Василёк. Печальная и поучительная история о любви и ненависти

Юрий Иванович Мудренко

От любви до ненависти бывает только один-единственный шаг, и этот шаг может стать роковым. Если раньше можно было всё исправить, то, сделав этот шаг, уже не получится ничего…

2

Генеральный директор группы строительных компаний «Сигма» Власов Сергей Семёнович, самый главный босс и непосредственный начальник Василия, в недавнем прошлом был примерным партийным аппаратчиком обкома канувшей в лета коммунистической партии, и с гордостью в сердце и дрожью в душе носил у самого сердца партийный билет вместе со служебным удостоверением. Он был таким же, как и все те, кто рукоплескал озвучиваемым глупостям больших и маленьких вождей, громко пел большевистские песни и напивался до свинского состояния каждый раз, когда на всевозможных тусовках и сборищах произносили пламенные речи за родную партию и Ленинский комсомол. И хоть год от года на ниве однообразных будней Сергей Семёнович всё сильнее разрастался вширь, в большей степени в районе пупка и ягодиц, а его сальная физиономия по своей форме всё больше походила на тыкву, обильно смазанную салом потовых желёз, это не мешало ему мучить свой мозг извечным российским вопросом «Что делать?». Он так бы и продолжал безрезультатно насиловать серое вещество до самой пенсии, если бы не перестройка, да своевременное знакомство с нужными людьми, подсказавшими другой путь развития и самовыражения и доверившими в его руки немалые средства с одним условием — вернуть их до последнего рубля, когда это потребуется.

У Сергея Семёновича от озвученных сумм и открывающихся перспектив зазвенело в ушах и зарябило в глазах, а потому, ни минуты не сомневаясь в правильности принятого решения, он согласился принять поистине царский подарок и дрожащей рукой поставил свою подпись в предложенном документе. Все знакомые долго потом удивлялись, откуда у бывшего голодранца появилось целое состояние с несметными сокровищами, позволившее резко поменять привычный образ жизни и наслаждаться её плодами на полную катушку.

Всё это было в диковинку, а потому Сергей Семёнович поначалу робел от одной только мысли, что он теперь супербогатей, а потом собрался с духом и неожиданно съехал из своей убогой двухкомнатной «хрущёвки» в огромную квартиру в самом центре города с потрясающим видом на реку Неву. Но это было только начало славных дел. Таращиться на благородное течение воды сквозь новомодные пластиковые окна, сидя на мешке с деньгами, пить чай с вишнёвым вареньем и выдыхать в приоткрытую форточку горький табачный дым, мучаясь от безделья, не входило в стройные планы бывшего партийца, а потому он решил действовать.

Деньги и связи, в которых у Власова не было недостатка, в короткие сроки помогли ему слепить частную компанию «Первый трест», активно включившуюся в процесс строительства новых домов и реставрацию старинных зданий. Буквально за несколько лет пробный экземпляр маленького треста разросся до размеров огромной строительной компании с внушительным штатом сотрудников.

Сам Власов тоже преобразился. Он стал носить дорогие строгие костюмы и курить ароматные сигары. Его обувь, несмотря на ежедневные визиты на строящиеся объекты, всегда была начищена до зеркального блеска. Его новый чёрный джип беспроигрышно выделялся из общего потока машин не только внушительными размерами, но и навороченным тюнингом, скрывая за тонированными стёклами своего хозяина. Теперь каждый раз, проезжая по Невскому проспекту, Власов наблюдал сотни разных людей, брезгливо сравнивая их с собой, неизменно раскручивая своё собственное эго, вознося себя над толпой всё выше и выше. Он совершенно серьёзно считал всех вокруг махровыми недотёпами и врождёнными неудачниками, совершенно позабыв о том, что ещё недавно и сам был таким же. Власть и деньги решительно и бесповоротно делали своё дело, изменяя вместе с внешними атрибутами внутренний мир своего героя, а потому Сергея Семёновича со временем перестал мучить вопрос, за какие такие заслуги на его округлые плечи свалилось такое счастье?

— Я избранный! — считал Власов, закрывал при этом глаза, мысленно обращаясь к небесам, как будто бы и на самом деле имел прямую связь с богом.

Он обнаглел настолько, что абсолютно перестал стесняться своего хамского поведения на людях. Он с удовольствием распекал своих работников по поводу и без, невзирая на их возраст, положение и былые заслуги. Злые языки поговаривали даже, что одного из своих секретарей Власов умудрился сначала довести до нервного срыва, а потом и вовсе до сумасшедшего дома. Но это были только слухи, ничем доселе не подкреплённые.

Не верил в эти слухи и Василёк, пока три дня тому назад не попал на ковёр к шефу, где мгновенно почувствовал себя, как в клетке с разъярённым диким зверем.

— Да ты понимаешь, что это из-за тебя акт сдачи объекта не подписан? — визжал, как кабан на бойне, Власов. — Тебе всего-навсего надо было вовремя отнести бумаги на подпись, а ты этого не сделал!

— Почему же не сделал, Сергей Семёнович? — пытался возразить Василёк. — Пятнадцатого сентября я сдал подготовленный в двух экземплярах акт секретарю Дмитрия Валентиновича.

