальном ничего необычного. Кабинет Асад обустроил по-своему.

Карл ясно слышал, как Асад с кем-то разговаривал по телефону, причем его собеседник как будто был туговат на ухо. Разговор вели на арабском языке, и общий тон беседы не казался дружелюбным, хотя на этом языке иногда сложно определить настрой.

Мёрк сделал шаг к двери и увидел, как пар от кипящего чайника окутывает Асада. Перед ним лежали какие-то записи на арабском, а на плоском экране мерцало не очень качественное изображение пожилого человека с усами и в огромных наушниках. Теперь Карл заметил, что и на Асаде надета гарнитура. Значит, он разговаривает по «Скайпу». Вероятно, с кем-то из своей сирийской родни.

— Доброе утро, Асад, — поздоровался Мёрк.

Он никак не ожидал такой бурной реакции. Слегка вздрогнуть — еще ладно, все-таки Карл впервые так рано пришел на работу; но Асад буквально подпрыгнул на месте — Карлу это показалось неожиданным.

Пожилой мужчина, с которым разговаривал Асад, встревожился и придвинулся ближе к экрану. Скорее всего, на своем мониторе он видел очертания Карла за спиной у Асада.

Мужчина поспешно произнес несколько слов, после чего прервал соединение. Асад тем временем пытался прийти в себя, сидя на краешке стула.

— Что ты тут делаешь? — сверкнул он глазами, словно его застукали погрузившим обе лапы в кассу с деньгами, причем размер кассы ощутимо превышал коробку из-под печенья.

— Извини, Асад. Я не собирался пугать тебя до смерти. Ты в порядке? — Карл положил руку ему на плечо.

Оно было мокрым и холодным от пота.

Асад кликнул мышкой на иконку «Скайпа», и картинка на экране сменилась. Может быть, Асад не хотел, чтобы Карл увидел, с кем именно он разговаривал.

Карл в извиняющемся жесте поднял руки:

— Не буду тебе мешать. Занимайся своими делами. Зайдешь ко мне попозже.

Асад за все время не произнес ни слова. Что было очень-очень не похоже на него.

Опустившись в кабинетное кресло, Карл уже почувствовал усталость. Всего несколько недель назад подвал под полицейским участком был в его полном распоряжении. Два сносных сотрудника и обстановка, которую в прежние времена можно было бы назвать уютной. Теперь Розу сменила такая же странная особа, но странная по-своему, а Асад сделался сам не свой. На этом фоне сложно было оставаться в стороне от прочих жизненных неприятностей. Например, Карла очень волновало, что произойдет, если Вигга потребует развода и половину имущества.

И тут дерьмо.

Карл поднял взгляд на плакат, повешенный им несколько месяцев назад. Тот гласил: «Шеф королевской полиции». Должность что надо, подумал он. Сотрудники, которые кланяются и стелются, рыцарский крест, дешевые поездки и уровень зарплаты, который даже Виггу заставит аплодировать. Семьсот две тысячи двести семьдесят семь крон, а еще откупные… Пока произнесешь эту сумму вслух, уйдет почти целый рабочий день.

Обидно, что нельзя податься на такую службу, подумал он.

В этот момент перед ним предстал Асад:

— Карл, может, сначала поговорим об этом?

О чем? О том, что он трепался по «Скайпу»? О том, что Асад так рано уже на работе? О том, что он перепугался?

Очень странный вопрос.

Карл покачал головой и посмотрел на часы. Оставался еще час до начала рабочего дня.

— Так, Асад, для чего ты так рано пришел на работу — это твое личное дело. И я с пониманием отношусь к тому, что хочется поговорить с людьми, которых не так часто видишь.

С его души упал почти весь груз. Снова что-то странное.

— Я просмотрел счета «Амундсен энд Муяджич А/С» из Рёдовре, «К. Франдсена» с Дортеавай, а также «Джей Пи Пи Беслаг» и «Паблик консалт».

— Хорошо. Ты обнаружил что-то, о чем хотел бы мне рассказать?

Асад скреб свои черные кудри на голове так зверски, что показался кусочек кожи на макушке.

— Большую часть времени они функционируют как довольно солидные фирмы.

— Да, и что дальше?

— Но только не в месяцы, предшествовавшие пожарам.

— Каким образом ты это установил?

— Они берут кредиты. Значит, у них меньше заказов.

— То есть становится меньше заказов, затем у них не хватает денег и они занимают?

Асад кивнул:

— Именно так.

— А дальше что?

— Что дальше — можно пока видеть только на примере Рёдовре. Остальные пожары недавние.

— И что там произошло?

— Так, сначала случился пожар, затем они получили страховку и выплатили кредит.

Карл потянулся за пачкой сигарет и закурил. Классика. Афера со страховкой. Но при чем здесь трупы с углублениями на мизинцах?

— О кредитах какого рода идет речь?

— Краткосрочные. На год. Для компании, сгоревшей в субботу — «Паблик консалт», что на Стокгольмсгэде, — вообще всего на полгода.

— Срок платежа истекает, а у них по-прежнему нет денег?

— Насколько мне удалось установить, да.

Мёрк выпустил струю дыма, так что Асад отклонился назад и замахал руками. Карл проигнорировал этот жест. Тут его владения и его дым. Что ни говори, а разница между королем Саломоном и шляпником Йоргеном^[24] все же имеется.

— Кто предоставил им кредиты? — спросил он.

Асад пожал плечами:

— Всегда разные организации. Копенгагенские банки.

Карл кивнул:

— Предоставь мне названия и узнай, кто за ними стоит.

Асад слегка приуныл.

— Так-так, спокойно, Асад — когда конторы откроются. Еще пара часов. Спокойствие.

Однако этот призыв не заставил Асада повеселеть, скорее наоборот.

Как же это раздражает! У обоих помощников язык как помело, но при этом вечное скрытое недовольство. Как будто они с Ирсой заразились друг от друга. Как будто это они дают задания. Если бы такое было возможно, они заставили бы друг друга натянуть зеленые резиновые перчатки и натирать в подвале пол, пока тот не станет похож на зеркало.

Асад поднял голову и спокойно кивнул:

— Я не буду тебя тревожить, Карл. Заходи сам, когда закончишь.

— Ты о чем?

Он подмигнул. На лице появилась кривоватая улыбка. В высшей степени сбивающая с толку трансформация.

— У тебя ведь теперь руки развязаны, — выдал он и снова подмигнул.

— Давай по порядку. О чем, черт возьми, ты толкуешь, Асад?

— О Моне, конечно. Только не говори мне, что ты не знаешь, — она вернулась.

Примечания

23

Гвинет Пэлтроу (р. 1972) — американская актриса и певица.

24

Персонажи водевиля датского писателя Й. Л. Хайберга «Король Саломон и Йорген-шляпник».