Собрание сочинений. Том 1. Ранние стихи. С этого началось

Юрий Бычков, 2015

В первый том вошли ранние стихотворения и проза, автобиографические рассказы о детстве, отрочестве и юности.

Ранние стихи

Первое зимнее утро

Чистый-чистый, белый-белый,

Лёгкий, пушистый снег в ноябре.

Огненно-рыжая, хитрая-хитрая,

Утром проснулась лисица в норе.

В чаще, нарушив покой обновленья,

Тенькнет синица с куста.

Звонкая, милая песнь пробужденья,

Так безыскусно проста.

Гуси по снегу, ровному-ровному,

Строем шагают к пруду,

Лапы гусиные, красные-красные,

Шлёпают звучно по льду…

1947

Картинки детства

Первые шаги мои из палисада,

Маме боязно и всё же рада

Видеть, как сынок потопал за забор,

Расширять свой человечий кругозор.

Над столом склонились девчонки и мальчишки,

Тётя им читает сказочные книжки.

Слышно, в тишине страничка шелестит,

Даже Вовка толстый не сопит.

Столько радости — волшебное кино,

В зале шум — ребят всегда полно.

Про Чапая и про Буратино,

Не беда, что по частям картина.

Никчёмная над Жабкой бузина —

Сколько тайн мальчишеских хранит она!

В зарослях её мы в «красные и белые» играли,

Алой ягодой из пупырей стреляли.

1950

Скалы

Срок похода по горам

Прошёл уже немалый,

Я о многом позабыл,

Помню только скалы-скалы,

Скалы, я вас полюбил.

Полированы потоком

Быстро мчащейся воды,

Цвета розового сока,

Будто по весне — сады.

Скалы, вы взрастили буки

В гордой горной вышине.

Буки тянут к небу руки,

На скалистой встав спине.

Скалы — мощные уступы!

По пути к вершинам гор

Вид ваш грозен, неприступен,

Если поглядишь в упор.

Но посмотришь издалёка —

Тут другая сторона,

И природы подоплёка,

Скалы, в вас тогда видна.

1955

Черёмуха

В дар тебе черёмуху душистую

Я несу, везу чрез всю Москву.

Ты вдохнёшь — и юность чистая

Сразу же предстанет наяву.

Присмотрясь к помятому букету,

Скажешь философски: «Ей недолго цвесть.

Отошла весна — дорогу лету!»

Что ж, спасибо за такую весть.

Заморозки в мае — это вам милей?!

Цветение черёмухи — неделя хладных дней!

Все хотят, и почему — понятно,

Чтоб отцвела душистая скорей…

1955

Девушка в берете

Воздух пьянящий сладкий.

Солнечный мартовский день.

Вместо тяжёлой шапки

Лёгкий берет надень.

Выйди высокая, ладная,

Голубоглазая, молодая —

Неба синь неоглядная

Радостью сердце одарит.

Вслед улыбнётся улица,

Звоном осыплет трамвая,

Прохожие залюбуются,

Взглядами провожая.

Ветер помчит вдогонку,

Обнимет тебя проказник.

Идёт в берете девчонка —

Как первый весенний праздник.

1956

Венчание

Лето. Золото бубенчиков.

Солнце в раж вошло, замечу,

Неженаты и невенчаны

Мы играем в чёт нечет.

Знаем, впрочем,

Чем всё кончится —

Быть помятою поляне.

Солнышко недобро косится:

«Вы с любовью разбирайтесь сами».

Шелковистая, в метёлках, венчиках,

Вся в цвету июньская трава.

Ею мы с тобой повенчаны?!

Что ни говори — любовь права.

В мае мы впервые встретились.

Помню, как сейчас, черёмухи метель;

Месяц ты всего невестилась,

Нас в июне накрепко связала повитель.

1956

Песня

Зимний звёздный вечер,

В серебре окно,

Жду с подружкой встречи

Всё пою одно:

Матушка-зимушка, русская зима,

Право, по душе мне метели кутерьма!

Деревенской улицей,

С миленькой вдвоём

Мы идём целуемся,

О зиме поём:

Матушка-зимушка, русская зима,

С милой по душе мне метели кутерьма!

Завируха кружит

Снегом в январе;

Молодость разгульная —

Счастье на дворе.

Матушка-зимушка, русская зима,

С милой по душе мне метели кутерьма!