— А почему же тогда занесённый и сданный тобой акт появился на его столе только двадцать пятого числа? — лицо Власова стало красным от напряжения. — Это как можно объяснить?

— Не знаю, Сергей Семёнович, — прошептал Василёк, внезапно потеряв голос от пронзившего его волнения.

— Да ты понимаешь, вообще, сопляк, что ты говоришь? — Власов буквально навис над Васильком и, казалось, что ещё минута, и он подомнёт его массой своего тучного тела. — Если пятнадцатого ты отдал документы на подпись, то почему же их не было на этой самой подписи двадцатого числа? А? Это ты хочешь сказать, что Дмитрий Валентинович Самолепов совсем забыл про наш акт? Не заметил его в ворохе бумаг на столе? Да он мне лично позвонил и поставил перед фактом, что акта не было. Это как понимать?

— Но я сдавал, — опять, чуть дыша, пролепетал Василёк. — Сдавал пятнадцатого лично секретарю в руки.

— И ты это можешь доказать? — резко спросил Власов.

— Давайте спросим у секретаря, — робко предложил Василёк, ухватившись за эту идею, как утопающий за соломинку. — Она подтвердит.

— Уже спрашивал, и секретарша мне сказала, что ты, уважаемый, ни пятнадцатого, ни шестнадцатого, ни даже двадцатого числа ничего не сдавал, — сказал, как отрезал начальник.

Василёк по-настоящему остолбенел, не зная, как реагировать на такое заявление.

— Что застыл, как изваяние? — спросил Власов. — Ты понимаешь, что ты подвёл и меня, и себя? Хотя чёрт с тобой, если бы речь шла только о тебе одном. Но ведь ты ещё кое-кого подвёл, кого нельзя было подводить ни в коем случае. Ты дебил. И как я раньше этого не разглядел, ума не приложу? Мало того, что на работе у тебя огрехов, хоть отбавляй, так ты ещё и весёлую жизнь решил всем нам устроить, запоров сдачу объекта. Ты хоть понимаешь, какие это деньги? Деньжищи! Мало того, что на твоих объектах масса недочётов и замечаний всегда, так ты ещё и общее дело решил завалить?

— Ничего я не заваливал, — снова заговорил Василёк. — А мои объекты всегда были самыми лучшими, и вы это знаете.

— Да ты ни черта не понимаешь и не понимал! — Власов ударил кулаком по столу. — Сколько мне за время совместной работы приходилось с тобой нянчиться! То ты раствором не доволен, то материалами, то квалификацией работников! А как ты хотел? Чтобы всё было идеально? Так не бывает. Мир несовершенен, к твоему сведению. Но я мирился с твоими капризами и шёл тебе навстречу, хотел помочь, чтобы у нас не было отстающих. Поэтому и лучшие работники были исключительно для тебя, и материалы — снова для тебя. Всё для тебя.

Василёк от этой тирады ещё больше опешил и окончательно растерялся. Ему вдруг даже показалось, что небо раскололось пополам вместе со всем миром, раз и навсегда разделившись на белую и чёрную его половину, в которой он и оказался. Василёк впал в ступор. Он вдруг понял, что его подставили нагло и бесцеремонно, обвели вокруг пальца, как мальчишку.

Он до самой последней минуты был лучшим, и кто, если не Власов, постоянно ему об этом говорил? С него брали пример, и даже приезжали с других объектов, чтобы перенять передовой опыт. У него никогда не было ЧП, и за всё время работы никто из рабочих не пострадал, что было удивительно даже для опытных, видавших виды прорабов, прошедших, что говорится, огонь, воду и медные трубы. Да и пригласили его в эту компанию только исключительно благодаря хорошим рекомендациям с прежних мест.

Одним словом, всё рухнуло и обвалилось, как взорванное по всем правилам сапёрной техники здание, под обломками которого и оказался Василёк.

— Ты говоришь, что сдал акт пятнадцатого сентября? — повторил вопрос Власов. — А чем ты это сможешь доказать? Есть документальное подтверждение твоих слов? Ты же понимаешь, что слово к делу не пришьёшь.

— Так что, мне надо было расписку взять у секретаря о приёме документов? — уже ничего не соображая, спросил Василёк.

— Да, представь себе! Расписку! — Власов еле сдерживался, чтобы снова не обозвать своего работника. — А ты увидел бабу и растёкся, как сметана на блюдце.

— Ты вообще понимаешь, что надо делать запись в реестре, когда сдаёшь документ? — спросил Власов после короткой паузы. — Вот я тебе сейчас всё это рассказываю, а желания у меня такого нет. Зато есть другое: съездить тебе по физиономии. Иди, ты уволен. Сумму твоего долга я тебе сообщу дополнительно.

Сергей Семёнович проводил выходившего из кабинета Акатова недружелюбным взглядом, а затем плюхнулся в мягкое кожаное кресло, как будто бы проверяя на прочность идеально отлаженный пружинный механизм. Перевести свой гнев на неодушевлённый предмет в этот раз не удалось.