Всё не так, ребята!.. Рассказы о себе, любимом. И не только…

Юрий Кубанин

Отдельные произведения ранее публиковались в книге «Мой бессмертный полк». Книга о взрослении – биологическом, ментальном, гражданском… И хотя жизнь оказывается скупой на выдумки старухой, каждому из нас его судьба представляется единственной и неповторимой. Быть может, так оно и есть.

Мой бессмертный полк. Дядя Лёня

Так сложилось, что большинство родственников моей бабушки по материнской линии жили в станице Успенской Краснодарского края, многие их дети и внуки живут и сейчас. В мои начальные школьные годы, с наступлением лета, меня отправляли туда на каникулы до самого первого сентября. Родня была разной степени близости, среди них — чета: дядя Лёня и тётя Нина. Увы, за давностью лет память утратила их фамилию (быть может — Масалитины), но не утратила тёплой по ним грусти за их доброту, приветливость и ласку.

О дяде Лёне хочется рассказать особо. Выделялся он какой-то застенчивостью, не свойственной «в норме» людям его возраста. Был крайне немногословен, в родственных застольях вёл себя очень сдержанно, тихо и неприметно. Но его лицо… В любое время суток хранило печать едва заметной улыбки, мне по-детски казалось — символа какого-то запретного знания, глубокой непостижимой тайны. Загадочная улыбка Джоконды в строгом мужском исполнении. Таким и сейчас предстаёт он перед мысленным взором.

Из фактов его биографии зналось немного — в войну дядя Лёня был танкистом. Собственно, всё.

И вот как-то в разговоре с моим двоюродным братом Володей Макаровым приоткрылась завеса этой тайны.

— Помнишь дядю Лёню? — спросил он меня.

— Ещё бы! И тётю Нину, и всех, всех, всех…

— А помнишь его левую кисть?

— Если честно, на руки не обращал внимания. Вот улыбку…

— Ну как же! Она у него ещё изуродована была. Еле гнулась, почти как деревяшка…

— Не припомню, Володь. Не часто я у них гостевал. На велике на речку еду — заскочу компота вишнёвого в жару хлебнуть, и дальше…

— А я вот поинтересовался. Чего это, спрашиваю, у вас левая рука такая, будто корова её жевала?

— Ну, и?..

— А-а, это… — отвечает он — немец меня укусил. Ну, я и застрелил его из пистолета. Пришлось. Так он мне ответил. Без деталей, без красок, в чёрно-белом варианте. И тут же перевёл разговор на другую тему…

Такой вот неожиданный штрих к психологическому портрету. Больше ничего Володя от него не узнал. Зато у меня после передачи этого диалога вдруг всё сложилось, как в игрушке-пазле. Поскольку из других разговоров доходило до меня отрывочно кое-что из семейной саги.

— Представляешь! — в полголоса (но я услышал) секретничала на кухне моя бабушка с бабушкой Таней, одной из своих сестёр. — Лёньку-то чуть не посадили!

Та приглушённо ахнула.

— Ехал на своём мотоцикле с люлькой домой… С тока, повечерять. Остановился у колхозного поля — кукурузы молочной надрать. Обратно с сумкой выходит, а там районная милиция со станичными дружинниками уже поджидают. Компания по борьбе с расхитителями социалистической собственности, оказывается, проводилась. А ему персонально, видишь ли, не сообщили! Он им говорит — ребята, я ж это поле сам вспахал, сам засеял, сам культивировал, сам и перепахивать после уборки буду. Что же вы меня — за сумку кукурузы — в кутузку? А они ни в какую. План, дескать, у них.

— Господи, что же теперь будет-то?

— Председатель замолвил слово, вроде как поручился. Он же ведь у нас полный кавалер орденов Славы, к Героям Советского Союза приравнен. Строгача влепили и начёт сделали. Так что, обошлось пока…

В киноэпопее «Освобождение» есть новелла о танковой битве под Прохоровкой на Курской дуге. Тогда, как известно, лоб в лоб во встречном бою на узком пространстве сошлись более тысячи машин. Были подбиты сотни с обеих сторон. Впечатляющая сцена из ленты: горят рядом «Тигр» и «Тридцатьчетвёрка», выбираются экипажи, сходятся в рукопашной. У кого не оказывается оружия — катаются, сцепившись, по земле в тлеющих комбинезонах, бьют и душат друг друга в лютом неистовстве…

Когда я в юности смотрел фильм, подумал — художественное допущение. Оказывается, что нет, не вымысел.

