Былинки

Юрий Каранин

Былинки — это «не пыль по ветру», это, как сказал папа, были местного значения. Кому-то они не так интересны, а кому-то — жизнь. Так бывает.Дизайнер обложки — Сара Ковтун, г. Вроцлав, Польша

2. Слоник…

Толька — Звездная Медведица, как и все мальчишки в Мире, не может терпеть девичьих слез, хотя дернуть кого-нибудь за косу — к этому руки, как и у всех, у него сами тянулись. А, если учесть, что он старше самого старшего из нашей дюжины на год, и сильнее, соответственно, то и авторитет его был непререкаем. К тому же, он обзавелся старшим братом, который печатал в «Пионерской правде» и в «Костре», кажется, разные там граммы. Мегаграммы, например. Это такие, когда из слова заменой одной буквы на другую другое слова получается. И дальше — по цепочке. Валера и меня к этому уже год приучает, но для этого надо много слов знать, как Академик, как минимум. Академик — это Веня Зорин. Этот, в отличие от остальных умудряется возвращаться домой даже с чистыми руками и без прорех на одежде, за что его всегда нам в пример ставят. А еще он — круглый отличник. И только мы знаем, каким он бывает отличником, когда нашкодить случается, трико, например, узлом завязать, или в брюки лягушку посадить, да мало лм, как можно шкоду сотворить. Но это не мешает нам называть его Академиком, — правда, со «смыслом», — потому что он читает толстые словари, и знает много, чего. А еще говорит убедительно.

Я так не могу. Звездная Медведица — тоже. Почему я о нем, а не о Малинке? Потому, что единственное, — перед, чем он всегда пасует, — так, это Маринкины слезы.

Он и сейчас был готов спасовать, но слишком уж натурально Маринка слезы лить умеет.

А Маринка сейчас — словно туча недельной давности: льет и льет, льет и льет.

— Долго еще будешь мокроту разводить? Дрова подмочим, — погонят нас отсюда. — Но ничего нового мы от него, конечно, не услышали. Услышала бы Маринка. Обычно она снисходительно фыркала: «Смотри, как бы сам не подмочил», но сегодня она только увеличила слякоть.

Да так, что и остальные не выдержали. Остальные — это десять человек, или, по-вашему, — дюжина, если добавить к нам Тольку и Марину. Сначала «во впереглядку поиграли», затем Академика поперед вытолкнули. — Выручай. — И он не за словами в карман полез. — Мариночка, может, хватит, в конце концов? Или решила до конца над нами потешаться?

— Чего-чего? — Опешила Маринка. — Потешаться? Эх, вы, лопухи несчастные! Потешаться, говоришь? Сидите тут, и ничего не знаете. — Не помог, получается, Академик, — слезы пуще прежнего — и я так прикинул, — больше чем в три струи, полились.

— А ну ее! Не хочет говорить, — и не надо. Тоже нам принцесса на горошине. Айда купаться. — Презрительно сплюнул под ноги Малявка — младший брат Тольки. — Баба Саня последние погожие дни обещает.

— Уймись, Малявка. Успеем еще накупаться до синевы. — Толька ловко отвесил брату легкий подзатыльник. — Слушай, Мариночка. Если будешь и дальше продолжать реветь, то мы так никогда и не узнаем, что же все-таки случилось.

— Сло… сло… слоник пропал. — И уже новый потоп был готов залить всю землю.

— Стоп, Марина! Стоп! — Толька от неожиданности даже «строгим» именем ее назвал, что случается весьма редко. — Как это, слоник пропал?

— А откуда я знаю? Я вместе с дядей Лешей слоника покормить шла. Бабушка лычея морковного нарезала, и мне отдала. Приходим. — Увлеклась Маринка, — даже слезы пропали. — А ворота открыты, и слоника там нет.

Дядя Леша — это укротитель в цирке. А еще он дальний родственник Малинке, — Так себе — седьмая вода на киселе, но и такое родство давало нам право погладить слоника и угощать его разными вкусностями.

Дядя Леша — это убедительно, но рано я про слезы подумал, — Малинка-то снова начала часто-часто всхлипывать.

Нет, сначала я должен сказать, кто такой слоник.

Слоник — это слоненок. Маленький, Его привезли к нам в город на гастроли вместе с цирком, где выступает его мать. Временами и его выпускают на арену, где ему позволяют пошалить: хоботом кидать на трибуны воздушные шарики, или, даже, водой полить из хобота. И, оказывается, слоник…