Падают снежинки

На деви́чью бровь…

Играет на морозе

Молодая кровь!

1956

Актриса Эльза Леждей

Зимний вечер. Сибирский кот.

(Его гладить не всем разрешалось.)

И наивный у песен счёт.

Трое нас у тебя собиралось.

Ты красиво читала стихи

Модных тогда московских поэтов,

Мы старались наплесть чепухи,

Делая вид солидных эстетов.

Дескать, с этим знакомы, а это — старо,

Сущность есть — нет отточенной формы.

И подолгу вечерней порой

Наших споров гремели штормы…

Годы шли чередой привычной,

Ты ушла из памяти рано.

Как-то вдруг в кутерьме столичной

Ты взглянула на нас с экрана.

Царским взглядом поморской красавицы

Не смутила ты мой покой,

Не могла ты мне не понравиться,

Но ведь знал я тебя не такой…

1957

Прощание

Старый друг, хмурым поздним утром

Я махал тебе кепкой вслед.

В жизни собственной, судне утлом,

Без тебя — рулевого нет.

На восток чрез сибирские дали

Увозил тебя мощный экспресс.

Верь, в дорогу тебе мы отдали

Часть заветную наших сердец…

Оттого и в груди боли —

Я терзаюсь разлукой с тобой,

Но и рад: ты — орёл на воле,

Ты владеешь своей судьбой.

1957

Сокол

Всё здесь было приземистым, скромным,

Нам казался МАИ огромным.

Но прошло несколько лет, и тут —

Нет кварталов невзрачных,

Огляделся — дворцы растут!

Скромно выглядит наш институт.

Сокол — имя летящее ввысь.

Сокол — коли ты молод, в небо рвись!

Не найти другой такой высоты,

Не затмить МАИ красоты!

Сокол — время студенческих грёз,

Сокол, вместе с тобою рос.

Как любил, по пути от метро, тополя,

Славой воинской памятна здесь земля!

Твой шуршащий легко тротуар

Много раз поутру прошагал…

1957

Ворота юга

На площади большой московской

(Не Самотёчной и не Маяковской)

Через туннели забирает всех в нутро —

С такси, автобусов, троллейбусов, метро —

И всех вымётывает на перрон,

Всех, кто за год московской жизнью утомлён,

Всех, кто купаться очень хочет,

Без промедлений отправляет в Сочи!

В руках — большущий чемодан;

Вам месяц на поправку дан.

Июль.

В Москве озябли вы?! Поехали!

Пора!

Счастливые — в Крыму, товарищи, жара.

Всё остальное подождёт в Москве:

Работа, дом, театр, курсы…

Какой вокзал?

Конечно, Курский!

1957

На Оке

Хороши на Оке плёсы!

Взор ласкает речной простор,

У попутчицы русые косы,

Берег плыл, тарахтел мотор…

Косы девичьи, косы русые,

Голубее, чем небо, глаза,

Те глаза покой порушили,

Будто к ним меня кто привязал.

Полюбилась мне девица статная,

Вразлёт брови, высокая грудь.

Без неё дорога обратная,

Что пустыня — попробуй, забудь!

Было в ней всё исконное русское:

Вроде капли летящей лица овал,

И запястья её неузкие —

Я родное в ней узнавал…

Словом выразишь только заметное,

Ну а то, что под спудом лежит?

Полагаю — богатства несметные:

Чувств возвышенных тайный скит.

На Оке веет Русью былинною,

Здесь границы держала Москва,

И мне видится вышкой дозорною

Церкви бёховской колокольни глава.

Проплывают деревни и пажити,

За бортом шепчет нежно вода,

Дни грядущие, вы мне укажете,

Как владеть этим счастьем всегда?

Не пойму, что мне больше понравилось,

То ли плёс, то ль девичьи глаза,

С раздвоённостью этой не справился,

Что люблю, им обоим сказал.

1957

Просёлки

Бетоном покрылись просёлки:

Не год прошумел и не два.

Подсадки — сосёнки да ёлки

Поднялись — достанешь едва.

И вспомнилось давнее детство:

Просёлки в ухабах войны.

Прошло всенародное бедство

По пыльным дорогам страны.

Родные просёлки, вы знали

Усталость мальчишеских ног.

С косой воронёной стали

Исхожено много дорог!