Не знаю точно, к огромному сожалению: где и когда дядя Лёня начал воевать, где и когда — закончил. Не знаю, и нет желания сочинять, на какой боевой машине был он механиком водителем (а кем же ещё быть трактористу?). Не знаю, и нет желания выдумывать — участвовал ли он в знаменитом на весь мир адском танковом сражении. И не там ли пришлось ему схватиться в рукопашной со своим врагом…

Однако воображение живо рисует, как фашист вцепился дяде Лёне зубами в ребро ладони. До физического хруста разгрызаемых тонких пястных костей. Дёргать в попытке освободиться — себе дороже. Так же, как и бить в озверении драки свободной рукой по ненавистной морде. И без разницы — кто сверху, кто снизу…

Одно перед боем знает каждый солдат. Что скверный случай, когда на передёргивание затвора не будет времени, а быть может и сил, обязательно надо брать в расчёт. Опыт и логика войн диктует. Поэтому патрон, в обход инструкций безопасности, загодя загоняется в патронник. Чтобы в критической ситуации достало одной руки — выхватить пистолет, мгновенно сдвинуть большим пальцем предохранитель и выстрелить самовзводом. Успеть желательно первым.

Потом… Ладонь выдирается из ослабивших звериную хватку челюстей, в крови и слюне. Вперемешку, в чужой и своей. Потом… Судороги агонизирующего врага, мертвеющее лицо… Вскочивши на ноги, рефлекторно баюкаешь изгрызенную кисть, не сразу понимая всей глубины психической раны. И не до боли в невезучей руке. Потом… Будучи пусть и атеистом, но с вколоченным веками на генетическом уровне христианским человеколюбием, остыв от жестокой горячки боя, возвращаешься в реальность. В которой щебечут птицы, благоухает разнотравье, струится летний ветерок. Возвращаешься, чтобы навсегда остаться один на один с альбомом страшных картинок в мозгу. И «деревянной» изжёванной ладонью — каждодневным напоминанием, что всё это не пригрезилось в кошмарном сне…

Испытание не для слабых натур. Заулыбаешься тут.

Данные Википедии разнятся. В одних ресурсах значится, что механик-водитель мог иметь личный «ТТ», другие считают — полагался он только командиру танка. Но в одном все сходятся: трофейными пистолетами при первой возможности обзаводились все, хотя это номинально и не разрешалось.

Важнее другое. Орден Славы был учреждён в ноябре 1943, чуть менее чем за полтора года до окончания войны. Согласно данным всё того же сетевого справочника, кавалерами орденов Славы всех трёх степеней успели стать 2671 человек, включая и моего дядьку. По статусу награды, она вручалась за исключительную личную храбрость и мужество рядовому и сержантскому составу, в авиации — младшим лейтенантам.

Дядя Лёня, помнится из обмолвок родственников, был призван в первые дни войны. Невозможно представить, чтобы он и тысячи других наших соотечественников — солдат Великой Отечественной — «попридерживали» свою храбрость, дожидаясь указа об учреждении столь высокого знака воинского отличия, сулящего в мирное время завидные льготы. И как тут не вспомнить куплет песни на стихи Михаила Матусовского из фильма «Щит и меч» — ещё одного советского киношедевра:

Солдат хранит в кармане выцветшей шинели

Письмо от матери да горсть родной земли.

Мы для победы ничего не пожалели.

Мы даже сердце, как HЗ, не берегли.

Что пожелать тебе сегодня перед боем?

Ведь мы в огонь и дым идём не для наград.

Давай с тобою поменяемся судьбою.

Махнём, не глядя, как на фронте говорят.

…

В одном из исполнительских вариантов песни, доводилось слышать, поётся: «И даже жизнь мы как НЗ не берегли». Как бы кем ни пелось, а не будь таких, как дядя Лёня, не было бы и таких песен. Берущих за душу всех тех, кто гордится судьбами отцов и дедов. А для кого-то, сегодня, уже и прадедов.

Этот рассказ — один из миллионов возможных, судя по числу участников светлых поминальных шествий 9 мая каждого года по всей стране. Рассказ — персональная частичка Истории Отечества. Истории непридуманной. Из первых уст.