Былинки

Юрий Каранин

Былинки — это «не пыль по ветру», это, как сказал папа, были местного значения. Кому-то они не так интересны, а кому-то — жизнь. Так бывает.Дизайнер обложки — Сара Ковтун, г. Вроцлав, Польша

4. А деревня-то неперспективная

Жалко деревню, но папе все проще оправдываться стало, что она, так и так, исподволь умирает.

— Почему? Кому она мешает? Только потому, что гравий понадобился? А где ребята будут лето проводить?

Я, конечно, с мамой был солидарен. Полностью.

«Свободу детям! Свободу детям!». Скандировал я, конечно, про себя, потому что и у отца была своя правда:

— Ты же сама понимаешь, что городу все больше и больше требуется буферный накопитель воды.

Что такое «буферный» я не понял, но то, что на окраине города появится озеро, или хотя бы водохранилище, я приветствовал обеими руками. Вот где накупаемся по самое горлышко!

Наша семья переехала в город раньше других. Жаль, что в центр города: река была рядом, но купаться в ней какой-то надзор запрещал даже зимой, и никого это не может радовать? Разве, что рыбаков, которые, похоже, не уходят с реки даже ночью.

Я прислушивался к разговору размашисто шагающих впереди сварщика и Аборигена, и медленно «жалел» местных ребят, — для их семей места в тех двух домах не нашлось. Их, вообще, переселяют на другой конец города — без реки под боком, без карьеров и рощ рядом, в которых с закрытыми глазами можешь найти грибные и ягодные места, и до одури наиграться в войнушку.

«Медленно жалеть» учил меня папа: «Старайся думать не скоропалительно, и на все смотреть с разных аспектов. Возьмем твоих друзей. С одной стороны, их лишают привычных мест обитания, — это, — с чем я полностью согласен, — плохо. Но с другой стороны, они получают жилье со всеми удобствами. А, кто не хочет перебираться в город, получат возможность переехать в другую деревню. Тут, конечно, их возможности не всегда совпадут с их желаниями. Но это же, все равно, лучше, чем ютиться в устаревающих развалюхах».

Ему-то хорошо аргументировать. Теперь, когда деревню отнесли к городу, и людей начали сселять в окрестные многоэтажки, таких, что переезжать не хотят, только на пол-улицы и набирается. Это те, к кому еще торфяники и карьеры не скоро подберутся. Карьеры и торфяники — полная противоположность друг другу, или одно — следствие другого. Когда-то, когда еще папа «пешком под стол ходил», рядом с болотом нашли залежи ПГС, или песочно-гравийной смеси, по-научному. Что-то тогда не рассчитали, а вода из реки быстро отыскивала себе русла, — и старые карьеры пришлось забросить, а на их месте со временем образовалось еще одно болото. А теперь снова вспомнили о залежах. К тому же, и новые технологии разработали, а главное, городу, позарез, понадобился тот самый буферный накопитель воды. Ну, и гравий тоже.

***

Я и не предполагал, что летом столько в деревне народу обитает. Обитает, — это моей бабушки словечко. Живет — мало, а обитает — много. Я понял, что если на огородах, то обитают. Нет, совсем не понятно. Те не живут, разве?

А тут, у овина, большая такая толпа собралась, как на праздник, или еще одна деревня сюда сбежалась: мальчишек в сторону оттеснили, шепчутся, и в дверь овина поочередно через Толькину голову заглядывают.

— Когда понял, меня чуть Кондратий не обнял. — Испуг дяди Леши понять можно, но как дядя Кондратий может обнять, если его здесь нет. Знаю я его, хотя он — из Выселок, но он вчера вечером в город проехал на своей «таратайке».

Так я дяде Леше и сказал, а он мою голову взвихрил, и хитро так усмехнулся.

— Не того ты Кондратия знаешь, парень, — и то — хлеб. А парня спасать надо.

«Неужели, уже началось, и слониха озверела, и начала на людей нападать?».

— Как бы он картофельной ботвы не наелся.

«Кто из нас картофельной ботвы может наесться?».

— Коровы картофельную ботву не едят, как бы. Вот для колорадских жуков она деликатес. — Голос, кажется, Аборигена, но говорил не он.

«Совсем не понятно. Коров-то в деревне всего две остались, но кто из их хозяев станет картофельную ботву есть? Путают что-то».

— Молод еще, и не из нашенских краев. Наши и то, бывает, картофельной ботвы наедятся, а потом и маются всю ночь.

— Вот и я думаю.

Я оглянулся на голос, и обомлел. — Дядя Кондрат? Но он же…, Я сам видел. И уж совсем непонятно, зачем он дядю Леша должен обнимать?

Увы, на моё сообщение все снова только хитро переглянулись, и каждый готов был превратить мою голову в «воронье гнездо», как сказала бы бабушка. Но ее рядом не нашлось, да и голову почему-то трепать передумали. Только еще раз кто-то усмехнулся: «Это хорошо, что с Кондратием не знаком, и еще сто лет не знакомься». Как же не знаком, если его рукой потрогать можно?

Пока я о Кондратии размышлял, а потом обходил стороной «зажужжавших аки улей» селян, снова опоздал и одним глазком на слониху глянуть, и до картофельного поля добежать. Выскочил из-за угла овина, а Толька-то с Малявкой до конца поля добежали, и уже оттуда кричат: «Нет тут никаких его следов», и руками машут. — «Видим, видим. К лесу его следы ведут, похоже».

— Фу, от сердца отлегло. Если бы слоненок ботвы картофельной наелся, отравиться мог бы.

— А это обязательно? — Понятно, что это близняшки решили уточнить. — А почему тогда колорадские жуки ее едят? А от картошки никто не умирает, и только нахваливают.

— Помидоры тоже едят. В стародавние времена их даже отравой сильной считали. А получилось, что на ядовитых кустах растут вкуснейшие и совсем неядовитые плоды. Понятно, братаны?

— Поняли. — Ответил один, а кто, — не пойму, — оба — одно лицо, — близняшек даже их родители часто путают, стригут по-разному, но волосы не хуже сорняков растут. Хотя, похоже, братаны ничего не поняли. — А зачем тогда слоненок в лес пошел?

— И то правда, что ему в лесу делать? — Сдвинул кепку набекрень, и почесал макушку головы сварщик. — Возле стожков его ищите. Наелся сена свежего, и дрыхнет. Ладно, пошли, Алексей. Доделывать работу надо.

— Не в лес, а на ручей, наверно. — Догадалась Маринка. — Ну, конечно же, тут самая короткая дорога к нему. И в лес. — Ручьем зовется тоже речка. Метра полтора шириной, но не пересыхающая и не замерзающая никогда, даже в сильные морозы. Когда-то из нее даже брали воду, но когда снова взялись за карьеры, вода в нем стала грязной и невкусной.

— Марина, добежите, посмотрите? — И получив согласие, крикнул уже в спину удаляющегося сварщика, — Сейчас слониху докормлю, только, и догоню.

Дядя Леша пошел к овину, и, как по команде, все разошлись по своим делам.

Все, да не все. Мы-то остались. И Толька тут же начал возвращать в свои руки бразды правления.