Просёлком с колхозных станов,

С порубки метельной зимой

Шагали в те дни неустанно

И я, и ровесник мой.

Просёлками с лесом и хлебом…

Да что! С порученьем любым,

В округе, где только я не был…

И в срок поспевал по грибы.

Бывало, с корзинкой горбатой,

Чуть светом забрезжит рань,

Просёлком в догонку ребятам

Припустишь грибы собирать.

Просёлком колхозные кони

Лесные возили стога…

Чего только сердце не вспомнит,

И память мне та дорога.

Просёлки, просёлки, просёлки…

Да что ж горевать-то о них.

Грядой после доброй прополки

Шоссейная стелется нить.

Автобусы катятся шибко

По гладкой прямой полосе,

А может, какая ошибка?

Да нет же! Тут вправду шоссе.

В автобусах едут крестьяне

К райцентру по разным делам,

Бумажка-билетик в кармане,

Степенность с грехом пополам.

Уходят в преданье просёлки

Всё больше дорог больших.

Повсюду растут новосёлки

На дедовских землях родных.

Бетоном покрылись просёлки,

Не год прошумел и не два.

В автобусе верные толки:

«Теперь в бездорожье

Застрянешь едва ль!»

1958

Лель-апрель

Расходился апрель,

Расшумелся апрель,

Звонкой песне,

Попробуй, его не поверь:

Он и дерзок,

И смел,

Небесами высок —

Гонит к веткам дерев

Оживляющий сок.

Он заснуть не даёт —

Будоражит меня,

Он полями пройдёт —

Зазвенит зеленя.

И нельзя усидеть

У закрытых дверей,

Манит синий апрель

На простор поскорей!

И, чтоб не было

Грусти, печали и слёз,

Золотых одуванчиков —

Море принёс!

От него, неуёмного,

Многого ждём:

То прольётся окрест

Благодатным дождём,

То подарит мгновенья

Такой тишины,

Что травы растущие

Будут слышны!

Расходился апрель,

Раззвенелся апрель,

И к девчонкам цветущим

Захаживал Лель.

1958

На старте

Как полоса для разбега,

Как место вселенских стартов,

Как альфа и как омега,

Бетонно прочна, проста ты!

Легко ль от земли отделиться

В космический влиться простор?!

Достанет о землю биться

Не раз и не два, а сто.

С бумажкой, в которой про зрелость

До времени нам сказали,

Метались, пока прозрелось,

Пока завязалась завязь.

Из тыщи штурмующих дали

(Иначе могло разве статься?)

Не все свою даль увидали,

Пора нам в этом признаться.

Славлю победные старты,

Время осознанной силы,

Жизненные аттестаты

Выдала нам Россия!

Призывно гудят электрички,

Волнуется тяжесть платформы,

Стремленья, надежды, привычки

Вливаются в плоть упорно.

Да, я никуда не еду,

Шагаю вдоль по платформе —

Иду, как охотник по следу,

Чтоб овладеть неподатливой формой.

Я в поисках точной рифмы —

Слова силы бесспорной.

1960

Историк

А.М. Прокину

Он из архивов выходил на свет

С шерстинками веков в усах и чубе.

Мне грезился дремучий русский дед

В овчинной выношенной шубе.

Из пыльных строк живучие слова

В виденья зримые незримо вырастали…

До нас он правду доносил —

Со слов его к нам шла молва

О русских, что не раз из праха восставали:

Пылил Восток татарскою ордой,

Усы топорщили заносчивые ляхи,

Француз спешил за северной звездой,

Мы помним немцев кайзеровские бляхи.

Вставал мужик в сермяжном зипуне

С цепом, рогатиной и меткой пулей,

Наотмашь бил в лицо и по спине, —

Гудел набатом разозлённый улей.

Привычно погружаясь вглубь веков,

Нет, не найду в истории такой приметы,

Чтоб Русь грозой воинственных полков

Без приглашения вошла в пределы чуждые и светы.

Самой природой мы привязаны к земле,

Нам, русичам, родимую орать привычно,

Но каждый в ратном поединке лев —

Привычно русским воевать не «вообще», а лично.

В боях родились грозные слова:

Штык, ярость, меч, соратник, мщенье.

Как свято, в этом наша речь права,

От слов таких полшага к ополченью.

1960